Но Юмшан чуть задержался, а два его манси полезли вперед, вытаскивая мечи и срубая ветви. Еще раз свистнула в хвое стрела, но мимо — она улетела в прибрежный лес, сшибая прошлогодние шишки. На другой стороне завала раздались звяк железа, крик, хрип.
Что-то плескалось рядом с Юмшаном, и он, отстранив ветку, увидел, что это третий воин с первой лодки. Воин зацепился воротом кольчуги за сучок и теперь бился, задыхаясь. Он глядел на Юмшана из-под воды, разевал рот, из которого вылетали гроздья пузырей, царапал ногтями кору ствола. Юмшан еще подождал, прислушиваясь к схватке на той стороне завала и не глядя на тонущего, а потом обернулся, спустил в воду ногу, наступил на лицо воина и притопил его еще глубже. Глаза под водой выпучились и стали совсем рыбьими.
Тогда Юмшан выпрямился и крикнул по-русски:
— Рочча! Не стреляй! Я с миром!
Он полез через ветви на другую сторону.
Нифонт с разрубленной грудью лежал на своей сосне, ногами уходя в воду. Он был еще жив, хрипло дышал. Кровь из раны толчками выплескивалась на рубаху. Тыран — мертвый, с ножом в горле — лежал рядом, лицом вниз, в ветвях. Наверху сидел Латып, дрожащими руками сжимая меч.
Юмшан оглядел место схватки и, не торопясь, спустился к Нифонту.
— Ты все сделал хорошо, чердынский богатур, — с трудом подбирая слова, по-русски сказал он. — Юмшан тебе благодарен.
Он вытащил из-за пояся нож, приподнял Нифонта за шею и лезвием обвел его голову по кругу. Затем убрал нож, вцепился в волосы Нифонта и сорвал их с черепа вместе с кожей. Положив Нифонта обратно на бревно, Юмшан поднялся к Латыпу и протянул ему окровавленный косматый ком.
— Это твое, — сказал он.
— Его убил Тыран, а не я, — задыхаясь, ответил Латып.
— Ты — молодой воин. У тебя еще нет ни одних волос врага. А это был настоящий враг, очень хороший, сильный и умный. Тебе будет, чем гордиться. Возьми. Я ничего не скажу другим манси.
Латып перевел взгляд с Юмшана на волосы в его руке, и в глазах его страх начал таять, сменяясь радостью.
— А что я должен сделать за это? — спросил он.
— Ты должен вернуться и сказать, что Юмшан поплыл догонять русских один. Он один, сам, догонит их и убьет.
— Но ведь все манси спросят меня, почему я оставил тебя одного? Ведь я даже не ранен.
— Ты хочешь, чтобы я тебя ранил?
— Нет, — быстро сказал Латып, отодвигаясь.
— Тогда отвечай, что Юмшан был очень зол. Он сам хотел наказать русских за гибель четырех своих воинов. Он отослал тебя обратно, и ты ушел, потому что он — князь.
— Я понял. Давай волосы.
Юмшан кинул волосы на колени Латыпа и вновь повернулся к Нифонту. Нифонт до сих пор был жив. Сквозь кровь на вогула смотрели его страшные глаза, в которых были ужас и неверие в то, что случилось. Юмшан наклонился и спихнул Нифонта в воду, и еще притопил его ногой и дослал под завал, как только что сделал со своим манси.
Семь Сосен стояли ровно по кругу. Может, они сами так выросли, как по ведьминым кругам вырастают грибы, а может, были посажены в незапамятные времена. Между ними располагалось древнее святилище, давно заброшенное пермяками, ограбленное ушкуйниками и затоптанное проезжим людом. Матвей проснулся заполночь. Над ним, в кольце черных, косматых вершин, словно ожерелье на дне болотной чарусьи, лежало на небе семизвездье Ковша.
Посреди поляны горел небольшой костер. Возле него сидели двое: Леваш и какой-то пожилой человек в одежде из звериных шкур. Матвей поднялся и подошел к огню. Разговаривали по-вогульски.
— Кто это? — резко спросил Матвей, перебивая незнакомца.
— Юмшан, — кратко ответил Леваш.
Матвей открыл рот, закрыл, снова открыл и еле выдавил:
— Э… мы… в плену?
— Нет. Юмшан один.
— Он у нас в плену?
— Тоже нет. Он назначил тебе и мне встречу под Семью Соснами. Вот мы и встретились.
— Ничего не понимаю!.. — Матвей помотал головой.
— Я договорился с ним, — пояснил Леваш. — Помнишь, там, за Покчей, когда проплывали вогульский дозор? Нифонт убил его воинов, чтобы те не донесли о нашей встрече Асыке, а Юмшан убил Нифонта, чтобы Нифонт не донес о ней князю Михаилу. Так было условлено. Понятно?
— У-у, какие дела…— протянул Матвей, усаживаясь на корточки. — И зачем же Юмшану эта встреча? И почему нашим отцам не надо про нее знать?
Леваш усмехнулся, пошурудил палочкой в костре. Юмшан глядел на Матвея.
— Ладно, давай напрямоту, — раздраженно велел Матвей.
— Хорошо, — согласился Леваш. — Владыка знает о том, о чем мы сейчас будем говорить. И он благословил желание Юмшана, потому что оно — на пользу русскому делу. А желание таково… Нам с тобой не надо торопиться на Вычегду. Ехать — надо, а торопиться — нет.
— Это почему?
— Потому что надо дать Асыке время, чтобы Чердынь ослабла. Тогда князь Михаил выйдет с дружиной биться в поле.
— И… что? — замерев, осторожно спросил Матвей.
— И князь Асыка убьет князя Михаила.
Матвей долго молчал, глядя в огонь.
— Я Покчу сгубил, — наконец сказал он. — И вогул хочет, чтобы в придачу я сгубил и отца с Чердынью?
— Ты не понял. Твоего отца убьет его отец, а не ты. А убив князя Михаила, князь Асыка не станет дальше жить. Он обещал. Ему больше незачем будет жить. Он умрет. Просто от старости. Он ведь очень старый.
— Что за чушь? — Матвей поморщился.
— Это ты так думаешь. А вогулы и думают, и поступают иначе. Так и вправду будет: Асыка убьет Михаила и умрет. Он только ради этого и пришел. Город ему не нужен. Он убьет князя, снимет осаду, а потом умрет. Погибнет Михаил — и Чердынь будет спасена. Ты станешь князем, и Юмшан тоже станет князем.
— Князем? — тихо переспросил Матвей. Лицо его окаменело.
— Ты меня понял? — вкрадчиво осведомился Леваш.
Матвей кивнул.
— И епископ тоже хочет, чтобы я стал князем?
— Да. Твой отец — плохой князь.
— Он хороший князь. Его любят люди.
— Возможно. Но владыка считает, что ты будешь князем лучшим, чем твой отец.
— Ты предлагаешь мне стать отцеубийцей?
— Не ты его убьешь, а вогул Асыка. Зато ты спасешь свой город. И ты даже выполнишь отцов приказ — приведешь рать Мишнева, отгонишь вогульские хонты. Надо только немного подождать. Не торопиться.
— Ты предлагаешь мне стать отцеубийцей…— повторил Матвей.
— Не я! — разозлился Леваш. — Он предлагает! — Леваш указал на Юмшана. — Владыка предлагает! Будь мужчиной! Будь князем!
— Быстро говорите…— вдруг сказал Юмшан. — Я плохо понимаю роччиз… Перескажи, как манси.
Леваш заговорил по-вогульски. Юмшан выслушал, утвердительно покачивая головой. Потом он
