– С белой, белой кожей!

– Руками, которые все крушат!

– Ртом, который пьет!

– Кровь жизни!

– Великое наше племя!

– Великий Мертвый! Великий Мертвый!

Глотки людей, полулюдей и нелюдей дружно обрушили этот бравый гимн на площадку, как могучую волну прилива.

Наши стражники также ревели во всю глотку.

Миштиго закрыл свои чувствительные уши, лицо его выражало крайнее мучение. Моя голова тоже зазвенела. Дос Сантос перекрестился, но один из стражников покачал головой и поднял свой меч. Дос пожал плечами и снова повернул голову в сторону дикарей.

Моурби подошел к бараку и трижды постучал в дверь.

Один из стражников распахнул ее перед ним. Внутри виднелся огромный черный катафалк в окружении черепов людей и животных. На нем покоился гроб черного дерева, украшенный изогнутыми золочеными полосами.

По приказу Моурби стражники подняли крышку.

В течение следующих двадцати минут новоявленный шаман делал множество уколов во что-то, находившееся внутри гроба. Движения его были медлительными и полными торжественности. Один из стражников отложил в сторону меч и стал помогать ему.

Барабанщики продолжали отбивать на своих барабанах прежний ритм.

Толпе стало интересно, и она притихла.

Потом наступила абсолютная тишина.

Моурби повернулся к племени.

– Сейчас Мертвый поднимется! – торжественно провозгласил он.

– Восстанет! – завопила толпа.

– Сейчас он придет, чтобы принять новую жертву!

– Сейчас он придет… – вторила толпа.

– Воскресни, Мертвый! – заорал Моурби, повернувшись к катафалку.

И он воскрес!

Огромный и необъятный!

Похоже, что он весил не менее полутора центнеров.

Он сел в своем гробу и стал озираться. Потом потер грудь, под мышками и поясницу. Выбравшись из своего огромного ящика-гроба, он тяжело облокотился о катафалк. Моурби теперь казался рядом с ним карликом. На великане была только набедренная повязка и огромные сандалии из козьей шкуры. Кожа его была белая, мертвенно-белая… белая, как медуза…

– Альбинос! – прошептал Джордж, но голос его был слышен в каждом углу площадки, потому что это был единственный звук.

Моурби бросил взгляд в нашу сторону и улыбнулся. Он взял Мертвяка за руку с короткими тупыми пальцами и вышел из барака на площадку.

Мертвяк отпрянул назад, испугавшись света факелов, но затем снова двинулся вперед. Когда он подошел поближе, я с интересом начал изучать его лицо.

– На его лице нет следов разума, – тихо сказала «Рыжий Парик».

– Вы видите его глаза? – спросил Джордж, щурясь. Его очки были разбиты в драке.

– Да, они розоватые.

– У него есть складка эпикантуса?

– Гм… Да.

– Ха-ха. Он монголоид и, держу пари, полнейший идиот. Вот почему Моурби так легко управляется с ним. И посмотрите на его зубы! Похоже, что они подпилены!

Я присмотрелся. Мертвяк оскалился, потому что начал осматривать яркую верхушку головы «Рыжего Парика», и я увидел уйму отличных острых зубов.

– Его альбинизм является главной причиной ночного образа жизни.

Смотрите! Он уклоняется от света факелов! Он чрезвычайно чувствителен ко всей видимой части спектра.

– А что вы можете сказать о его гастрономических наклонностях? – поинтересовался я.

– Они приобретены в процессе воспитания. Многие примитивные народы пили кровь своего скота. Некоторые сохранили этот обычай вплоть до начала двадцатого века. Вы обратили внимание на тех лошадей, мимо которых мы проходили? Кровь, как вам известно, очень питательна, если только вы сможете предохранить ее от свертывания, и я уверен, что Моурби наверняка держит этого идиота на подобной диете с самого детства. Поэтому, он, конечно, вампир – так он был воспитан.

– Мертвый воскрес! – закричала толпа.

– Мертвый велик!…

Моурби медленно огляделся и внезапно направился к нам, оставив вампира одного среди площади с идиотской ухмылкой на лице.

– Мертвый велик! – произнес он, подойдя к нам и ухмыляясь точно так же, как и его воскресшее дитя. – Он изумителен, не так ли?

– Что вы сделали с этим несчастным существом? – спросила Рыжий Парик.

– Почти ничего, – махнул рукой Моурби. – Он родился уже подготовленным для такой роли.

– Что за инъекции вы ему делали? – спросил Джордж.

– О, перед тем, как выпустить его на этот поединок, я накачал его новокаином. Отсутствие реакции на боль только усилит его ореол несокрушимости. Кроме того, я сделал несколько гормональных уколов. За последнее время он набрал вес и поэтому стал несколько неуклюж. Так что уколы послужат некоторой компенсацией излишнего веса.

– Вы говорите о нем и относитесь к нему, словно к механической игрушке! – взорвалась Диана.

– А он и есть игрушка, к тому же бесценная. Вы здесь, Гассан? Готовы?

– Да, – кивнул араб, снимая плащ и бурнус.

На его руках вздулись огромные мышцы; он несколько раз согнул и разогнул пальцы и вышел вперед. На плечах и спине Гассана я заметил несколько рубцов.

– Великий воин Гассан! – провозгласил Моурби.

– Великий воин Гассан! – взревела толпа.

– Велика его сила!

– Велика его сила! – орала толпа.

– Но Мертвый все же сильнее!

– Но Мертвый все же сильнее!

– Он сломает Гассану кости и расшвыряет их по пиршественному полю!

– Он сломает Гассану кости… – бушевала толпа.

– Он выпьет кровь из его глотки! – Моурби закатил глаза от удовольствия.

– Он выпьет кровь из его глотки!!! – толпа уже не кричала, а визжала.

– Неодолима его сила!

– Велик Мертвый!

– Сегодня ночью, – тихо произнес Гассан, – он на самом деле станет мертвым…

– Мертвый! – воскликнул Моурби, как только Гассан встал рядом с ним.

– Я приношу тебе в жертву этого человека!

Затем Моурби отошел в сторону и дал знак стражникам, чтобы они оттеснили нас к самому краю площадки.

Идиот улыбнулся еще шире и медленно двинулся к Гассану.

– Бисмилла! – сказал Гассан, делая вид, что он поворачивается к нему спиной.

Через мгновение Гассан нагнулся, зачерпнул горсть земли и бросил в Мертвяка, затем быстро