Он вздохнул. — Поймите, что у нас крайне мало неповрежденных частей тел, пригодных для изучения. От большинства погибших не осталось почти ничего, кроме какого-то жуткого и совершенно необычного органического супчика.

— Продолжайте.

— Ладно... Похоже, что после работы с некоторым количеством трупов проявилась некоторая закономерность. Тоже довольно странная, — сообщил Смит. — Сейчас еще слишком рано что-то утверждать, и образцы были слишком маленькими для того, чтобы сказать что-нибудь определенно, но я подозреваю, что обнаруженная тенденция окажется вполне устойчивой.

— Что за тенденция? — Клейн чуть заметно повысил голос.

— Существенные признаки систематического употребления наркотиков или наличия серьезных хронических болезней у погибших, — ответил Смит, вставая со скамейки и подхватывая ветровку. — Не во всех случаях. Но в очень большом проценте, намного превышающем статистическую норму.

— Но вы уже знаете, что убило этих людей?

— Точно? Нет.

— В таком случае расскажите мне о ваших предположениях, полковник. — Клейну, похоже, хотелось всерьез прикрикнуть на своего агента.

— А кроме предположений, у меня ничего и нет, — устало произнес Смит. — Но я бы сказал, что большая часть повреждений причинена химикалиями, доставленными в организмы этими Нанофагами и предназначенными для разрушения пептидных связей. Если повторить это много раз и проделать со многими различными пептидами, то мы как раз и получим ту самую органическую жижу, которую имеем на месте происшествия.

— Но эти устройства убивают не каждого, в чей организм попадают, — прокомментировал Клейн. — Почему так?

— Я готов поручиться: дело в том, что Нанофаги активизируются различными биохимическими сигналами...

— ... наподобие тех, которые оказались у наркоманов. Или сердечников. Или, может быть, страдавших каким-то другим заболеванием, или хроников...

Клейна внезапно осенило:

— Без этих сигналов устройства так и остались бы бездействующими.

— Точно в яблочко.

— Но это не объясняет, почему так внезапно растворился тот огромный зеленоглазый парень, с которым вы дрались, — продолжал размышлять вслух престарелый разведчик. — Вы оба торчали в самой гуще облака этих Нанофагов, и первое время они не трогали ни вас, ни его.

— Фред, парня неожиданно пометили, — мрачно сообщил Смит. Он закрыл глаза, отгоняя страшное воспоминание о том, как его ужасный враг внезапно начал разлагаться совсем рядом с ним. — Я почти уверен, что кто-то всадил в него иглу, начиненную веществом, активизировавшим те нанофаги, которыми он надышался ранее.

— А это означает, что его же друзья выстрелили ему в спину, чтобы исключить опасность его захвата, — сказал Клейн.

— По крайней мере, я считаю именно так, — согласился Смит. Он скорчил гримасу, услышав, словно наяву, холодное шипение над ухом, известившее его о смертельной опасности. — И я уверен, что они пытались заодно всадить одну из своих проклятых игл и в меня.

— Рассчитывайте каждый свой шаг, Джон, — резко проговорил Клейн. — Мы пока еще не знаем точно, кто такие наши враги, и, естественно, совершенно не представляем, какими могут быть их планы. Пока все это не прояснится, вы должны видеть потенциальную угрозу во всех, включая мисс Донован.

База команды наблюдения в окрестностях Санта-Фе

В расположенном в двух милях к востоку от Теллеровского института доме, занятом командой тайного наблюдения, было все так же тихо. Мягко жужжали, пощелкивали и попискивали компьютеры, собиравшие данные с различных датчиков, ориентированных на руины института и прилегавшее к нему пространство. Двое мужчин, назначенных на эту смену, молча сидели, слушая радиопереговоры и поглядывая на экраны мониторов, где отражался ход закачки информации.

Один из них, внимательно вслушивавшийся в голоса, звучавшие в наушниках, повернулся к руководителю группы, немолодому беловолосому голландцу, которого звали Биллем Линден.

— Сообщает ударная команда. Смит только что вошел в «Пласа-Меркадо».

— Один?

Дежурный оператор — он был заметно моложе — кивнул.

Линден широко улыбнулся, продемонстрировав полный рот коричневых от никотина зубов.

— Превосходные новости, Абрантес. Передайте команде, чтобы были готовы. Потом свяжитесь с Центром и сообщите, что все идет по плану. И скажите, что мы сообщим, как только Смит будет устранен.

У Абрантеса был встревоженный вид.

— Вы уверены, что это будет так просто? Я читал досье этого американца. Он может быть очень опасным.

— Не паникуй, Витор, — безмятежно проговорил беловолосый мужчина. — И самый опасный человек наверняка умрет, если всадить ему пулю или нож в нужное место.

Смит приостановился в дверях кафе «Долголетие» и окинул беглым взглядом посетителей, сидевших вокруг нескольких маленьких круглых столиков. «Довольно эклектичное сборище», — подумал он. Значительная часть людей сидела, разбившись на пары, и производила впечатление самых обычных, хорошо одетых, заботящихся о своем здоровье выпускников колледжей, ставших солидными профессионалами. Другие гордо выставляли напоказ броские разноцветные татуировки и серьги, вставленные в самые разные части тел. Несколько человек красовались в тюрбанах, а еще у нескольких белокурые волосы были заплетены, на африканский манер, во множество коротких косичек. При его появлении кое-кто уставился на дверь, явно заинтересовавшись новым пришельцем. Но большинство не обратили на него внимания и продолжали оживленно беседовать.

Кафе занимало значительную часть второго этажа здания торгового комплекса «Пласа-Меркадо»; большие окна выходили на Вест-Сан-Франциско-стрит. Стены здесь были выкрашены в ошеломляюще красный, обжигающе оранжевый и желтый цвета, а пол был двухцветным — из обесцвеченного и местами ничем не крашенного, а местами выкрашенного ярко-синей краской паркета. Этими двумя цветами на полу было представлено много различных узоров, основанных на азиатских и индусских мотивах с заметным влиянием дзен-буддизма.

Смит направился прямо к столику, за которым сидела одинокая женщина, одна из тех, кто обернулся, чтобы посмотреть на вошедшего. Это и была Хэтер Донован. Фред Клейн прислал ее фотографию и краткую биографию вместе с искусно подделанным мандатом на имя Смита от газеты «Ле Монд». Местной представительнице Движения Лазаря было лет тридцать — тридцать пять, и она была рыжеватой блондинкой с копной непослушных вьющихся волос, стройной мальчишеской фигуркой, глазами цвета морской волны и множеством ярких веснушек, которых было больше всего на переносице.

Она чуточку растерянно наблюдала, как Смит шел в ее сторону.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила она, когда он остановился рядом.

— Меня зовут Джон Смит, — спокойно сказал он, вежливо приподняв над головой черный стетсон. — Я полагаю, что вы ждете именно меня, миз[12] Донован.