неделю поймет смысл сказанного. Еще неделю будет размышлять над сказанным. Месяц - взвешивать, стоит ли информация того, чтобы поделиться с другими атлантами. И, наконец, год, чтобы более-менее связно объяснить, что именно его потрясло. Ну а дальше отсчитывайте уже десятилетия с учетом интеллекта аудитории и общей бессвязности рассказа.
Принимая же во внимание, что за эти десять лет произойдет много чего интересного, в головах атлантов воцарится такая путаница, что никакой человеческой жизни не хватит, чтобы ее расхлебать. Правда, в отличие от человека у атлантов есть одно преимущество: они живут вечно. Вечность же штука приятная во многих отношениях. Есть время подумать и даже чуток притормозить. Недаром Медузия Горгонова часто называла вечность - «бонусом болванов».
– Куда летим? - спросила Таня прежде, чем Тарарах успел открыть рот.
Питекантроп уставился на нее с негодованием.
– Откуда знаешь? Зеркалишь?
– Ушанка! - кратко сказал Ванька.
Тарарах недоверчиво ощупал голову, сдвинул ушанку на лоб и расхохотался.
– Зуби как-то говорила мне, что я раб привычек
– Так куда летим? А, неважно куда! Главное: когда? - поторопил Тарараха Ягун.
Тарарах уставился на Ягуна в задумчивости. На его честном лице читалось, что планов взять с собой внука Ягге у него прежде не возникало.
– Я буду молчать как глухонемая рыба в банке
со шпротами! И еще я буду полезный! Но если меня не возьмут, я залезу на крышу Большой Башни и буду оттуда орать на весь Тибидохс, что дяденька Тарарах полетел по секретному делу! - пригрозил Ягун.
– Я тебя придушу! - прорычал питекантроп.
– Это вызовет подозрение! Тарарах вздохнул.
– Ладно, - сказал он. - Меня просили взять двоих, но где двое, там и трое… Через час встречаемся у сторожки Древнира. И не опаздывайте. Лететь долго, а нам нужно будет кое-кого с собой прихватить. Ясно?
Ягун радостно закивал.
– У матросов нет вопросов. Но у них же нет и ответов, - заявил он.
– Кто-то обещал молчать! - напомнил Тарарах.
– Кто-то робко пытается намекнуть, что раз он летит по служебным делам, то желает получить халявное топливо для пылесоса из преподавательских запасов! - сказал нагленький Ягунчик.
Таня была уверена, что сейчас играющий комментатор схлопочет по полной, но доброта Тара-раха не знала границ.
– Волосы домовых пойдут? Вчера вечером целая толпа притащилась ко мне в берлогу стричься. Бери веник, мешок и марш сметать!
Ягун открыл было варежку, чтобы качать права и требовать чешую, но тотчас лицо его просветлело.
– Волосы домовых вместо чешуи? Во, блин! Как же я сам раньше до этого не допер! - воскликнул он.
В глазах у играющего комментатора появился знакомый Тане маньячный огонек. «Бедные домовые!» - подумала Таня. Она не сомневалась: если волосы подойдут Ягуну, он с ножницами будет гоняться за домовыми по всей школе так же, как теперь носится по болотам в поисках русалок. И пока последний из домовых Тибидохса не станет лысым как колено, Ягун не успокоится.
Тарарах ушел. Ягун помчался за ним. Ему не терпелось собрать побольше волос и проверить новую насадку на трубу, которая, если верить рекламе, позволяла увеличить магщность двигателя на 30 процентов, одновременно уменьшив расход чешуи на 10 процентов. Лоткова, которой по просьбе безденежного в данный момент Ягуна пришлось выписывать насадку по каталогу, охарактеризовала покупку кратко: «Очередная лажа!»
– Спокойно! - сказал ей Ягун. - Считай, что ты делаешь мне подарок на день рождения, который рано или поздно будет.
– На ближайшую днюху я уже сделала тебе подарок! Кто выписал себе комбинезон?
