Она попыталась протиснуться мимо него, но Тревор не двинулся с места и лишь язвительно улыбнулся.

— О да, Сабрина, тут ты права, — вкрадчиво выдохнул он. Какой неприятно медоточивый голос и противно скользкая ухмылка! — Но все здесь станет моим, когда дряхлый пень наконец отдаст Богу свою чертову душонку! Осталось совсем немного! Скоро я буду тут полновластным хозяином и господином, как для Элизабет, так и для тебя. Мне доставит удовольствие слышать эти слова из твоих нежных уст, когда ты начнешь извиваться подо мной в порыве страсти. Плотью чувствовать теплое женское дыхание — что может быть приятнее! Ты ведь знаешь, я предпочел бы жениться на тебе, но, увы, этому не суждено было случиться. Граф навязал мне Элизабет. Все твердил, что раз она старше, то и должна по справедливости выйти замуж первой. Но я понял, что он просто не хотел отдать тебя мне. Зато теперь, поскольку ты еще здесь, мы сможем насладиться друг другом, пусть я так и не стал твоим мужем!

Он наклонился к ней, но Сабрина уперлась ладонями в его грудь и с силой оттолкнула.

— Вон отсюда, Тревор, иначе я закричу. Слуги пока еще подчиняются мне!

Тревор расхохотался. Его лицо было так близко, что девушка ощутила запах черепашьего супа, съеденного им за обедом.

— Вопи, пока не охрипнешь, Сабрина! Никто тебя не услышит, но ведь ты на это и рассчитываешь, не так ли, моя трепещущая голубка?

— Я не твоя голубка, ублюдок!

В ответ он легонько провел кончиками пальцев по щеке Сабрины. Кулак девушки врезался ему в живот, и как только Тревор скорчился, ей удалось вырваться. Но ненадолго. Его пальцы впились в ее руку, оставляя синяки. Разъяренный, Тревор, тяжело дыша, стал ее душить. Сабрина билась, вырывалась, царапалась, но не могла освободиться. Она теряла сознание, лицо ненавистного врага расплывалось перед глазами. Он неожиданно разжал руки, и Сабрина жадно втянула в себя воздух. Но губы Тревора впились в ее рот, а язык настойчиво толкался в сомкнутые губы, стараясь их раскрыть. Сабрина попыталась закричать, и его язык тут же проник глубоко, до самого горла. Сабрина подавилась и, пытаясь заглушить подступившую к горлу тошноту, сомкнула зубы. Тревор взвыл от боли и отшатнулся.

— Маленькая сучка! — завопил он и, не помня себя от ярости и боли, стукнул ее по лицу, раз, другой, третий, с такой силой, что девушка больно ударилась о стену и неловко взмахнула руками, чтобы сохранить равновесие.

— Подонок! — прошипела она, сверкая глазами. — Я убью тебя, грязная свинья!

Но она довольно быстро поняла, что оскорбления лишь забавляют Тревора и еще больше распаляют, и смолкла. Он словно по волшебству успокоился и, усмехнувшись, заметил:

— Всегда питал слабость к горячим женщинам! Ненавижу безжизненных кукол вроде твоей идиотки сестрицы! Стоит мне врезаться в нее посильнее, как она бледнеет и закусывает губу от боли.

И увидев, что Сабрина не понимает, о чем идет речь, Тревор довольно рассмеялся. С самой первой встречи он мечтал быть первым, кто объездит эту резвую кобылку!

— Да, Сабрина, обожаю неукрощенных любовниц! Отбивайся сколько хочешь, если тебе нравятся подобные игры! Прекрасная молодая аристократка, такая гордая, такая уверенная в себе и в том, что все обязаны склониться перед твоим знатным родом, богатством и красотой… какая прелесть! Не могу дождаться, пока возьму тебя. Интересно, будет ли твоя девственная кровь течь так же густо, как у Элизабет? О, как ее было много! Моя бедная перепуганная женушка пребывала в полной уверенности, что я убил ее. Жаль, что ей это только казалось!

И в этот момент до Сабрины наконец с ужасающей ясностью дошло, что Тревор собирается изнасиловать ее. Он сжал ее запястья, поднял руки над головой и придвинулся ближе.

— Нет! — взвизгнула она. — Я обо всем расскажу дедушке, не сомневайся! Он велит высечь тебя и выбросить из Мон-мут-Эбби! И лишит тебя наследства!

