перед нацией. Одним словом, я хочу довести до вашего сведения, господин вице-президент, до сведения всех здесь присутствующих, что так, как работает на благо страны и нации ныне действующий вице- президент, я не сумею.

— Хорошо сказано, Эван, — заметил Орсон Боллингер. Оглянувшись на слишком импульсивного помощника, он добавил: — А вам бы следовало извиниться!

— Прошу прощения, конгрессмен! — сказал тот. — Конечно же вы правы.

— Извиняться ни к чему, — улыбнулся Кендрик. — Преданность шефу — это не то, из-за чего следует сожалеть. — Эван перевел взгляд на Боллингера. — Если ваш помощник является обладателем черного пояса, тогда мне лучше удалиться!

Все засмеялись. Обстановка несколько разрядилась.

— Какой там черный пояс? — хмыкнул первый помощник. — Только и умеет, что в пинг-понг! И то жульничает.

— Во всяком случае, — продолжил Эван, дождавшись, когда вымученные улыбки на лицах присутствующих уступили место глубокомысленному вниманию, — господин вице-президент, я уже потерял четыре года своей деловой карьеры. Да нет, скоро будет пять лет... А ведь я работал не покладая рук, чтобы добиться успеха. И что в итоге? Оголтелый убийца сорвал все мои планы. Я вынужден был продать свою компанию, потому что люди стали бояться со мной работать. В настоящее время положение изменилось, поскольку преступник, погубивший многие жизни, понес заслуженное наказание — его казнили. Ситуация в странах Персидского залива нормализуется. Правда, ощущается довольно сильная конкуренция со стороны европейских фирм, то есть я хочу сказать, приходится серьезно задумываться над тем, что выбрать. Короче говоря, я стою перед выбором: смогу ли я одолеть конкурентов или все же следует принять участие в выборах? Вот вопрос. Затраченные силы, время, да и средства, наконец, окупятся или нет? Где гарантия, что все это не будет потрачено зря? Надеюсь, вы меня понимаете. Собственно, на этот вопрос никто, кроме меня, ответить не в силах.

И в этот момент Кендрик услышал слова, которые хотел услышать, но уже почти не надеялся.

— Орсон, — сказал долговязый тип в футболке, — время позднее, служащим пора по домам. Предлагаю перенести этот разговор на другое время.

— Ну да, ну да! — оживился вице-президент. — Ребята из обслуги прямо с ног сбились. Похороны и все такое. Понимаете, Эван, их семьи ждут. Я распорядился доставить сюда специальным авиарейсом жен и детей.

— Разумно, сэр! — сказал Кендрик.

— Еще бы не разумно! — улыбнулся Боллингер. — Завтра сочельник, послезавтра Рождество. Пусть все идут по домам. Если русские не взорвут Вашингтон, увидимся через три дня.

— Спасибо, Орсон, — сказал тип в футболке, — пойду всех отпущу, потом вернусь.

— А я тоже могу задержаться, если угодно, — сказал первый помощник. — Думаю, другие помощники тоже. Второй и третий помощники кивнули.

— Тогда нам не помешает пропустить по стаканчику бренди, чтобы решить все мировые проблемы. А для этого потребуется дворецкий. — Боллингер нажал кнопку вызова прислуги.

— Конгрессмен! — Помощник в темно-синем блейзере с золотистыми пуговицами подался вперед, глядя в упор на Кендрика. — А давайте поговорим откровенно. Начистоту, хотите?

— Я не улавливаю, куда вы клоните, мистер... простите, не знаю, как вас величать.

— Старая жопа, вот как! — выкрикнул бостонец. — Дурня это все! Мы тоже бизнесмены, конгрессмен. И между прочим, разбираемся, как и вы, в коммерции. Так что не исключено, что и договоримся.

В библиотеку вошел дворецкий.

— Сэр, прошу прощения, — обратился он к вице-президенту.

