Северин презрительно фыркнул.

— И сколько на это потребуется? Месяцы? Год? Два года? Вы что, действительно думаете, что мы можем позволить себе оставить такую толпу ученых с блестящими умами два года грызть ногти от безделья? — Он наклонился вперед, почти коснувшись лбом толстого стекла. Далеко внизу простирались холодные на вид зелено-серые воды бостонской гавани. — Будьте уверены: если мы решим приостановить наши нанотехнологические проекты, очень многие в Конгрессе, в газетах и на телевидении скажут, что мы допустили серьезнейшую ошибку.

Помощник промолчал.

Северин отвернулся от окна и сложил руки за спиной.

— Нет. Мы не станем играть в игру, которую затеял Номура. Мы не уступим этому давлению. Немедленно подготовьте пресс-релиз. Скажите, что «Харкорт — биологические исследования» категорически отвергает требования, выдвинутые Движением Лазаря. Мы не станем подчиняться угрозам со стороны тайной экстремистской организации. И давайте устроим группе представителей специальной прессы тур по нашим другим нанотехнологическим лабораториям. Мы должны показать людям, что нам абсолютно нечего скрывать, а им нечего бояться.

Теллеровский институт

Джон Смит, облаченный в защитный костюм из толстого пластика с герметичным капюшоном со щитком, толстые перчатки, дыхательный аппарат с баллонами и с голубой каской на голове, осторожно пробирался по полуразрушенному первому этажу здания института. Согнувшись в три погибели, он пронырнул под огромной обугленной балкой, свисавшей с частично обрушившегося потолка, больше всего заботясь о том, чтобы не порвать костюм о какой-нибудь из бесчисленного множества гвоздей, торчавших из почерневшего бруса. Никто не знал, в каком состоянии пребывают наномашины, уничтожившие тысячи демонстрантов, — прекратили ли они свое существование или все еще активны. Впрочем, пока что никто не предпринял попытки узнать это наверняка. Под толстенными подошвами башмаков хрустели кусочки самана и осколки стекла.

Он вышел на более просторное место, которое когда-то было кафетерием для сотрудников. Это помещение казалось почти неповрежденным, однако и здесь на двух из четырех стен были видны следы от взрывов бомб. Нарисованные мелом на разбитом кафельном полу контуры показывали, где лежали унесенные спасателями трупы.

Команда из ФБР, занимавшаяся расследованием происшедшего, использовала кафетерий как сборный пункт и полевой командный пункт. На столах в середине комнаты тускло светились экраны двух ноутбуков, хотя, несомненно, было заранее ясно, что агентам в своих толстенных перчатках будет крайне неудобно нажимать на клавиши.

Смит пробрался туда, где над синьками каких-то древних чертежей, разложенных на одном из случайно уцелевших обеденных столов, склонился мужчина в черном шлеме поверх капюшона. Согласно прикрепленной к груди табличке, это был агент ФБР Латимер.

Агент обернулся, услышав его шаги.

— Кто вы такой? — спросил он. Защитный капюшон приглушал его голос.

— Доктор Джонатан Смит. Я представляю Пентагон. — Для вящей убедительности Смит легонько постучал пальцем по своему голубому шлему. Голубой цвет был присвоен наблюдателям и независимым консультантам. — Мне велели присутствовать при расследовании и оказывать вам любую помощь, какая только будет в моих силах.

— Специальный агент Чарльз Латимер, — представился сидевший за столом. Он был строен, светловолос и говорил с сильным южным акцентом. Появление Смита вызвало у него любопытство, которое он и не думал скрывать.

— Ну и какого же рода помощь вы в силах нам оказать, доктор?

— Я имею очень приличные практические знания в области нанотехнологии, — ответил Смит, аккуратно подбирая слова. — А также мне хорошо знакомо расположение лабораторий. Во время налета террористов я находился здесь, выполняя свои командировочные поручения.

Латимер пристально посмотрел на него.

— В таком случае, доктор, вы должны быть свидетелем, а не наблюдателем.

— Я и был свидетелем — вчера вечером и даже сегодня утром, — с кривой усмешкой ответил Смит. — А теперь меня назначили независимым консультантом. — Он пожал плечами. — Я знаю, что это не совсем по правилам.

— Что верно, то верно — не совсем, — согласился агент ФБР. — Ну, вы, наверно, утрясли все это с моим боссом?

— Все необходимые разрешения и документы уже, конечно, валяются где-нибудь на столе помощника заместителя директора миссис Пирсон, — уверенно, но без нажима сказал Смит. Меньше всего Джону хотелось идти представляться главной начальнице команды ФБР. Ему пока что не доводилось встречаться с Кит Пирсон, но он был исполнен подозрения, что ей очень не понравится присутствие человека, который не только не подчинен ей, но и намерен постоянно совать нос в проводимое ею расследование.

— Это значит, что ничего вы не утрясали, — заметил Латимер и недоверчиво тряхнул головой. Впрочем, он тут же пожал плечами. — Очень мило. Хотя в этом странном месте ничего не делается по правилам.

— Очень неудобное место для работы, — согласился Смит.

— Ну, а теперь вы преуменьшаете, — на сей раз криво улыбнулся агент ФБР. — Лазить по этим развалинам, оставшимся после бомб и пожара, само по себе не подарок. А когда приходится прятаться от этих Нанофагов, или как там еще эта пакость называется, то работать и вовсе невозможно.

Он двумя пальцами подергал рукав защитного костюма.

— Воздуха мало, да еще, чтобы не случилось теплового удара, разрешают находиться в этих лунных скафандрах не более трех часов. При этом мы должны попусту тратить целых полчаса из этих трех на дезактивацию. Вот и выходит, что работа движется, можно сказать, ползком, а из Вашингтона непрерывно орут и требуют немедленных результатов. И в довершение всего с каждой найденной уликой мы оказываемся в классическом положении «уловки-22»[10]. Смит кивнул с понимающим видом.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь: вы не можете ничего взять из здания для лабораторного анализа, пока оно не пройдет дезактивацию. А после дезактивации вам наверняка уже нечего анализировать.

— Замечательно, правда? — ядовито воскликнул Латимер.

— Риск загрязнения, вероятнее всего, уже не настолько высок, — заметил Смит. — Большинство наноустройств предназначено для работы при очень специфических условиях окружающей среды. Они должны практически мгновенно прийти в негодность, если состав атмосферы, давление или температура не соответствуют заданным для них параметрам. Очень может быть, что уже сейчас мы находимся в полной безопасности.

— Ваша теория, доктор, звучит на редкость привлекательно, — сказал агент ФБР, по-видимому, склонный к язвительной иронии. — Может быть, вы, раз все обстоит так прекрасно, покажете всем пример и сделаете хороший глубокий вдох?

Смит усмехнулся.

— Я медик-экспериментатор, а не экспериментальная крыса. Впрочем, попросите меня еще раз этак через двадцать четыре часа, и я, пожалуй, соглашусь попробовать.

Он посмотрел на стопку чертежей, которые изучал его собеседник. Это оказались планы первого и