встретив его пылающий негодованием взгляд.

— Я не участвую в Движении Лазаря, если вы хотели намекнуть на это, — спокойно сказал он. — Но я видел передачу о том, что случилось в Америке. И не желаю, чтобы такая же катастрофа произошла здесь, в Цюрихе.

Директор лаборатории густо покраснел.

— Это невозможно! Совершенно невозможно! Наша работа нисколько не похожа на то, что американцы и японцы делали в Теллеровском институте! Нечего даже и сравнивать!

— Не могу передать, как вы меня обрадовали, — произнес полицейский с чуть заметной сардонической улыбкой и широким жестом протянул Каспару портативный мегафон. — Пожалуй, если вы убедите в этом демонстрантов, то они поймут свои заблуждения и разойдутся по домам, — издевательски добавил он.

Каспар не мог найти слов для ответа и только озадаченно смотрел на такого же, как он сам, государственного служащего, в котором никак не ожидал встретить столько кромешного невежества и непростительной дерзости.

Международный аэропорт Альбукерке, Нью-Мексико

Как только над аэропортом поднялось багровое солнце, огромный Ан-124 грозно провыл моторами над полосой посадочных маяков, и тяжело плюхнулся на взлетно-посадочную полосу №8. Пилот переложил реверс, и четыре огромных пропеллера, установленных на далеко вынесенных вперед пилонах, изменили звук на жестяной гром. Замедлив бег, «Кондор» качнулся и покатил по полосе, имевшей в длину почти тринадцать тысяч футов, пытаясь догнать свою убегающую тень. За несколько секунд махина миновала ангары и подземные бункеры, где находились истребители F-16, входившие в состав 150-го истребительного авиационного полка национальной гвардии Нью-Мексико. Продолжая замедлять ход, огромный самолет проехал мимо закамуфлированных зенитных точек из бетона и стали, служивших во время «холодной войны» для охраны запасов стратегического и тактического ядерного оружия.

Около западного конца бетонной полосы огромный грузовой самолет конструкции Антонова, построенный в России, свернул на рулежную полосу, еще немного проехал совсем медленно и остановился около крошечного по сравнению с ним корпоративного реактивного самолета. Оглушительный шум двигателей утих. Самолет, принадлежавший корпорации «Номура фарматех», возвышался прямо над толпой репортеров и телеоператоров, собравшихся, чтобы запечатлеть момент его прибытия.

Заскулили моторы привода, и шестидесятифутовая погрузочная рампа самолета-гиганта медленно опустилась, соприкоснувшись с бетоном, испещренным пятнами от топлива и масла. Два члена экипажа, одетые в летные костюмы, спустились по рампе, прикрывая ладонями глаза от светившего прямо им в лица яркого восходящего солнца. Оказавшись на полосе, они повернулись и принялись размахивать руками, управляя выездом колонны автомобилей из колоссального, похожего на пещеру чрева грузового отсека «Кондора». В Альбукерке прибыли мобильные лаборатории для анализа ДНК, обещанные Хидео Номурой.

Номура собственной персоной стоял среди журналистов, наблюдая за тем, как его биологи и служба технической поддержки быстро и спокойно готовятся к короткому переезду в Санта-Фе. Их деловитость произвела на него хорошее впечатление.

Решив наконец, что СМИ уделили достаточно внимания технике, он поднял руку, призывая камеры повернуться к нему. Журналистам потребовалось некоторое время, чтобы заново навести свои камеры и сделать пробу записи звука. Номура терпеливо ждал, пока они закончат подготовку.

— Леди и джентльмены, я намерен сообщить вам об еще одном важном решении, принятом мною, — начал Номура. — Не могу сказать, что принятие его далось мне легко. Но я думаю, что это единственное разумное решение, особенно ввиду той ужасной трагедии, свидетелями которой все мы вчера оказались. — Он сделал паузу, чтобы усилить драматизм своего заявления. — Прямо с этого момента «Номура фарматех» приостанавливает все свои исследовательские программы в области нанотехнологии — и те, которые проводятся в наших собственных научных учреждениях, и те, которые проходят, при нашем финансировании, в различных институтах по всему миру. В ближайшем будущем мы пригласим внешних наблюдателей в наши лаборатории и производственные предприятия, чтобы общественность могла убедиться в том, что мы приостановили все наши действия в этой отрасли науки.

Потом он невозмутимо выслушал бурю вопросов, посыпавшихся в связи с этим сенсационным высказыванием, и, естественно, выбрал для ответа те, которые устраивали его больше остальных.

— Было ли вызвано мое решение обращением, которое сделало сегодня утром Движение Лазаря? — Он покачал головой. — Ни в малейшей степени. Хотя я уважаю их цели и идеалы, но не разделяю предубеждение Движения против науки и техники. Приостановка исследований вызвана простым благоразумием. Пока мы не узнаем точно, что явилось причиной трагедии в Теллеровском институте, глупо подвергать другие города опасности.

— А что вы думаете о ваших конкурентах? — прямо спросил один из репортеров. — Многие корпорации, университеты и правительства уже инвестировали миллиарды долларов в медицинские нанотехнологии. Последуют ли они вашему примеру и прекратят ли, так же как вы, свою работу в этом направлении?

Номура равнодушно улыбнулся.

— Я ни в коем случае не претендую на право указывать другим, как им следует себя вести. Это вопрос их научной этики или, пожалуй, будет вернее сказать, их совести. Со своей стороны, я могу лишь заверить вас в том, что «Номура фарматех» никогда не поставит свою прибыль на первое место перед человеческой жизнью.

Крупный большеголовый мужчина — Джеймс Северин, генеральный директор фирмы «Харкорт — биологические исследования», смотрел транслировавшееся по каналу CNN интервью Хидео Номуры с начала до конца.

— Ну и хитрый же сукин сын этот японец, — пробормотал он. Его переполнял гнев, к которому примешивалось невольное восхищение этим человеком. Северин сердито поморгал глазами, прикрытыми толстыми линзами очков в массивной черной оправе. — Он знает, что его нанотехнологические разработки далеко отстают от всех остальных, настолько далеко, что У них просто нет никакого реального шанса ликвидировать отставание!

Его главный помощник, столь же высокого роста, но фунтов на сто легче, кивнул.

— Насколько нам известно, люди Номуры отстают' от наших исследователей самое меньшее на восемнадцать месяцев. Они все еще разбираются в основной теории, тогда как наши лаборатории уже рассматривают конкретные практические применения. В этой гонке «Фарматеху» ничего не светит.

— Угу, — недовольно промычал Северин. — Мы с вами это знаем. И наш друг Хидео тоже знает. Но кто еще может догадаться, откуда ноги растут, а? Уж наверняка не пресса. — Он еще сильнее нахмурился. — Итак, он намерен махнуть рукой на неудачные проекты, из-за которых его компания, образно выражаясь, лишилась руки и ноги, и при этом еще и нарядиться самоотверженным белым рыцарем корпоративного мира! Отличная конфетка из такого дерьма, правда?

Глава корпорации «Харкорт — биологические исследования» отодвинулся вместе с креслом от стола, тяжело поднялся на ноги, пересек комнату и с недовольным видом уставился в окно, занимавшее всю стену его кабинета.

— А этот трюк Номуры только усилит общественное и политическое давление на всех нас. Нам и так уже черт знает как досталось после этого кошмара в Санта-Фе. Теперь дела станут еще хуже.

— Мы можем выиграть передышку, если поддержим добровольный мораторий «Фарматеха», — осторожно предложил помощник. — Хотя бы до тех пор, пока не сможем доказать, что наша лаборатория у Теллера не была причастна к бедствию.