С двенадцатизарядным 'моссбергом' наперевес, Джек двигался на восток рысцой, как пехотинец под обстрелом. Он не ожидал, что сельское шоссе окажется таким чистым, поэтому теперь надеялся успеть быстрее, чем планировал.

Подгибал пальцы при каждом шаге. Несмотря на две пары толстых носков и утепленные ботинки, его ногам было холодно, и они леденели с каждой минутой. Нужно поддерживать в них кровообращение.

Место шрама и недавно сросшиеся кости его левой ноги ныли от напряжения, однако слабая боль не мешала. По правде говоря, он оказался в лучшей форме, чем ожидал.

Хотя белизна продолжала ограничивать видимость меньше чем сотней футов, иногда и серьезно меньше, он больше не рисковал сбиться с пути и пропасть. Стены отброшенного снега весьма четко указывали, где проходит дорога. Высокие столбы по обочине с линиями электропередач и телефонными проводами служили другим безошибочным ориентиром.

Он считал, что уже покрыл почти половину дистанции до 'Желтых Сосен' но ноги понемногу слабели. Проклиная себя, он рвался вперед и увеличивал скорость.

Из-за того, что полубежал, сжимая плечи и опуская голову, чтобы защищаться от секущего ветра и жгучего снега, глядя на дорогу прямо перед ногами, Джек сначала не заметил золотистый свет, но увидел его отражения на изящных тончайших снежинках, сливавшихся в сплошную пелену. Зло был сперва только намек на желтизну, а затем вдруг он осознал, что бежит через круговерть золотой пыли, а не простую метель.

Когда он поднял голову, то увидел впереди золотистое свечение, интенсивно желтое в центре. Оно таинственно пульсировало, источник терялся в снежной завесе. И он вспомнил свечение леса, которое Эдуардо описал в блокноте. Оно пульсировало точно так же - жуткое свечение, которое объявляло об открытии двери и прибытии пришельца.

Когда резко остановился, чуть не упав, пульсация света внезапно усилилась, и он подумал, не сможет ли спрятаться в кучах с одной или другой стороны дороги? Не было басовых колебаний звука, которые слышал и ощущал Эдуардо, только резкий вой ветра. Однако загадочный свет был повсюду, ослепляя бессолнечный день: Джек стоял по щиколотку в желтой пыли, тающее золото текло по воздуху, сталь 'моссберга' блистала, как будто превратилась в драгоценный слиток. Теперь он видел множество источников, не один свет, а несколько огней, пульсирующих синхронно. Длинные желтые вспышки накладывались одна на другую. И звук поверх ветра. Низкое тарахтение, быстро перерастающее в рев могучего мотора. Сквозь белизну, разрывая затемняющий покров снега, двигалась огромная машина. Он обнаружил, что стоит прямо перед подъезжающим дорожным грейдером, переоборудованным в снегоочиститель: коричневатый корпус из стали с маленькой кабиной вверху. По самому центру - изогнутое стальное лезвие больше его роста.

Оказавшись в чистом воздухе комнаты Тоби, замигав от слез, вызванных смолистым дымом, Хитер увидела две расплывающиеся фигуры, одну маленькую, а другую - нет. Она отчаянно смахнула слезы с глаз свободной рукой, моргнула, и поняла, почему мальчик кричал.

Зависшая над Тоби фигура принадлежала жуткому, полуразложившемуся мертвецу, обернутому в куски истлевшего голубого савана, со вторым Дарителем на спине, который живо шевелил черными отростками.

Фальстаф прыгнул на этот кошмар, но скорченные щупальца у этого Дарителя были быстрее, чем у прежнего, почти быстрее взгляда. Они хлестнули воздух, ухватили пса в полете и отбросили его прочь так же просто и действенно, как коровий хвост мог расправиться с докучливой мухой. Взвыв от ужаса, Фальстаф пролетел через комнату, шлепнулся о стенку рядом с окном и свалился на землю, вопя от боли.

Кольт был в руке, хотя она не помнила, как выдернула его из кобуры.

