(Я послал ему по факсу инструкцию к набору «Лего» «Космическая станция 912»).
По-моему, твой был первым факсом, который я получил за многие годы. Факсы — это как e-mail из 1987-го. Спасибо.
Сегодня вечером после ужина Сьюзан вошла с горстью бесполезных маленьких предметов в руках: погнутой вилкой, помятым яблоком, головой Барби и пластиковой крышкой от упаковки «тайленола». Она разложила их в ряд на полу и спросила Тодда:
— Эй, Тодд, что это такое?
Мы все посмотрели на печальный ряд мусора и ни у кого из нас не возникло даже малейшей догадки.
Тодд пробурчал:
— Я нзнай.
Тогда она сказала:
— Это русская гаражная распродажа.
Мы все воскликнули:
— Оооооо… — ожидая, что Тодд психанет, и он действительно пришел в раздражение.
— Я знаю, знаю, — сказала она упреждающе, — теперь русские как бы наши друзья. Но ты должен признать, Тодд, у них никогда толком не получится. Капитализм — это нечто, укореняющееся в тебе с самого рождения. Для развития рыночной экономики надо что-то большее, чем просто дернуть за рычаг и внезапно, за одну ночь стать капиталистом. Для этого нужно в детстве прочитать о пятицентовой психиатрической палатке Люси у Чарли Брауна, насмотреться игровых шоу, посылать по почте заказы на «Морских обезьян» — все это часть «капитализированности».
Она убрала из группы предметов голову Барби:
— Наверное, слишком хороша.
Позже Карла и Сьюзан раскудахтались не на шутку. Я спросил их, о чем речь, и они виновато переглянулись.
— О куклах Барби, — сказала Карла.
Сьюзан сообщила мне:
— Такое впечатление, что все девчонки, которых я знаю, вытворяли невероятные дурацкие сексуальные вещи со своими Барби, в результате чего у куклы отваливалась голова и/или конечности и приходилось ее прятать. Но мама всегда находила членоповрежденную Барби и говорила: «Ой, солнышко, что случилось с Барби?»
— О Боже, а ты просто умирала от стыда, вспоминая тот разврат, который довел куклу до такого унизительного состояния.
(Снова кудахтанье.)
— Помню, как мою Барби обнаружил братик Джо, — сказала Карла. — Вот это был кутеж! Она распалась на отдельные фрагменты уже через час.
— О Боже, у меня тоже, — воскликнула Сьюзан.
— Волосы долой, да?
— Ну.
Я чувствовал себя немного лишним и вежливо вытесненным. Как возможно, чтобы они
Мое тело больше не мучает меня такой уж сильной болью после возвращения из спортзала. Однако сегодня я пережил момент полного унижения: теоретически идеальный вес моего тела должен быть 172 фунта, а сейчас я вешу 153. Одна женщина в качалке проверила у меня соотношение жира/воды/мяса/костей, при этом она непроизвольно ахнула, и я спросил, что не так. Она сказала (после предварительной паузы типа «у-вас-рак»):
— Вы представляете собой то, что технически известно как «худой толстяк».
Это было так унизительно. Я не только тощий, но к тому же и то мясо, которое на мне все же есть, — оказывается, не мясо, а сало. Мне нужно сжечь его прежде, чем я начну наращивать тушу. Я даже не заслуживаю чести называть себя состоящим из углерода, не говоря уже о силиконе; может быть, я состою из какого-нибудь из тех бесполезных элементов типа борона, которые ни на что не годны.
Карле об этом я не расскажу.
Четверг
В офис просочился слух о том, что я худой толстяк (женщина из спортзала проболталась Тодду), и в течение 14 часов мне пришлось выносить целый шквал жестоких шуток на свой счет. Тодд отвел меня в сторонку и выдал мне канистру аминокислот и ободряющую речь.
Сегодня отец начал работать в «Дельте». На обратном пути он заскочил к нам в офис
— Я хочу слетать на Южный полюс первым классом компании «Саудовские Авиалинии» со спальным местом, на подушках Рубена Кинкейда, сделанных из грудных перьев мигрирующих голубей.
Через дорогу от нашего дома детишки устроили гаражную распродажу, на которой были выставлены: один-единственный зачитанный до дыр журнал «Космополитен», две грязные игрушки «Большая Птица», обложка книги «Грядущий Шок» и ковбойская ложечка для обуви. Это выглядело так угнетающе и поразительно похоже на шутку Сьюзан о гаражной распродаже у русских. Карла сказала:
— Сьюзан права. Русские никогда не подтянутся.
Итен, нанесший нам визит, возразил:
— Аи contraire, дружище, они скоро и нас обгонят.
Сегодня утром, когда я зашел в офис, Дасти сотрясалась над раковиной от рвоты. Она сказала, что перезанималась в спортзале.
Эйб:
Мои ключи в виде магнитных карточек сломались — я не смог войти в здание и почувствовал, будто перестал существовать.
Пятница
Сегодня утром Тодд выдал:
— Теперь я маоист!
Все мы к этому моменту уже настолько онемели, от политики, что не смогли даже собрать свою волю для того, чтобы послать ему в ответ зевок.
— Вы же знаете три формы коммунизма, я надеюсь?
— Нет, Тодд. Но я уверен, что ты нас просветишь.