— Я все гадал, осмелишься ли ты на такое, Сабрина! Попробуй открыть свой милый ротик, и я помогу дорогому родственничку упокоиться в последнем приюте! Сама знаешь, чтобы свести его в могилу, не потребуется особых усилий! Ну а теперь, дорогая, хватит глупостей. Я и без того слишком много времени потратил, дожидаясь тебя. Больше ни минуты.

Светло-зеленые глаза хищно прищурились. Тревор схватился за вырез ее простого шерстяного платья и резко рванул вниз. Девушка обрушила на него град ударов, но Тревору удалось стиснуть ее запястье и заломить руку за спину. Сабрина вскрикнула от боли и, увидев растянутый в улыбке рот, поняла, что он наслаждается ее мучениями. Тревор еще сильнее потянул ее руку, но на этот раз Сабрина сумела сдержаться.

— Прекрасно, — прошипел Тревор и одним движением сорвал с нее лиф платья до самой талии и горящим взором уставился на обнажившиеся белоснежные груди.

— Бог мой, да ты настоящая красавица! Я часто представлял себе твою грудь, но не думал, что она настолько совершенна.

Он сжал крохотный сосок и стал медленно выворачивать. Но Сабрина постаралась не подать виду, как страдает. Она не доставит ему удовлетворения знать, что он намного превосходит ее силой и способен в любую минуту причинить боль. Нагнув голову, она впилась зубами в тыльную сторону его ладони. Тревор отвесил ей очередную пощечину.

— Я научу тебя повиноваться хозяину и владельцу! Попробуй еще раз проделать такое и горько пожалеешь!

Он снова впился ногтями в ее грудь, но тут же отняв руку, принялся лихорадочно шарить по ее животу, пытаясь задрать юбку.

— Нет!

Тревор визгливо захихикал и опрокинул Сабрину на жесткий деревянный пол. Девушка, задыхаясь, старалась подняться, но он упал на нее, придавив всей тяжестью тела к холодному паркету. Что-то твердое уперлось ей между ног. Сабрина высвободила руку и ударила ему кулаком по носу.

— Тварь, подлая гнусная шлюха! — заверещал Тревор, награждая ее оплеухами, пока Сабрина едва не потеряла сознание. Перед глазами плыл красный туман. А Тревор все продолжал бить ее, не помня себя, обезумев от ярости.

Но неожиданно его тело свело странной судорогой, взор помутился и застыл. Он снова ударил ее, бормоча проклятия, только на этот раз голос стал мягким, нежным, почти мечтательным.

— Будь ты проклята, проклята, — пробормотал он и, на секунду оцепенев, откатился и лег рядом. Сабрина немедленно вскочила и потрясенно уставилась на зятя. Он громко хрипло дышал, глядя на нее с ангельской улыбкой и осторожно ощупывая себя. На шелковых панталонах расплывалось огромное мокрое пятно.

Сабрина невольно отступила, содрогаясь от несказанного гнева, и не долго думая пнула его в ребра носком туфельки.

— Подлое, мерзкое животное! Господи, как я тебя ненавижу!

Тревор попытался схватить ее за щиколотку, и девушка едва успела увернуться. Тревор чуть дотронулся до окровавленного носа. Лицо его снова приобрело ангельское спокойствие.

— Ты больше не посмеешь дотронуться до меня, хотя не могу сказать, что слишком уж тебя осуждаю. Правда, тут есть и твоя вина, Сабрина. Ты чересчур меня возбуждаешь, и я так и не смог дать тебе наслаждение, глубоко вонзиться в твое девственное тело. Ничего, еще не все потеряно. До следующего раза. Боль и экстаз, моя кошечка, прихотливо сплетены навек и неразделимы. Я получу тебя, и никто на свете не помешает мне, а менее всего — ты. И не пытайся запирать дверь своей спальни, иначе я сумею сместить равновесие экстаза и боли в пользу последней. Знаешь, в следующий раз я, пожалуй, свяжу тебя. Ты разбила мне нос, совсем как в школьной драке. Ребра мои ноют, и я пролил семя в собственные панталоны. И всему причиной ты. Я давно уже так не пылал, особенно в постели с твоей бескровной ханжой сестрицей, не говоря уже о дурочках горничных. Не слишком удачное начало для нас, но тем не