потрясли весь мир. Чтобы сделать несравненно хуже, кайзер произнес их, эти глупые, эгоистичные, абсурдные заключения публично. Он сказал их, будучи гостем Англии, и дал свое королевское разрешение напечатать их в «Дейли телеграф». Так например, он заявил, что Германия – единственная страна, испытывающая дружеские чувства к Англии, что он строит флот против японской угрозы, что он только и спас Англию от участи быть поверженной в прах Россией и Францией, что ему принадлежит план кампании, давшей возможность английскому лорду Робертсу нанести поражение бурам и так далее.
Никогда еще за последние сто лет такие поразительные слова не выходили из уст монарха в мирное время. Весь континент гудел с яростью осиного гнезда. Англия негодовала. Государственные деятели Германии были ошеломлены. И среди всего этого смятения кайзер пришел с панику и хотел внушить принцу фон Бюлову, имперскому канцлеру, чтобы он принял вину на себя. Да, кайзер хотел, чтобы канцлер фон Бюлов, заявил что вся ответственность лежит на нем, что он посоветовал монарху сказать эти невероятные вещи.
«Но, Ваше Величество, – запротестовал Бюлов, – мне кажется совершенно невозможным, чтобы кто-нибудь в Германии или Англии мог считать себя способным сказать такую вещь Вашему Величеству».
Едва эти слова вырвались из уст Бюлова, кайзер взорвался.
«Вы считаете меня ослом, – заорал он, – способным делать грубые ошибки, каких вы сами никогда бы не сделали!»
Фон Бюлов знал, что ему следовало бы похвалить, прежде, чем осуждать.
Но так как поздно было уже это делать, он сделал лучшее, что можно было сделать. Он похвалил после того, как высказал осуждение. И это сотворило чудо, как это часто делает похвала.
«Я далек от того, чтобы внушать такую мысль, – почтительно ответил он, Ваше Величество превосходит меня во многих отношениях, не только, конечно, в знании военного и морского дела, но больше всего в общественных науках. Я часто с восторгом слушал, как Ваше Величество объясняли устройство барометра, или рассказывали о беспроволочном телеграфе или рентгеновских лучах. Я позорно невежественен во всех отраслях естествознания, не имею понятия о физике, химии и совершенно не в состоянии объяснить простейшие явления природы. Но, – пояснил фон Бюлов, в виде компенсации, я владею известными историческими познаниями, и может быть, некоторыми качествами, полезными в политике, особенно в дипломатии».
Кайзер просиял. Фон Бюлов похвалил его. Фон Бюлов возвеличил его и принизил себя. После этого кайзер мог простить что угодно. «Не говорил ли я всегда, – воскликнул он с энтузиазмом, – что мы великолепно дополняем друг друга? Мы должны держаться вместе и мы будем делать это!»
Он пожал руку фон Бюлову, и не один раз, а несколько. И позже в тот же день, еще горя энтузиазмом, воскликнул, сжав кулаки: «Если кто-нибудь скажет мне что угодно против князя фон Бюлова, я дам ему по физиономии».
Фон Бюлов спасся на время. Но каким бы дипломатом он ни был, тем не менее он совершил ошибку: ему следовало начать со своих собственных недостатков и превосходств Вильгельма, а не намекать, что кайзер полоумный человек, нуждающийся в опекуне.
Если несколько фраз, принижающих себя и возвышающих другого, могут превратить надменного, оскорбленного кайзера в верного друга, представьте себе, что могут сделать скромность и похвала в ежедневных контактах для вас и для меня. Правильно примененные, они творят чудеса в человеческих отношениях.
Чтобы изменить человека, не нанося ему обиды и не вызывая в нем негодования, применяйте правило 3:
ПРЕЖДЕ, ЧЕМ КРИТИКОВАТЬ ДРУГОГО, СКАЖИТЕ О СВОИХ НЕДОСТАТКАX.
Глава 4. Никто не любит приказного тона.
Недавно имел удовольствие обедать с мисс Идой Тарбейл, старейшиной американских биографов. Когда я сказал ей, что пишу эту книгу, мы начали обсуждать основной вопрос – как вести себя с людьми – и она рассказала мне, что когда писала биографию Оуэна Д. Юнга, то интервьюировала человека, проведшего три года в конторе Юнга. Он сообщил ей, что в течение всего этого времени никогда не слышал, чтобы Юнг говорил с кем-нибудь в приказном тоне. Он всегда давал советы, да не приказывал.
Юнг никогда не говорил, например: «сделайте это, сделайте то» или «не делайте этого». Он говорил: «Не подойдет ли это или то?» «Не думаете ли вы, что так будет лучше?» Часто после диктовки письма спрашивал: «Что вы думаете об этом?» Просматривая письмо, написанное одним из его помощников, говорил: «Может быть, если бы мы написали так, было бы лучше?»
Итак, чтобы изменить человека, не нанося ему обиды и не возбуждая его негодования, применяйте правило 4:
ЗАДАВАЙТЕ ВОПРОСЫ ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ОТДАВАТЬ ПРИКАЗАНИЯ.
Глава 5. Дайте возможность человеку спасти свое лицо.
Несколько лет назад Всеобщая электрическая компания столкнулась со щекотливой задачей: заменить Чарльза Стейкетца на посту главы отдела.
Будучи гением первой величины во всем, что касалось электричества, Стейкетц оказался непригодным для административной работы. Однако компания не решалась задеть его самолюбие. Он был ей необходим, и при этом был крайне чувствителен. Поэтому было решено дать ему новый титул. Его назначили инженером-консультантом Всеобщей Электрической компании – новый титул для уже выполняемой им работы, а главой отдела назначили другое лицо.
Стейкетц был доволен.
Довольны были и руководители ВЭК. Они осторожно сместили свою темпераментную звезду и при этом избежали бури – тем, что не унизили Стейкетца.
Не унижать, как это верно! Как это жизненно важно! И сколько бы не говорили об этом, немногие из нас задумываются над этим, мы грубо топчем чувства других, добиваемся своего, находя ошибки, произнося угрозы, критикуя подчиненного или ребенка перед посторонними. В то время как минутное раздумье, обдуманное слово или пара слов, искреннее понимание состояния другого сделали бы так много для смягчения острой боли.
Будем помнить об этом, когда нам придется столкнуться с печальной необходимостью уволить служащего или домработницу...
Увольнять служащих – не большое удовольствие. Быть уволенным еще меньшее. Мы заняты, в основном, сезонной работой. Поэтому в марте нам приходится увольнять много служащих. У нас в ходу
