— Засунь их себе в задницу, — машинально произнес Говард, совершенно не беря в расчет Фини. Деннис Фини был в другой вселенной; только его квакающий голос едва доносился оттуда сквозь субэфирное пространство. Говард встал у двери ванной, словно полицейский из телефильма…

Только вместо «кольта» 38-го калибра кто-то по ошибке дал ему садовые ножницы. Он решительно нажал кнопку, расположенную на верху рукоятки ножниц. Глубоко вздохнул… и голос рассудка, уде едва мерцавший, в последний раз высказался, прежде чем умолкнуть навсегда:

«Можно ли доверять свою жизнь паре электрических ножниц, купленных на распродаже?»

— У меня нет выбора, — пробормотал Говард, слегка улыбаясь, и шагнул внутрь.

Палец по-прежнему высовывался из раковины жесткой кривой, напоминая Говарду новогоднюю петарду, которая с отвратительным пуканьем бросается под ноги ничего не подозревающему прохожему, если хлопнуть по ней. Он схватил одну туфлю Говарда, приподнял ее и разочарованно поставил обратно на линолеум. По виду разбросанных вокруг полотенец Говард догадался, что несколько из них палец пытался убить, пока не занялся туфлей.

Злобная радость вдруг охватила Говарда — как будто внутри его головы, которая гудела, как с похмелья, зажегся зеленый свет.

— Вот я, скотина! — завопил он. — Иди же ко мне!

Палец прекратил играться с туфлей, поднялся, треща своими чудовищными суставами, и быстро поплыл в воздухе к нему. Говард включил ножницы, и они зажужжали в охотничьем азарте. Пока все хорошо.

Обоженный, весь в пятнах кончик пальца качался перед его лицом, треснувший ноготь мистически перемещался взад-вперед. Говард бросился на него. Палец уклонился влево и обвил его левое ухо. Боль была адской. Говард одновременно ощутил ее и услышал неприятный треск, когда палец пытался отделить его ухо от головы. Он прыгнул вперед, схватил палец и, зажав его в левый кулак, начал резать. Ножницы резко дернулись, дойдя до кости, жужжание моторчика на высоких тонах перешло в низкий рев, но они и были рассчитаны на тонкие, жесткие ветки, так что ничего особенного. Абсолютно ничего. Настал второй раунд, настоящая суперигра, где счет действительно может измениться и Говард Митла загребет деньги лопатой. Кровь брызнула мелким дождиком, а потом обрубок отклонился назад. Говард следил за ним, а последние тридцать сантиметров пальца какое-то время свисали у него с уха подобно вешалке, пока не отпали.

Палец бросился на него. Говард присел, и палец со свистом пролетел над головой. Он, конечно, слепой. В этом у него преимущество. Учитывая, как палец схватил его за ухо, — конечно, Говарда повезло. Он сделал выпад ножницами, как фехтовальщик, и отсек еще полметра пальца. Отрубленный кусок свалился на линолеум и корчился там.

То, что осталось, пробовало втянуться обратно.

— Нет, — запыхавшись, кричал Говард. — Нет, не уйдешь!

Он побежал к раковине, поскользнулся в луже крови, чуть не упал, но сумел устоять. Палец исчезал в трубе, сустав за суставом, словно товарный поезд, скрывающийся в туннеле. Говард схватил его, попробовал удержать и не смог — палец скользил по его ладони, как промасленная бельевая веревка. Тем не менее он нанес удар и успел отсечь последние полметра пальца чуть выше того места, где он соприкасался с его кулаком.

Он наклонился над раковиной (теперь затаив дыхание) и заглянул в черное отверстие. И опять увидел, как там стремительно исчезает нечто белое.

— Возвращайся! — заорал Говард Митла. — Возвращайся, когда захочешь! Я тут буду ждать!

Он обернулся и сделал резкий выдох. В ванной еще стоял запах средства для чистки раковин. Не до него, еще много дел. За краном с горячей водой лежал большой кусок мыла. Говард схватил его и швырнул в окно ванной; разбив стекло, мыло отскочило от мелкой сетки, установленной снаружи. Он помнил, как ставил эту сетку — как гордился этим. Он, Говард Митла, тихий бухгалтер, ПЕКСЯ О РОДОВОМ ПОМЕСТЬЕ. Теперь он знал, что значит на самом деле ПОПЕЧЕНИЕ О РОДОВОМ ПОМЕСТЬЕ. Неужели было время, когда он боялся зайти в ванную, потому что думал, что там сидит мышка и ее придется убить щеткой? Видимо, было, но то время — и тот Говард Митла — было уже древней стариной.

