просто не хотела о нем говорить. Вскоре, просушив одежду, беглецы покинули пещеру.

Их путь лежал через лесные чащи, мимо искривленных карликовых дубов, замшелых валунов и голых скал, казавшихся мокрыми даже в лучах солнца.

Роланд продолжал учить Дарию валлийскому языку. Он почувствовал было ревность к ее таланту, но усмехнулся своему тщеславию. Дар его спутницы мог им пригодиться: ему претила мысль о том, чтобы опекать глухонемого мальчика, который на самом деле был девушкой. Теперь по крайней мере она сможет что-нибудь сказать, когда они повстречают уэльсцев, что неизбежно должно было произойти.

Уэльсцы встретились им даже раньше, чем хотелось бы Роланду.

– Afon, – произнес Роланд, указывая на реку, и добавил:

– Aber – устье реки.

Дария старательно повторила и похлопала Роланда по плечу.

– Allt, – сказала она, кивнув налево. – Холм, покрытый лесом.

Он повернулся в седле и улыбнулся.

– Ты очень способная.

– Мне по-прежнему надо притворяться глухонемой?

– Пока это самое разумное. Наберись терпения, Дария. – Роланд хотел было добавить, что она скоро вернется домой, но решил пощадить ее чувства и промолчал. Жаль, что он не знал лично Ральфа Колчестера и не мог сказать, хороший ли он человек или бесчестный. Впрочем, будь жених Дарии хоть извергом и чудовищем, Дэймон Лемарк все равно выдал бы ее замуж.

Роланд подвел Кэнтора к реке и дал ему напиться холодной воды.

– Хочешь немного пройтись? – обратился он к Дарии.

Девушка благодарно улыбнулась и соскочила с лошади.

– Понюхай, как пахнет, Роланд! И посмотри, как играет солнце на этих мраморных листьях. Что за волшебство все эти краски и тени!

Она обхватила себя руками и побежала к маленькой полянке.

– Glyn, – произнесла она, а потом – fflur, указывая на растение со сладковатым запахом. – Ты знаешь, это цветок верности, а плющ – знак постоянства. Как бы мне хотелось остаться здесь навсегда!

– Скоро снова пойдет дождь и, когда ты промокнешь до нитки, быстро передумаешь. Дария отмахнулась от его слов.

– Нет, вот этот дрок защитит нас от злых демонов, а если мы очень захотим, то и от дождя.

В данный момент Роланд не хотел ничего, кроме остальных денег. Тогда исполнится его мечта о своей земле и о замке посреди зеленых холмов Корнуолла. Он наблюдал за тем, как девушка перебегала от дерева к дереву, повторяя их названия по-валлийски. Но его это не трогало. Просто она была одаренная, и больше ничего. Его взгляд остановился на ее губах, скользнул по груди и стройным бедрам. “Незачем смотреть на нее”, – подумал он и быстро отвернулся, чтобы погладить Кэнтора. Конь повернул голову и мокрыми губами ткнулся в ладонь хозяина. Вытирая руку о штаны, Роланд сказал своему верному другу:

– Я доверяю тебе мою жизнь – тебе и никому другому, особенно женщине. Даже симпатичной, способной и нежной.

– Вы разговариваете с лошадью, сэр? Она смеялась над ним, эта чумазая девчонка в мужской одежде и в надвинутой на глаза шерстяной шапочке. Грязь, которой он ее перепачкал, давно сошла, уступив место настоящей черной грязи из Уэльса. Даже ее гладкие белые руки были в грязи. На его взгляд, она совсем не походила на мальчика.

– Да, он очень умный и говорит мне, что пора обедать.

Дария с надеждой взглянула на мешки.

– К сожалению, ничего не осталось. Я должен пойти поохотиться.

Она посмотрела туда, откуда они приехали, и печально покачала головой.

– Нет, я не голодна, Роланд, правда. Разве мы не можем скакать до вечера? Тогда и поохотишься. Мы и так потеряли много времени.

– Не бойся, Дария. Нас никто не мог выдать. Даже если фермер и рассказал о нас графу, он не знал, куда мы направлялись.

Девушка грустно улыбнулась.

– Эдмонд узнает – у меня предчувствие. – Но увидев, что ее спутник насупился, быстро добавила:

– Он очень умный.

Однако Роланд продолжал хмуриться и неожиданно для себя выпалил:

– Значит, ты им восхищаешься? В таком случае почему ты не захотела выйти за него замуж? Зачем оставила его?

Она вздернула подбородок.

– Ты говоришь как дурак, Роланд. – И вдруг, к его удивлению, расплакалась.

Роланд с недоумением уставился на нее. Наверное, она просто переутомилась. Но все равно это было странно. До сих Дария проявляла необыкновенную выдержку и стойкость. Расплакаться теперь, когда опасность осталась позади, было непохоже на нее.

– Почему это я дурак?

Девушка покачала головой и, отвернувшись от него, провела ладонью по глазам.

– Я этого не сказала. – Она рассмеялась. – Кэнтор напился?

Роланд смерил ее долгим взглядом.

– Да, – ответил он, взяв ее за руку и подсадив на лошадь.

Они ехали по направлению к реке Уз; по обеим сторонам от них поднимались горы, густо заросшие буком и карликовыми дубами. Высокие ели замерли словно в карауле, и множество тонких ручейков пробивалось сквозь землю. Большинство было мелких, и глинистая вода блестела в лучах яркого солнца. Издалека доносился шум водопада, низвергавшегося на мокрые скалы, и воздух был пропитан влагой и свежестью. Дария еще крепче прижалась к Роланду.

– Как хорошо! – вздохнула она.

– Скажи спасибо, что нет дождя, – проворчал он. – Так почему же я дурак, Дария? Или говорю как дурак?

Роланд почувствовал, как она напряглась, и понял, что не должен настаивать на ответе, но он был очень упрям.

– Почему? – повторил он.

– Граф – страшный человек. Я не считаю его сумасшедшим, но он – фанатик, и его настроения меняются с опасной быстротой. Я скорее бы вышла замуж за отца Ральфа Колчестера или за его дедушку, чем за Эдмонда Клэра.

– А-а…

Она уткнулась лицом ему в спину.

– Роланд, пожалуйста, не отвози меня к дяде. Он не любит Бога, даже такого, который бы прощал ему все грехи. Он любит только себя и считает себя всемогущим. Дэймон Лемарк страшнее всех остальных, потому что он жесток от природы и это доставляет ему удовольствие.

– В таком случае ты должна быть рада возможности выйти замуж и покинуть Реймерстоунский замок.

Дария вновь словно окаменела, и Роланд пожалел о том, что ему приходится быть беспощадным с ней. Но Дэймон Лемарк даст Роланду деньги, на которые тот сможет купить замок в Корнуолле и жить там припеваючи.

Девушка больше ничего не сказала, а его так и подмывало услышать еще что-нибудь.