ликантианцам на несколько лиг, их корабли все еще были точками, наполовину скрытыми во мгле. То, на что все смотрели, было далеко не сигналом с наблюдательного поста. Неизвестная земля была перед нами; это она была источником запаха и жуткого света в ночи. Я считала вершины низких гор, словно выраставших из самого моря, — три, нет, пять вулканов. От каждого из них тянулся столб дыма. И снова и снова вспышки и тусклое пламя. Корайс и Полилло присоединились ко мне, но ничего не говорили.

Я увидела Гэмелена и Страйкера, стоящих на юте, и поднялась к ним. Оба выглядели встревоженными.

— Все выглядит так, — сказала я Гэмелену, — как будто ваши мысли о том, что они бегут к чему-то, были правильными?

Страйкер решил ответить.

— Кажется, так, капитан. Вы полагаете, что они ищут там убежище? Или друзей, способных им помочь? — Он почесал затылок. — Им пришлось бы шить себе одежду из железа, чтобы жить здесь. Так что это не имеет смысла.

Гэмелен вмешался.

— Но это место определенно является их целью, — сказал он. — Наши друзья не слепые, они могли бы изменить курс раньше, если бы думали, что плывут в ловушку.

Я вспомнила, что мне рассказывал Амальрик.

— Однажды мой брат сказал, что клан Симеонов совершал путешествие на запад, но никто не знал, как далеко.

Гэмелен встряхнул бородой.

— Так далеко? Без карты? Я думаю, более вероятно, что эти моря незнакомы Нису Симеону так же, как нам, но архонт использовал свои колдовские средства, чтобы узнать, что там.

— Я надеюсь, вы сделали то же самое с помощью своего искусства, — полушепотом сказал Страйкер. — И лучше было бы предупредить нас об этом проклятом море.

Гэмелен взглянул на наемника, его глаза горели. Его голос прозвучал холодно-холодно.

— Как я сказал прежде, мне нужна была вся моя сила для выслеживания архонта и его кораблей. Они бросали множество заклинаний в нашу сторону, чтобы запутать нас и заставить поменять курс или даже вообще сделать наше положение безнадежным. Что касается этих извержений… самая большая опасность для нас создается прямо сейчас, на главном корабле архонта. Даже сейчас Симеон и его матросы шлифуют свое оружие для битвы, а архонт готовит свои магические фокусы.

Затем его зубы блеснули сквозь бороду и он сказал:

— Сосредоточьтесь на своих обязанностях, капитан, а я займусь своими.

Страйкер дрогнул под презрительной усмешкой колдуна, затем опомнился.

— Извините, что высказался вне очереди, господин Гэмелен, — сказал он, повернулся и прошел на главную палубу.

Гэмелен ничего не сказал, только пристально посмотрел ему вслед.

— С каким колдовством мы столкнемся? — спросила Корайс, ломая возникшую напряженность.

— Я точно не знаю, — сказал Гэмелен. — Но мы все можем это себе представить, посмотрев вокруг. Не только на эти странные моря, но и на ухудшающуюся погоду.

В самом деле, мы были так поглощены ревом и кипением, которые эти яростные горы извергали из своих глубин, что не обратили ни малейшего внимания на все остальное.

Солнце уже должно было подняться, но небо было темным из-за серых, быстро темнеющих облаков. Ветер хлестал по гребням наших шлемов и доспехам. По морю гуляли длинные буруны, с огромными промежутками между волнами, такое я видела только в устье реки Ориссы во время зимних штормов.

— Он может напустить на нас любые заклинания, вызвать неразбериху, отчаяние — все, что угодно, — сказал Гэмелен. — Архонт должен или уничтожить нас, или так нас ослабить, чтобы мы не могли больше его преследовать.

— Да, ему ничего другого не остается, — твердо сказала Полилло.

Гэмелен одобрительно улыбнулся.

