Митчелл Джарвис Пейтон сидел за письменным столом в своем кабинете в Лэнгли и смотрел в окно. Было столько тем для размышления, что он совсем упустил из виду, что на носу Рождество. Собственно, он никогда не жалел, что у него такая беспокойная жизнь, но Рождество всегда выбивало его из колеи.

У него были две замужних сестры и целый набор племянников и племянниц, которым он посылал подарки, удачно купленные его секретаршей, работающей у него много лет. Но у него никогда не возникало желания встречать с ними этот праздник. Им просто не о чем было говорить. Племянники и племянницы — взрослые люди — были одержимы погоней за безбедной жизнью. Уж лучше остаться одному. Может быть, поэтому он тяготел к своей названой племяннице Адриенне Рашад. Надо бы привыкнуть называть ее Калейла, размышлял он. Она часть его мира. Очень важная часть. На мгновение Пейтону захотелось оказаться в Каире. Вернее, ему вспомнилось, как Рашады всегда настаивали, чтобы он пожаловал к ним на рождественский обед, который довершали нарядно украшенная елка и рождественские песнопения. «Право, Эм-Джей! — воскликнула бы жена Рашада. — Ты помнишь, что я из Калифорнии?»

Куда ушли те дни? И никогда уж не вернутся. На Рождество он всегда сидел за столом в одиночестве.

Зазвонил красный телефон. Пейтон быстро поднял трубку:

— Да?

— Он сумасшедший! — завопил в трубке голос Калейлы. — Я имею в виду, что он чокнулся!

— Он бросил тебя?

— Что за чушь! Он хочет увидеться с Боллингером...

— Зачем?

— Хочет втереться в доверие. Ты можешь поверить в это?

— Мог бы, если ты станешь высказываться хоть немного конкретнее.

На другом конце провода явно пробовали телефонную трубку на разрыв и слышался обмен крепкими словечками.

— Митч, это Эван.

— Я понял.

— Я собираюсь в логово.

— К Боллингеру?

— Я проделал то же самое в Маскате.

— Можно выиграть в одном месте и проиграть в другом. Однажды успех, дважды поражение. Эти люди играют круто.

— Так же, как и я. Я достану их, я расколю их...

— Что ж, мы будем постоянно следить за тобой.

— Нет! Это должно быть сольное выступление. У них есть то, что ты называешь аппаратурой. Повсюду «жучки» и скрытые камеры. Буду действовать самостоятельно. Смысл моей игры будет заключаться вот в чем — пусть поверят в то, что меня можно заставить уйти из политики.

— Это противоречит тому, что они видели и слышали о тебе. Не сработает, Кендрик. Вот что я хочу сказать.

— Сработает, если я им кое-что поведаю.

— Что именно?

— Скажу, что отправился в Оман исключительно в своих собственных интересах. Объясню, что надумал снова сделать большие деньги. Это то, что они поймут обязательно.

— Неубедительно. Закидают тебя вопросами, и ты проколешься.

— Исключено! На каждый вопрос я дам убедительный ответ. Попытаюсь им внушить, что деньги для меня — все. Скажу, что поэтому у меня великолепные отношения с самыми могущественными людьми в султанате и полная защита правительства. Пусть проверят у Ахмата. Он с удовольствием все подтвердит. Я даже в тюрьме не прокололся. Захотел получить информацию о Махди и добился.

— Я убежден, есть бреши, которые чреваты проколами, — сказал Пейтон, делая пометки, которые он позже порвал.

— Проколов не будет! Ни одного! И только это и имеет значение. Пленка европейца многое объясняет. У них миллиарды, чтобы закрепиться на следующие пять лет, и они не ослабят свой статус-кво ни на йоту. Они воспринимают меня как угрозу себе, и я обязан усыпить их бдительность.

— Подлинный Савонарола.

— Никакого фанатизма! Просто я чертовски зол. Я для них являюсь угрозой их благополучию.

— Ну да! Не позволишь запустить лапу в карман налогоплательщика.

— Правильно. Они хотят убрать меня, и я постараюсь убедить их, что готов уйти из политики, но, мол, у меня проблема.

— Какая?

— Я, прежде всего, бизнесмен, инженер-строитель по образованию и профессии. А пост вице- президента вынесет меня на мировой уровень, тогда как я намереваюсь вернуться в частный сектор. Как вы думаете, какова будет реакция Боллингера и его советников?

— Надо подумать! По моему мнению, они предложат тебе финансовое обеспечение.

— Правильно! Но мне нужны гарантии, и немедленно, с тем чтобы я мог твердо отказаться от занесения меня в списки по выборам президента и вице-президента.

— Они не поверят тебе.

— Я предложу им обсудить это на встрече с их лидерами. Раскрою свои планы. Если они сумеют убедить меня, что им можно доверять, буду действовать соответственно. Думаю, они будут очень стараться, но к тому времени это уже будет не важно.

— Что ж, разумно! — согласился Пейтон. — Ты хотя бы будешь знать, что они собой представляют. Должен сказать, Эван, что это подходяще, просто замечательно подходяще.

— Хорошая деловая практика, Митч, вот и все.

— Думается все же, они ни за что не поверят, что ты собираешься обратно на Ближний и Средний Восток. Ситуация там неустойчивая.

— Я не скажу, что собираюсь обратно на следующей неделе, я скажу «в будущем». И конечно, я не упомяну о Средиземноморье. Буду говорить об Эмиратах и Бахрейне, Кувейте и Катаре, даже об Омане и Саудовской Аравии. Словом, о государствах Персидского залива, где работала «группа Кендрика». Я возвращаюсь обратно в частный сектор, вот и все.

— Ну ты смотри! Ты даже меня убедил.

— А я и на самом деле бизнесмен, Митч. Деловой человек, стало быть. Поэтому и собираюсь к ним.

— Когда?

— Через пару минут позвоню Боллингеру. Думаю, он откликнется.

— Мало вероятно! Узнает Лэнгфорд Дженнингс, накрутит Боллингеру хвост.

— Не узнает. Я дам ему фору. Пусть соберет свое стадо, для этого нужно время. Попрошу о встрече во вторую половину дня.

— Лучше вечером, — посоветовал начальник Отдела спецопераций. — После работы. И пожалуйста, никакой двусмысленности. Скажи, что хочешь воспользоваться черным ходом, чтобы избежать встречи с его людьми и прессой. Это объяснит твое поведение.

— Отлично, Митч!

— Просто хорошая деловая практика, конгрессмен.

Капитан-лейтенант ВМС Джон Демартин, в джинсах и футболке, поливал обивку переднего сиденья чистящей жидкостью, пытаясь удалить пятна крови. «Ни черта не получается!» — сокрушался он. Придется сказать детишкам, что пролил вишневую шипучку, когда возвращался домой с аэродрома.

Демартин прочитал статью в утренней газете, в которой упоминалось его имя и утверждалось, будто смерть раненого неизвестного, которого он подобрал, связана с наркотиками. Однако это не убедило пилота. Он никогда не общался с наркоторговцами, однако предполагал, что наркодельцы, в случае если