— Ха-ха-хаха! Ты что, думаешь, я оглох?! Вы, наверное, думаете, что старый черномазый уже не в силах сползать на охотку?! Ну что ж, поглядим.

— Пойдем, папа. — Вив нежно тянет его за рукав. — Пошли вместе наверх ложиться.

— А что, пойдем, — соглашается он, вдруг резко сменив настроение, и подмигивает Хэнку с таким похотливым видом, а потом так проворно принимается подниматься, что я даю себе слово: если Вив не появится через три, ну, максимум через пять минут, я пойду вызволять ее из логова старого дракона.

Все прислушиваются, как он гремит и ухает наверху.

— Иногда мне кажется, — говорит Хэнк, все еще качая головой, — что у моего любимого старого папочки полетели тормоза.

— Нет, нет. — Джо Бен встает на защиту Генри. — Дело не в этом. Просто, как я тебе уже говорил, он становится местным героем. Его называют Дикий Волосатый Старик Ваконды; дети показывают на него пальцами, женщины на улицах с ним здороваются; и можешь быть уверен: ему все это очень нравится. Нет, Хэнк, он вовсе не разваливается — ну, может, память немножко ослабла, видеть стал хуже, но в остальном — это, скорее, такой спектакль, понимаешь?

— Не знаю, что хуже.

— Ну что ты, Хэнк, ему же тоже несладко приходится.

— Может быть. Ко, черт побери, доктор надел на Генри этот гипс, чтобы хоть как-то посадить его на цепь. Он сказал, что старик не так уж и разбился, но если мы его не утихомирим, дело действительно может обернуться неприятностями. А ему, похоже, это только прибавило оборотов.

— Да это просто одна болтовня. А как ты думаешь, Ли? Ему так нравится все это. Слышишь, как он бушует наверху?

— По-моему, он готовится к изнасилованию, — пессимистично заметил я.

— Нет. Это он только дурачится, — продолжал настаивать Джо. — Играет. Если он к чему и готовится, так это к академической речи на вручение приза лучшему актеру года.

Сверху до нас доносилось, как кандидат в лучшие актеры совершенствовал дикцию, требуя шамкающими челюстями, чтобы Вив не «велтела швоей жадницей и плеклатила уплямиться «. Вив появилась на лестнице, растрепанная и раскрасневшаяся после недавней схватки, и сообщила, что у всех нас есть возможность повысить ставку Генри, который предложил ей два доллара и пинту ликера. Хэнк заявил, что для него и это слишком много, но Джо Бен сказал, что, так как жена бросила его и ушла спать с детьми, он, пожалуй, готов дать два с полтиной. Я сжал в кармане свой кошелек, а она, проходя мимо меня к мешку для стирки с грязными носками Генри, поинтересовалась, нет ли у меня лишних пяти долларов. Я попросил ее подождать до следующей субботы, когда мы получим деньги.

— Я думаю, ты бы мог завтра получить аванс, — замечает она, сочетая в себе несоединимое — соблазнительное кокетство и бессовестную скромность. — Я попробую уговорить мужа.

— Хорошо. Значит, завтра. Где мы встречаемся? Она отворачивается с легким смешком.

— В городе, на пристани. По воскресеньям я собираю устриц на моле. Так что захвати молоток.

— Звучит романтично, — ответил я и бросил взгляд на брата Хэнка, чтобы проверить, не кажется ли ему это слишком романтичным. Но он только что отошел от окна.

— Знаете, что я подумал? — задумчиво произнес он. — Учитывая наш сегодняшний урожай, мы прекрасно стоим. А такая погода долго не продержится. К тому же все мы уже здорово вымотались. Как насчет того, чтобы вывести этих говноедов из-под дома встряхнуться?

— На охоту? — спросил я.

— Да! — Джо Бен был готов.

— Поздно! — заметила Вив, прикинув, что в половине пятого ей придется поднимать нас на работу.

— Верно, — ответил Хэнк, — но я просто думал: не замотать ли нам завтрашний день. Мы уже сто лет не отдыхали в субботу.

— Отлично! — Джо Бен был вне себя. — Точно! А вы знаете, что завтра за день? Хэллоуин. Нет, ну зто уж через край: Хэллоуин, охота на енотов, старик привез домой бутылку, Лес Гиббонс упал в реку… Нет, я не вынесу!

— А как ты, Малыш, вынесешь?

