— Хозяин, «тачки» сегодня уходили? Хозяин настороженно поднял глаза.

— А собственно?..

— Тебе привет от Прелого. Увидеться не желаем? Могу организовать. Давай телись. Милиция.

Плахов светанул не отданным еще удостоверением. «Косичка» обиженно насупился, но в журнал полез. Бухгалтерша перешла от окошка к своему столу, наверное, чтобы спрятать патроны.

— Девушка, это не вы случайно наколочки на посредников даете?

— Я, — честно призналась бухгалтерша.

— Я это сразу почувствовал. Ну как насчет «тачек» — то, чемпион? Чего ты там роешься, можно подумать, у тебя тут конвейер.

— А можно повежливее? — сделала замечание дама.

— Нельзя. Потому что мешает.

Парень закрыл журнал.

— «Форд-скорпио» сегодня продали, девяносто четвертого года.

— Кто посредник?

— Какой посредник? — уверенно-убежденно удивился «косичка».

— Собирайся, чемпион, — уверенно-убежденно ответил Плахов. — Я тебе сейчас объясню, какой посредник. Между мужиком и бабой во время любви.

— Что вы давите? Я же не могу вам так сразу сказать.

— Понимаю, не одобрят. Ну, будем считать, что я тебя допросил с первой степенью устрашения. Барышня подтвердит.

— Я вам не барышня, — огрызнулась барышня.

— Тогда ваше величество. Ну что, принц?

— «Тачку» Андрюха Чекулай продавал, трехсоточку наварил.

— Давно ушел?

— Откуда мне знать? Я чего, секундомер?

— Минут двадцать назад, — неожиданно подсказала бухгалтерша. — Я у окна стояла, он уходил.

Плахов вытер вспотевший от суматохи лоб и едва слышно прошептал:

— Ну вот я и в «Хопре»…

Через секунду он летел к выходу, расталкивая рыночных, словно вор, утащивший с прилавка ватрушку.

Телегин курил, поглядывая на часы.

— Ну где ты? У нас развод скоро, а я шефа не предупредил.

— Пушка с собой? — Плахов тяжело дышал, соединяя контакты.

— С собой… А зачем там пушка?

— Враги окопались и сменили точку на трассе. В случае задержания начнут уничтожать улики и оказывать вооруженное сопротивление, так что патрон в патронник настоятельно рекомендую заслать.

На ближайшем перекрестке вышла заминка — дорогу перегородила свадебная процессия длинной вереницы украшенных ленточками цветами дорогих лимузинов. Машины ползли медленно, как на похоронах, включив клаксоны.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — пробормотал нетерпеливо Плахов и, чтобы не терять время, вырулил на тротуар. Не успел добавить газа, как мотоцикл нервно вздрогнул и заглох.

— Да что с тобой, двуногий друг? — Игорь яростно замолотил по рычагу, пытаясь завести мотор. — Карбюратор, что ли, старенький?

С четвертого удара двигатель ожил, но тут же снова заглох.

— Видно, не судьба… Слазь, Димыч, приплыли. Здравствуйте, девушки.

— Чо тако?

— Машина отказывается выполнять свой гражданский долг. Ножками придется.

— Далеко?

— Километра не будет. Минут в семь уложимся. Ты кроссы на зачетах бегал?

— Бегом, что ли, побежим?

— Ага. Иначе останется твой брат без коньяка на свадьбу. Сам видишь, с техникой туго.

Плахов прислонил мотоцикл к дереву, наручниками сцепил спицы с рамой, чтобы не утащили «Яву» как ,есхозно стоящую.

— Может «тачку» поймаем?

— Во-первых, денег нет, во-вторых, добежим быстрее.

— Ладно.

Парочка пустилась в бега: один — сверкая красными лампасами, второй — придерживая в кармане пистолет, чтобы не выпал и не перепугал мирных новоблудцев.

— Теперь сюда слушай, — сбивчиво сказал на бегу Плахов, пока не израсходовались силы. Помнишь подъезд, где я тебя чуть не того?

— Еще б…

— Я там все облазал, но так и не нашел, где этот козел сидел. Сейчас только доперло.

— Так мы снова?..

— Ага. Дубль два.

Участковый зацепился за поребрик, но на ногах устоял.

— Фиг ли с водкой-то накалывать? Мне серьезно нужно достать, и как можно дешевле. Так и знал, что не стоит с тобой связываться.

— Будет тебе, Димыч, и водка, и коньяк, и амаретто с чесноком…

Игорь сделал паузу, говорить становилось тяжело, а до дома Марь Санны еще два квартала.

— Так вот, — выдохнул он, — знаешь, где он сидел?

— Ну?

— В квартире этого раненого.

— У него ключи, что ли, были?

— Были… Фу, бляха-муха, тяжело… Баранов сам ему их отдал.

— Дурак, что ли, Баранов этот?

— Это мы дураки, а они ой какие умные. Погоди секунду, сдох…

Плахов затормозил, грудь тяжело ходила вверх-вниз, бок свело колющей болью.

Полноватый Телегин нуждался в отдыхе еще сильнее, к тому же он был в двойной обертке. Дима вытащил кепочку и вытер ею мокрый лоб.

— Кинули нас по всем правилам кидального искусства. Врубился как? В паре они молотят, понимаешь? Рана у Пилюлькина — тьфу, пустяк. Неужели в упор промахнуться можно? Стреляя в ничего не ожидающего человека? Даже слепой попадет. А тут надо же — промахнулся.

Ну козлы хитрожопые, чего только не выдумают, чтобы задницу прикрыть. И патроны Прелому — сто процентов их ручек дело.

— Какому Прелому?

— Бандюгану, который «тачки» оформлял… Все, бежим.

— Да ты объясни, куда бежим-то?

— Они посредника Чекулаева под видом электриков пасли. Чекулаев сегодня при «бабках». Минут двадцать назад с рынка отвалил. Кранты ему, если не успеем.

Менты вновь включили форсаж.

— Точно они пасли?

— Точно не бывает никогда. Я на «хате» у Баранова стремянку видел у стены. Уф… Старую такую, раздолбанную… А вспомни, какая у него «хата» — евростандарт, ничего лишнего, все на своих местах. И плюс Марь Санна мне стуканула, что один из электриков рыжий. Верной дорогой бежим, товарищ.

За спиной остались оба квартала, дом Чекулаева — во дворе, за поворотом.

— Так, не гони… — Плахов остановился возле угла последнего перед двором дома. — Если они там, то двор секут зорко, ушлые, меня сразу срубят. Парадняк в центре, всяко на глаза попадем. Ты давай этот