– Ну и что? Тогда на следующую после этой. Или ты собралась со мной расставаться? А! Отвечай, Дездемона, когда с тобой разговаривает Отелло! - надулся Ягунчик. Лоткова фыркнула.
– Можешь не сомневаться! Не изменишься - брошу быстрее, чем ты думаешь!
– Тогда эта насадка будет твоим прощальным подарком! Хнык-хнык! - заявил Ягун и умчался к своему любимому пылесосу…
– Что они вообще хотят, эти девушки? - сказал он, нежно полируя его тряпкой. - Когда мы проводим вечера на драконбольном поле - им это не нравится. Когда смотрим по сторонам - им это тоже не нравится. Но если мы пойдем у них на поводу и будем все время мозолить им глаза, они нас наверняка бросят.
Пылесос ничего не ответил. Только поблескивал хромированными боками. Как существо самодостаточное и автономное, он не участвовал в извечной битве полов и интересовался девушками меньше, чем мусором.
Час спустя Таня, Ванька и Ягун, одетые, как для дальнего перелета, стояли у сторожки Древнира. Тангро носился над прудом. Остановить его было невозможно. Дорвавшийся наконец до воды, дракон делал свечку, нырял и исчезал под водой. Один раз Тане показалось, что у него в зубах что-то блеснуло.
– Смотри: рыба! - воскликнула она.
Однако Ванька, мысливший более реалистично, предположил, что это, скорее всего, не рыба, а что-нибудь из имущества водяного.
Тарарах задерживался. Ягун заявил, что лично его это не удивляет. Кто больше торопит, сам же всегда и опаздывает. Играющий комментатор нежно косился на пылесос, заправленный под завязку волосом домовых. Пылесос подскакивал. В глубине бака происходило таинственное бурление. «И ядреная же штука эти волосы!» - восклицал Ягун.
Рядом с пылесосом Ягуна пылесос Ваньки выглядел немощным калекой. «Не мучайте меня! Мне пора в музей на покой!» - говорил его обмотанный изолентой шланг. На бортах ехидно плясали пятна ржавчины. Контрабас же Тани, хотя был древнее пылесоса по меньшей мере на четыреста лет, выглядел еще очень даже ничего. Бодрый и свежий зрелый муж рядом с дряхлым старичком.
– Вот оно превосходство мудрого искусства над сиюминутной, быстро стареющей техникой! - с пафосом произнес перстень Феофила Гроттера и замолчал. Его лимит слов на сегодня был исчерпан еще с утра.
Таня смотрела на развалины сторожки и вспоминала историю с золотой пиявкой.
– Тогда мне казалось, что если не раздавлю ее, то все, конец… А значит, если я умру на минуту раньше всех - какая разница? - произнесла она.
Ванька ничего не сказал и лишь ободряюще улыбнулся. Таня часто думала, что лучшее, что есть у Ваньки, - его улыбка. Если бы можно было взять ее, свернуть, как платок, и повсюду носить с собой.
– Ты чеширский кот! - сказала ему Таня нежно.
– Ты чудо!… - одними губами произнес Ванька. Телепат Ягун каким-то образом просек смысл
и негодующе кашлянул.
– Кгхм! Учитывая, что меня любит не так уж много народу - ну бабуся там, потом Лоткова, - попрошу меня не дразнить чужими чувствами! А то я буду рыдать и затоплю вон того лешака!
Таня обернулась. Метрах в ста от них, между лесом и прудом, стоял большой лешак и, поскрипывая, смотрел на них. У лешака были спутанные, осенние волосы, опадавшие желтой листвой.
– Что ему здесь надо? Ты, кажется, хорошо разбираешься в лешаках? - спросил Ягун у Ваньки.
Ванька пожал плечами.
– Все что угодно. Лешаки - странный народ. Они воспринимают не наши слова, а наши мысли и побуждения. Они считают, что в жилах людей ходят древесные соки. В ком-то созидательные, в ком-то
