Лог фыркнул.

– Пепельница, – иронически проговорил он. – Это не пепельница, а вся деятельность Академии за последние сто лет. Запомните это!

– Вот оно как, – полковник не удержался, чтобы не поддеть Лога и отместку за его невежливость. А я-то думал, за что вам, ученым, ежегодно присуждают премии? Теперь буду знать.

Лог ошарашено посмотрел на полковника, еще раз фыркнул и дернул себя за бороду.

– Ценю ваш юмор! Впрочем… может быть, вы и правы. Но я выразился иносказательно…

– Учитывая, конечно, разность интеллекта?

– Перестаньте ершиться. Да, иносказательно! Но вы своими репликами не даете мне закончить мысль.

– Простите, профессор.

– Так вот, – наклонив голову, академик дал понять, что принимает извинения. – Если представить значимость и объем работы всей, слышите, я подчеркиваю, всей Академии наук за сто лет за эту пепельницу, так то, что кроется за записками, которые вы мне предоставили, можно представить, как весь этот кабинет. Теперь вам понятно, почему я хочу знать, куда вы задевали автора?

– Даже так? – невольно вырвалось у полковника.

– Да! Да! Да! Именно так, молодой человек, – академик внезапно остановился и, глядя прямо в глаза полковнику, тревожно спросил:

– Он жив?

– Наверное, да. Но где он, я не знаю.

– Не понимаю!

Полковник вкратце рассказал академику все, что было известно об Эле. Лог слушал внимательно, все сильнее и сильнее теребя бороду.

– Вы понимаете, что вы наделали? – тихо спросил он, когда полковник закончил. – Такие люди рождаются раз в тысячу лет. Что я говорю, в тысячу? Один раз за всю историю человечества. Понимаете? Один раз! Один-единственный раз дает нам судьба случай, и вы не то что упустили, а погубили.

– Почему я? Это произошло восемь лет назад. Я не могу нести моральной ответственности за моих предшественников. – Лог с досадой махнул рукой.

– У вас вечные ссылки на ошибки предшественников…

– Но вы то можете восстановить отсутствующее. Ведь у вас в руках часть записей, а это ключ.

– Вы думаете, мы не пробовали? Еще как! Но здесь совершенно новая область математики, физики, синергетики. Грешным делом я подумал, что автор записок – космический пришелец из цивилизации, на многие тысячи лет опередившей нашу…

– Постойте! Может быть, он обращался в Академию?

– Исключено! Если бы он обратился, то мы бы сейчас знаете где были?

– Но вполне возможно, что письмо затерялось. Поверьте моему опыту, клерки везде одни и те же, безразлично, где они сидят: в Академии или в правительстве. У вас регистрируются поступающие письма?

– А что? – оживился Лог, – это идея. Возможно, предварительная экспертиза направила материал на рецензию какому-то тупице, и тот до сих пор держит или… во всяком случае можно найти концы…

Лог связался по селектору с отделом предварительной экспертизы и отдал соответствующие распоряжения. Ждать пришлось долго. В Академии информационная служба была явно менее оперативной, чем в уголовном розыске. Наконец, через час томительного ожидания заработал телетайп и выбросил на стол лист бумаги.

– Вот! – торжествующе воскликнул Лог. – Совершенно точно! Эл! Ну, вы молодец… так… так… 'Теория синтеза апериодических кристаллов и области их применения'. Сто двадцать три страницы. Что? –  в замешательстве закричал он. – Отправлена назад? Какой осел распорядился? Заведующего предварительной экспертизы! – почти заорал он в телетайп.

– Я вас слушаю, президент, – раздался голос в динамике.

– Я только что давал запрос по поводу работы некоего Эла.

– Знаю. Я сам провел розыск.

– Почему отправили назад?

– Согласно инструкции. В работе не было визы руководителя и, кроме того, она была неправильно оформлена.

– Виза! Оформлена! Что за идиотизм? Кто дал такую инструкцию? Какой осел?

В динамике послышалось покашливание.

– Вы извините меня, президент, но инструкция утверждена вами…

– Мною? – Лог закрыл правый глаз и как-то сморщился, из-за чего лицо его перекосилось, а борода сместилась вправо. – Этого не может быть, я никогда такой маразм не подписал бы. Пришлите мне ее.

– Вам проще позвонить вашей секретарше. У нее в папках подшиты все инструкции, но если хотите, я пришлю. Это займет полчаса…

– Не надо. – Лог выключил селектор и вызвал секретаршу.

Та минут через пять принесла отпечатанный буквами голубого цвета листок бумаги. Полковник заметил, что в правом углу после 'УТВЕРЖДАЮ' стояла размашистая подпись Лога.

– Подсунули на подпись клерки… – лицо Лога покраснело от стыда и смущения.

– Не расстраивайтесь, – пожалел его полковник. – Не все еще потеряно. Мы ищем Эла и, надеюсь, найдем его, если он жив.

– Найдите! Ради Бога, найдите! Вы можете себе представить!

– Теперь представляю. Мы его уже давно разыскиваем. Правда, с другой целью, но теперь вижу, что ваше дело значительно важнее.

– Вот как получается… иногда мелочь приводит к ужасным последствиям.

– За любой мелочью, профессор, стоит что-то крупное…

Через три дня после встречи полковника и президента Академии с главою правительства все телестанции страны дважды передали в эфир фотографию Эла и просьбу Академии наук к нему немедленно связаться с ее президентом. Если бы Эл смотрел телепередачи, то сейчас он был бы уже в столице и, возможно, беседовал с президентом. Но Эл не смотрел их, да и не мог. Вместе с Доном они мчались в скоростной малолитражке по дороге на юго-восток. Навстречу им двигались колонны тяжелых машин, груженных хлопком, автоморозильники с ободранными тушами баранов и открытые грузовики с кузовами, наполненными доверху арбузами.

Дон остановил машину и просигналил идущему навстречу грузовику. Шофер кивнул и, не выходя из кабины, подождал, пока Дон выбрал себе десяток арбузов. Сложив их в задний салон, Дон расплатился с шофером, и они поехали дальше.

Жара была непереносимой. Не помогали открытые окна и ветровые стекла. Врывающийся в салон машины горячий, смешанный с испарениями плавящегося асфальта ветер не приносил облегчения. Эл время от времени смачивал водой из фляги носовой платок, отжимая избыток влаги себе на рубашку, и клал его на голову. Это приносило некоторое облегчение, но через минуту рубашка и платок высыхали.

Дорога шла степью. Вернее, здесь когда-то простиралась степь. Лет тридцать назад здесь еще рос ковыль и летом степь казалась бескрайним серебристым морем, над которым порывы ветра вздымали волны диких высоких трав. Эл помнил эту степь с детства, когда они с матерью жили на окраине небольшого поселка неподалеку от рудника, где работал отец. По степи круглый год бродили бесчисленные стада овец, табуны лошадей, поедая торчавшие над неглубоким снежным настом стебли ковыля. Весной же