Он осмотрелся. В ванной все было перевернуто вверх дном. На полу лужи крови и два обрубка пальца. Третий лежал в раковине. Мелкие брызги крови повсюду на стенах и зеркале. Ванна тоже залита кровью.

— Ладно, — вздохнул Говард. — Пора убирать, мальчики и девочки. — Он снова взялся за ножницы и принялся резать обрубки пальца на мелкие кусочки, чтобы их можно было спустить в туалет.

Полицейский был молодой, и был он ирландец по фамилии О'Бэннион. Когда он наконец появился, под дверью квартиры Митла и на лестнице уже толпилась кучка соседей. Кроме Денниса Фини, пылавшего яростью, вид у всех у них был озабоченный.

О'Бэннион постучал в дверь, потом хрюкнул, а затем уже принялся колотить.

— Ломайте ее, — предложила миссис Хавьер. — Мне на восьмом этаже было слышно.

— Он спятил, — сказал Фини. — Наверно, убил жену.

— Нет, — возразила миссис Дэттлбаум. — Она утром ушла, как обычно.

— Она же могла и вернуться, — снисходительно заметил Фини, и миссис Дэттлбаум замолчала.

— Мистер Миттер! — крикнул О'Бэннион.

— Митла, — поправила миссис Дэттлбаум. — Через «л».

— О черт, — разозлился О'Бэннион и поддал дверь плечом. Она распахнулась, и он вошел в квартиру, а Фини последовал за ним по пятам. -Стойте здесь, мистер, — остановил его О'Беннион.

— Черта с два, — проворчал Фини. Он рассматривал кухню, где на полу валялись разбросанные инструменты, а шкафы были забрызганы блевотиной. Его маленькие глазки были исполнены любопытства. — Это мой сосед. И, в конце концов, я вызвал полицию.

— Мне наплевать, хоть Москву вызывайте по горячей линии, — отрезал О'Бэннион. — Проваливайте к чертям или я заберу вас в участок вместе с этим типом Митли.

— Митла, — поправил и неохотно вышел в прихожую, оглядываясь на то, что творилось в кухне.

О'Бэннион отослал Фини в основном из-за того, что не хотел, чтобы тот видел, как он растерян. Во-первых, раскардаш в кухне. Во-вторых, запах -за сильной вонью химической лаборатории ощущалось нечто другое. О'Бэннион опасался, что этим другим могла оказаться кровь.

Он обернулся, чтобы удостовериться, что Фини совсем ушел, а не топчется в прихожей, где висели пальто, а затем осторожно двинулся в гостиную. Убедившись, что никто не смотрит, он выхватил пистолет из кобуры. Заглянув в кухню, он убедился, что там пусто. Все верх дном, но пусто. А… что это налипло на шкафы? Он не уверен, но, судя по запаху… Звук позади него — легкое шарканье — прервал эту мысль, и он резко обернулся с пистолетом в руке.

— Мистер Митла?

Ответа не было, но снова послышалось шарканье. Из прихожей. Значит, либо в ванной, либо в спальне. Сержант О'Бэннион направился на звук, нацелив пистолет вверх. Он держал его точно так же, как Говард ножницы. Дверь ванной была распахнута настежь. О'Бэннион был вполне уверен, что звук доносится оттуда, как и тот подозрительный запах. Он пригнулся, затем толкнул дверь дулом пистолета.

Ванная напоминала бойню в конце смены. Стены и потолок в потеках крови. Лужи крови на полу, широкие полосы снаружи и внутри раковины — вот где ее больше всего. Окно разбито, валяется пустой флакон средства для чистки раковин (вот откуда ужасный запах), мужские туфли в разных концах помещения. Одна из них изодрана в клочья.

Когда дверь раскрылась шире, он увидел мужчину.

Говард Митла, разделавшись с кусками пальца, забился в промежутком межу ванной и стеной. Электрические садовые ножницы лежали у него на коленях, но батарейки сели — видимо, кость оказалась все же прочнее веток. Волосы торчали во все стороны, как иглы дикобраза. На щеках и лбу запеклась кровь. Широко раскрытые глаза были совершенно пусты — такое выражение О'Бэннион всегда наблюдал у ненормальных.

«Господи Иисусе, — подумал он. — Этот тип был прав — он таки убил жену. Во всяком случае, кого-