— Мы все должны набраться такой же решимости, как у вас, легат. Помните, что у нас есть огромное преимущество: войско архонта — это солдаты и матросы, которые случайно оказались на борту кораблей Симеона в момент их отплытия. Напротив, наша гвардия так же сильна, как меч, что вы носите в своих ножнах.

Гэмелен и я обменялись взглядами. Я поняла, что он говорил правду о нашей подготовленности к битве, но я также поняла, что он не упомянул еще о двух истинах: первое — о том, что могло лежать в сундуках архонта, загруженных в замке в Ликантии, и второе — о готовившихся архонтом ловушках. Самый опасный враг — загнанный в угол.

Двумя часами позднее с наблюдательных постов донеслись сигналы тревоги — мы плыли прямым курсом на рифы. Страйкер отдавал приказы к изменению курса и к поднятию сигнальных флажков для остальных кораблей. Затем он крикнул команду, полностью опровергавшую первые.

— Это не скалы, — сказал он. — Или, по меньшей мере, не такие, как вы думаете.

Он не стал давать дальнейших разъяснений, и снова люди собрались на палубе. Как только мы приблизились к рифам, я вздрогнула, увидев, что скалы кажутся поднимающимися и опускающимися вместе с волнами.

Страйкер приказал принести сеть, опустил ее и поднял одну из скал. Это был здоровый камень размером с него, и Полилло почти вскрикнула от восхищения огромной силой офицера, которую тот никогда прежде не демонстрировал. Прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, Страйкер вынул камень из сети, повернул и бросил одной рукой в ее сторону.

Полилло раскрыла рот и отпрыгнула прочь. Камень ударился о палубу не сильнее, чем кошка, прыгнувшая с колен старой дамы. Полилло подняла камень и принесла мне. Он весил не больше подушки.

Страйкер объяснил:

— Это называется пемзой. Ее выбрасывают вулканы. Я видел пемзу и прежде — мы проплывали сквозь целые пласты таких вот камней. — Его лицо покривилось. — Конечно, это тоже было рядом с вулканом, оттуда эти штуки вырывались как из нарыва.

Он посмотрел вперед. Теперь вулканические острова были ближе, и я могла различить около полудюжины. Мне хотелось знать, что произойдет, если один из этих вулканов проснется до нашего сближения с кораблями ликантианцев. Я решила, что это в руках богини, и стала молиться Маранонии, надеясь, что ее могущество распространится и на эти горящие моря.

Позднее в тот же день мы увидели еще больше обломков: первые три бесцельно продрейфовали мимо, затем целая группа осколков, выброшенных с земли, которая была видна нам до сих пор только в виде своих пиков. Казалось, что каждая вершина относилась к отдельному острову. Затем мы увидели признаки живого — или того, что когда-то было жизнью. Мы увидели маленькую лодку, ее несло к нам течением. Я приказала своему отряду вооружиться и надеть доспехи. Как только мы подошли ближе, я увидела, что лодка была рыбацким челноком. Я решила захватить этих людей и узнать у них побольше об этих морях. Их было четверо, и все спокойно сидели на своих местах. Мне показалось странным, что никто из них не встал и не подал нам сигнала или не попытался уплыть от нас. Они даже не меняли свой курс, и их несло на нас, так что нам пришлось повернуть в сторону.

Мы были на расстоянии броска копья от них, когда я поняла, почему рыбаки были столь спокойны, — ничто на земле не могло уже взволновать их. Они полулежали, полусидели на дне лодки, их лица были повернуты к небесам. Они были мертвы, но я не видела никаких следов насилия — трупы казались свежими, как будто люди погибли недавно, не было ни признаков гниения, ни мумификации. Как только их лодка подошла к носу нашего корабля, я увидела нечто ужасное: у них не было глаз. Пустые, с кусками запекшейся крови глазницы были обращены в покрытое облаками небо, пытаясь увидеть сквозь туман солнце.

— Чайки, — сказал один из моряков. — Эти твари любят это дело. Иногда… когда люди еще не мертвы, просто слишком слабы, чтобы справиться с ними.