Прежде, чем она нажала на курок, новый Даритель - или новое тело того же самого (зависит от того, был ли пришелец одним существом со множеством тел или самих пришельцев было много) - схватил Тоби тремя маслянистыми черными щупальцами. Существо оторвало его от пола и понесло к косому оскалу мертвой женщины, как будто захотело, чтобы они поцеловались.

С диким криком, взбешенная и напуганная в равной степени, Хитер рванулась к твари, поняв, что не может стрелять даже с близкого расстояния, потому что тогда пули могли задеть Тоби. Бросилась на Дарителя. И ощутила, как одна из этих змеиных рук - леденящее прикосновение даже сквозь ее лыжный костюм - обвилась вокруг ее талии. Зловоние трупа. Боже! Внутренности уже давно сгнили, и отростки пришельца извивались в полостях тела. Голова повернулась к ней, они были лицом к лицу. Черные усики с красными полосками и лопаткообразными концами задергались, как многочисленные языки в открытом рту, высовываясь из носовой кости, из глазниц. Холод растекался повсюду от талии. Она ткнула стволом кольта в грудь трупа, поросшую кладбищенским мхом. Лучше было бы в голову, как будто она имеет значение, как будто мозги все еще содержались в черепе мертвеца. Стоны Тоби, свист Дарителя, грохот оружия, гулкое эхо. Старые кости рассыпаются в пыль, ухмыляющийся череп отваливается от узловатого позвоночника и обвисает на сторону. Оружие снова грохочет - она потеряла счет - затем клацает - сводящее с ума клацание курка по бойку пустого патронника.

Когда существо отпустило ее, Хитер почти упала на спину, потому что уже напрягалась раньше, пытаясь вырваться. Она выронила оружие, и пистолет поскакал по ковру.

Даритель рухнул перед ней, не потому что умер, а потому что его кукла, поврежденная пулями, развалилась на два основных куска и теперь не могла оказать достаточной поддержки расплывающемуся, тяжелому хозяину.

Тоби тоже был свободен. На время.

Лицо его было белым-бело, а глаза широко раскрыты. Он прокусил губу, по подбородку текла кровь. Но во всем прочем был в порядке.

Дым начал залезать в комнату - не много, но она знала, как внезапно он может стать слепяще- густым. - Иди! - сказала она, подталкивая Тоби к задней лестнице. - Иди, иди, иди!

Он пополз по полу на четвереньках, она тоже. Низведенные ужасом до подобного младенческого способа передвижения, который, в данной ситуации был безопасней всех прочих. Добрались до двери и уперлись в нее: Тоби рядом с Хитер.

За ними разыгрывалась сцена из кошмарного сна безумца. Даритель распластался на полу, больше всего напоминая огромного осьминога, хотя гораздо более странный и зловещий, чем любая тварь, что проживает в океанах Земли. Узел тягучих извивающихся рук. Вместо того, чтобы попытаться схватить ее или Тоби, он возился с разъеденными костями, стараясь собрать рассыпающееся тело и взобраться на остатки скелета.

Она ухватилась за ручку двери, и дернула.

Дверь на лестницу не открывалась.

Заперта.

На полке у альковной кровати радио в часах Тоби включилось само собой, и 'рэп' замолотил по ушам на секунду или две. Затем началась другая музыка. Без мелодии, непонятная, гипнотическая.

- Нет! - кричала она Тоби, борясь с ручкой замка. Тот не желал отпираться, сводя ее с ума своим упрямством. - Нет! Говори ему нет! - Ведь никогда раньше он не заедал, черт возьми!

У другой двери появился первый Даритель. Выбрел, шатаясь, из горящего коридора, и вместе с облаком дыма ввалился в комнату. Он все еще обвивался вокруг того, что осталось от обугленного тела Эдуардо, еще в огне. Черная бугристость его тела уменьшилась, обглоданная пламенем.

Замок медленно поворачивался, как будто весь механизм заржавел. Медленно. Медленно. Затем: клак!

Но язычок утонул в гнезде снова, прежде чем она успела распахнуть дверь.