— Ну, я вообще-то не планировал на сегодня вылазку, но, думаю, не умру.

— Знаешь что, Хэнкус: давай мы с тобой обойдем гору и вспугнем их — после такого перерыва от собак все равно первый час не будет никакого толку, — а Ли с Вив поднимутся к хижине и подождут, пока мы не откопаем кого-нибудь, и потом присоединятся к нам. Какой смысл всем нам царапаться в зарослях? Как вам это, Вив? Ли?

Вив не возражала, я не видел выхода из ловушки, которую сам себе поставил, поэтому тоже сказал «да». К тому же я искал случая поговорить с Вив наедине. Этим вечером я не только решил закопать топор, но и под влиянием виски, а также чувства собственной «хорошести» все рассказать и очистить душу. Моя затхлая совесть требовала хорошего проветривания. Мне нужно было кому-то все рассказать, и я выбрал Вив, как наиболее сочувственную слушательницу. Я поведаю ей о своем злом умысле во всех подробностях. Конечно, возможно, это потребует от меня каких-нибудь дополнений: может, кое-где я выпущу абзац- другой, а где-то добавлю для ясности, — но я был твердо намерен раскрыть правду обо всех подробностях своего коварного замысла, хотя бы это и выставило меня в самом невыгодном свете.

Однако все получилось не совсем так. А наверху юный Генри с компасом, В кармане и ножом за отворотом сапог хватает старого Генри за ворот рубахи и поднимает на ноги: «О'кей, старина, ты можешь позволить им внизу считать, что они тебя одурачили, но будь я проклят, если позволю тебе дурачить самого себя…» Старик смотрит на тапочку из мягкой оленьей кожи, которая надета у него на здоровой ноге, и замечает, что она уже потерлась. Домашняя тапочка, Боже милосердный!..

Во-первых, мне ни разу не удалось остаться с ней наедине настолько долго, чтобы начать свое признание, — «Потому что, если мы поклялись одолеть, — продолжает юный Генри, — мы должны идти до когда! Так что вставай!» — ибо только мы собрались, Генри решил, что без его благословенного присутствия нам будет не одолеть дикую природу. Уже у двери до них доносится, как легкое шлепанье тапки сменяется тяжелой поступью вперемежку с резиновым постукиванием костыля. «Послушайте», — останавливается Джо Бен. Но оказалось, что присутствие моего отца еще более благотворно, чем он сам подозревал; хорош бы я был, если бы пустился в свою идиотскую исповедь Вив, чтобы обнаружить позже, после охоты, что мой брат наконец скинул фальшивый наряд из листьев олив и незабудок и обнаружил истинную черноту своего сердца… «Послушайте, — говорит Джо. — Похоже, кто-то сменил тапочки на шипованные сапоги…» — скинул свою маску и обнаружил свое истинное лицо, доказав раз и навсегда, что он достоин самой страшной кары, которую я только способен для него изобрести… «Кто бы это мог быть? — громко спрашивает Джо.

— Кто это крадется за нами по лестнице в одном сапоге?»

— Кажется, я догадываюсь, кто это, — говорит Хэнк. — А вот зачем — это интересно.

— Когда Джо расслышал первые шаги, Хэнк с Ли помогали Вив натянуть упрямые сапоги. Теперь все они стоят, прислушиваясь к крадущимся звукам шагов.

— Крадется неприятность к нам, — замечает Джо.

— Неприятность, и еще какая, — откликается Хэнк.

— Хэнк, — шепчет Вив, — а нельзя его взять до…

— Я разберусь с ним, — обрывает ее Хэнк. Она пытается продолжить, но решает, что это только усугубит неприятности. Когда появился Генри, все стояли, выстроившись в ряд. Вив увидела, как он ковыляет в темноте, пытаясь запихать свою загипсованную руку в рукав драной куртки из лосиной кожи. Она обратила внимание, что он уже содрал гипс с локтя и запястья, чтобы обеспечить большую свободу движений. Сияя, он остановился перед ними.

— Если хотите знать, я не мог уснуть. — Он перевел взгляд с Хэнка на Джо Бена в ожидании, когда кто-нибудь, черт его подери, осмелится указать ему, куда он может ходить, а куда нет. Поскольку все молчали, он возобновил свою борьбу с курткой. Вив прислонила свою мелкашку к двери и пошла помочь