Черноиваненко пытался рассмотреть незнакомца, но ничего не видел, так как свет сильного электрического фонаря бил ему прямо в глаза. Между тем незнакомец мог рассматривать его беспрепятственно.

– Уберите фонарь! - властно сказал Черноиваненко.

– Подождите, - спокойно ответил незнакомец, потом, скользнув световым кругом вверх и вниз по фигуре Черноиваненко, отвел фонарь в сторону.

Теперь настала очередь Черноиваненко рассмотреть собеседника. Он поднял 'летучую мышь' и при ее жидком, рассеянном свете увидел рослого, широкоплечего человека в кожаном полупальто и высоких сапогах. Его внешность не говорила ни о чем. В равной степени он мог быть и 'своим' и 'чужим'.

– С кем я разговариваю? - спросил Черноиваненко.

– А я с кем? - ответил на вопрос вопросом незнакомец.

– Вы писали? - спросил Черноиваненко, показывая ногой на слово 'Хорошо'.

– Я.

– Чем докажете?

– Кот, - сказал незнакомец.

– Стало быть, вы - Кот?

– Да. Именно я и есть Кот.

– Что это слово обозначает?

– Ничего. Просто Кот.

– Шты романешты? - вдруг сказал Черноиваненко по-румынски, не спуская прищуренных глаз с незнакомца.

– Нушты, - чуть усмехнувшись, ответил незнакомец.

– Шпрехен зи дейч? - быстро спросил Черноиваненко.

– Найн, - еще быстрее ответил незнакомец.

Они некоторое время молчали. Черноиваненко задал эти два вопроса - по-румынски и по-немецки - исключительно для того, чтобы услышать произношение незнакомца. Произношение было русское. Но и это ничего не объясняло. В 'Аргусе' могли работать русские белогвардейцы. Это было вполне естественно.

Переговоры явно зашли в тупик. Конечно, проще всего было дать сигнал своим ребятам, выхватить из-за пояса гранату и крикнуть: 'Руки вверх!' Но так мог поступить лишь чересчур горячий и неопытный подпольщик. Черноиваненко хорошо понимал, что незнакомец - так же как и он - не один. Он не сомневался, что за спиной незнакомца - в темноте подземного хода - скрыты в засаде вооруженные до зубов люди, может быть целый отряд.

– Слушайте, Кот, - сказал Черноиваненко решительно, - так мы с вами ни до чего не договоримся. Ближе к делу!

– Давайте ближе к делу, - спокойно ответил незнакомец. - Я вас слушаю.

Это 'я вас слушаю' понравилось Черноиваненко. Это был язык 'своего'. Но и это ничего не объясняло, так как могло быть маскировкой.

– Давайте по-честному, - сказал Черноиваненко, прекрасно понимая, что по-честному можно разговаривать только со 'своими', а с 'чужими' по-честному разговаривать не только бесполезно, но и глупо.

– Давайте по-честному, - улыбаясь странной, напряженной улыбкой, сказал незнакомец.

– Сколько за вашей спиной спрятано вооруженных людей?

– А за вашей?

– Во всяком случае, больше, чем за вашей, - сказал Черноиваненко.

– Предупреждаю, - серьезно заметил незнакомец, - что если кто-нибудь из ваших поднимет голову из-за камня, то за последствия я не ручаюсь.

– Слушайте, Кот, - сказал Черноиваненко раздраженно, - или - или! Кто вы? И не будем морочить друг другу голову.

– Хорошо, - ответил незнакомец решительно. - Я Дружинин. Вас это устраивает?

К этому времени имя Дружинина уже приобрело такую известность среди врагов и среди друзей, что не нужны были никакие дополнительные объяснения. Сердце Черноиваненко радостно дрогнуло. О, если бы это действительно был Дружинин!

– Допустим, - сказал он, - поверю вам на слово.

– А кто вы? - спросил неизвестный.

Черноиваненко выставил вперед плечо, коротко мотнул головой и прищурился:

– А я 'Дядя Гаврик'. Вас это устраивает?

Имя 'Дядя Гаврик' не было столь громким, как имя Дружинина, но все же оно было достаточно известно, особенно в районе села Усатова. И если этот человек был действительно Дружинин, то Черноиваненко мог с достоинством назвать ему свое партизанское имя.

– Допустим, что вы 'Дядя Гаврик', - холодно сказал человек, назвавшийся Дружининым. - А как вы это докажете?

Они молча стояли друг против друга, настороженные, решительные, готовые в любой миг поцеловаться или убить друг друга, в зависимости от обстоятельств. Вдруг из-за спины человека, назвавшегося Дружининым, вышла темная фигура и бросилась к Черноиваненко.

– Стой! - крикнул Черноиваненко, вырывая из-за пояса гранату.

Но было уже поздно. Две руки обхватили его плечи, и чей-то незнакомый и вместе с тем мучительно знакомый голос с мягкими черноморскими интонациями воскликнул:

– Чудак, что ты здесь делаешь?

И Черноиваненко узнал этот голос.

– Бачей! - отступая на шаг, сказал Черноиваненко. - Петька?

– Вот именно.

И они трижды обнялись и трижды поцеловались, после каждого поцелуя отступая на шаг, вытирая губы и снова бросаясь вперед с сияющими, смеющимися глазами.

А вокруг них с пистолетами и автоматами в руках, с фонарями, ручными гранатами и ломами, обмотанные пулеметными лентами, серые от подземной пыли, грозные, стояли друг против друга два отряда, все еще подозрительно переглядываясь, но уже чувствуя большое облегчение и радость от сознания, что все обошлось так благополучно и 'свои' нашли 'своих'.