— Потом, чуть позже, — замахал на него руками Боллингер.

— У меня для вас записка, — сказал дворецкий, протягивая конверт.

Боллингер вскрыл конверт, достал листок, прочитал и побледнел.

— Скажите ему, пусть подождет! — приказал он. — Итак, на чем мы остановились? — Вице- президент обвел взглядом присутствующих.

— На цене, — ответил бостонец. — Мы говорили о том, что почем. Я прав, конгрессмен?

— Звучит несколько грубовато, но при определенных обстоятельствах вполне допустимо.

— А мы, конгрессмен, сразу это поняли, едва лишь вас вынесло в открытое море, — сказал загорелый тип в футболке.

— Я не моряк, — заметил Кендрик. — Нельзя ли пояснить свою мысль?

— Вы что-то там говорили про конкуренцию со стороны немцев, французов и японцев. У вас что, возникли трудности?

— Имеете в виду финансовые? — спросил Эван. Помолчав, он покачал головой и добавил: — Как говорится, мне здесь не на что опереться. Я, конечно, могу взять кредит от семи до десяти миллионов, но, разумеется, под кабальные проценты.

— А если мы предоставим вам кредит без всяких кабальных условий? — спросил бостонец.

— Джентльмены, — бросил Боллингер, поднимаясь со своего места, — я должен вас покинуть, меня ждут. Если есть ко мне вопросы, спрашивайте.

— Мы недолго, господин вице-президент, — сказал Кендрик, понимая, почему Боллингер не хочет присутствовать при разговоре о деньгах. — Я уже говорил, что не собираюсь от вас ничего скрывать, и хотел бы поставить вас в известность о своем решении.

— Понял, Эван, я все понял! — кивнул Боллингер. — Зайдите ко мне перед уходом. Я буду у себя в кабинете.

Как только вице-президент США вышел из библиотеки, его помощники мгновенно показали свое истинное лицо.

— Ну что, сынок? Как настроение? Теперь мы поговорим на равных, — ухмыльнулся тот, что в футболке, подойдя к камину и облокотившись на каминную полку.

Кендрик смерил двухметрового верзилу взглядом с головы до ног и произнес с расстановкой:

— Мы с вами не состоим в родственных отношениях, поэтому прошу избавить меня от панибратства.

— Большой Том всегда так разговаривает, — заметил бостонец. — Вы не возмущайтесь! Он не хотел вас обидеть.

— Очень может быть, но я хотел бы напомнить, что обижать людей значительно проще, чем делать добро, поэтому так распространено зло.

— Ой, конгрессмен, давайте без нравоучений! — ухмыльнулся субъект в темно-синем блейзере с золотыми пуговицами. — Если уж на то пошло, мы хотим от вас избавиться. Вам это понятно?

— Разумеется.

— А знаете, почему вы нам не подходите?

— Почему?

— Потому что мы намерены вкладывать средства в укрепление обороноспособности страны, а вы, как выяснилось, собираетесь делать нечто противоположное.

— Кто вам сказал, что я против? Я обеими руками за укрепление обороноспособности, но только не в ущерб бюджету. Вам, должно быть, известно, что разработка систем наступательного оружия съедает сорок процентов расходов на вооружение. Это чересчур расточительные затраты.

— Совершенно верно! — заметил первый помощник. — Но эти расходы можно с лихвой покрыть при помощи коммерции, о чем мы тут уже упоминали.

— Каким же это образом, если тратятся миллиарды?

— Бросьте, Кендрик! Силы свободного рынка способны откорректировать любые затраты. Конкуренция, конгрессмен, конкуренция...

— Создается впечатление, что эти миллиардные затраты в таком случае производятся преднамеренно, то есть находят одобрение как в Пентагоне, так в кулуарах конгресса, где крутятся всякие ловкачи из министерства обороны.

— Если создается такое впечатление, тогда следует не разглагольствовать, а действовать! А вы,