это устроить. — Она подумала о Бертине Крэнстон: Бертина не любит Гила и миссис Грифитс. — Не знаю только, умеет ли он танцевать, ездить верхом, играть в теннис и все такое…
Поглощенная этой затеей, она умолкла и задумалась; остальные наблюдали за ней. Джил Трамбал, такая же порывистая и беспокойная, как Сондра, но далеко не такая хорошенькая, воскликнула:
— Вот будет забавно! А как По-твоему, Грифитсы будут очень недовольны?
— Не все ли равно? — сказала Сондра. — В крайнем случае, не будут обращать на него внимания. Кого это огорчит, спрашивается! Уж наверно, не тех, кто его пригласит.
— Вы что же, хотите устроить в городе скандал? — спросил Трейси Трамбал. — Держу пари, что этим все и кончится. Гил Грифитс будет недоволен, это наверняка. Да и я был бы недоволен на его месте. Если вы хотите разжечь страсти — ваше дело, но я готов держать пари, что кончится скандалом.
Сондре Финчли при ее характере очень понравилась эта затея. Однако вряд ли из этого что-нибудь вышло бы, если бы после всех ее разговоров с Бертиной Крэнстон, Джил Трамбал, Патрицией Энтони и Арабеллой Старк слухи об этом вместе с язвительными замечаниями по адресу Гилберта не дошли до его ушей через Констанцию Вайнант, с которой, как сплетничали в городе, он собирался обручиться. Констанция надеялась, что Гилберт и в самом деле на ней женится, и ее возмутила прихоть Сондры: чего ради Сондра вздумала говорить всем, будто Клайд красивее Гилберта? В надежде как-нибудь отплатить Сондре и заодно облегчить свою душу, она рассказала обо всем Гилберту; он в ответ сказал несколько резкостей по адресу Клайда и Сондры. Его замечания, приукрашенные Констанцией, были, в свою очередь, переданы Сондре и произвели желанный эффект. Сондра решила во что бы то ни стало отплатить Гилберту. Стоит ей только захотеть, и она станет очень любезна с Клайдом и других заставит делать то же. А это значит, что Гилберт найдет своеобразного соперника в лице собственного двоюродного брата, который хоть и беден, но может нравиться больше, чем Гилберт. Вот будет забавно! И она нашла легкий способ ввести Клайда в общество так, чтобы не выдать своего участия в этом и не скомпрометировать себя, если вся затея кончится неудачей.
Дело в том, что младшие члены видных ликургских семейств — молодежь, которая воспитывалась в школе Снедекер, — устроили что-то вроде клуба под названием «Сейчас и после». У него не было ни определенной организации, ни своего помещения. Каждый, кто по своему положению в обществе мог состоять в этом клубе, имел право приглашать к себе членов клуба на обед, танцы или чай.
Как это было бы просто, думала Сондра, подыскивая удобный способ ввести Клайда в свет, если бы кто-нибудь пригласил его на такой вечер. Можно, например, подсказать эту мысль Джил Трамбал: пусть она устроит вечеринку для членов клуба и пригласит Клайда. Эта хитрость даст Сондре случай снова увидеть его и определить, насколько он интересен и что собой представляет.
И вот на первый четверг декабря был назначен обед для членов клуба и их друзей с Джил Трамбал в роли хозяйки. На обед были приглашены Сондра и ее брат Стюарт, Трейси и Гертруда Трамбал, Арабелла Старк, Бертина и ее брат, еще несколько человек из Утики и Гловерсвила — и Клайд.
Но чтобы не дать Клайду сделать какой-либо промах и оберечь его от недоброжелательных замечаний, решили, что не только Сондра, но и Бертина, Джил и Гертруда будут внимательны и любезны с ним. Они позаботятся о том, чтобы он всегда имел партнершу для танцев, ни за столом, ни во время танцев не оставался один, — словом, они искусно будут передавать его с рук на руки, пока вечер не кончится. Таким образом, и другие могут заинтересоваться им, и не будет разговоров о том, что Сондра единственная из лучшего общества Ликурга любезна с ним, и все это будет вдвойне неприятно если не Белле и другим членам семьи Грифитс, то уж Гилберту во всяком случае.
И этот план был приведен в исполнение.
Итак, однажды, в начале декабря, недели через две после встречи с Сондрой, Клайд, вернувшись с фабрики, с удивлением увидел на комоде у зеркала кремовый конверт. Адрес был написан крупным и небрежным незнакомым почерком. Клайд взял конверт и с недоумением оглядел его, не понимая, от кого бы это могло быть. На обратной стороне были инициалы «Б.Т.» или «Д.Т.» — он не мог разобрать: буквы были переплетены в замысловатой монограмме. Распечатав конверт, он вынул карточку, на которой было написано:
КЛУБ «СЕЙЧАС И ПОСЛЕ»
в четверг 4 декабря дает свой первый зимний обед с танцами в доме Дугласа Трамбала, Уикиги- авеню, 135, куда вас просят пожаловать.
Просьба ответить мисс Джил Трамбал.
На обороте карточки тем же небрежным почерком, что и адрес на конверте, было написано:
«Дорогой мистер Грифитс, думаю, что это доставит вам удовольствие. Все будет совсем запросто, и, я уверена, вам понравится. Если согласны, напишите Джил Трамбал.
Сондра Финчли».
Совершенно ошеломленный, Клайд стоял и смотрел на приписку. После второй встречи с Сондой он упорнее, чем когда-либо раньше, мечтал о том, чтобы как-то проникнуть в высшее общество, выбраться из своего теперешнего жалкого окружения. Право же, он слишком хорош для этого будничного мира. И вот перед ним приглашение светского клуба, о котором он, правда, никогда не слыхал, но, очевидно, это что-то исключительное, раз в него входят такие видные лица. И на обороте карточки — собственноручная приписка Сондры! Не чудо ли это!
Он был так изумлен, что с трудом мог справиться со своей радостью: стал ходить взад и вперед, рассматривая себя в зеркале, вымыл руки, лицо и, решив, что галстук на нем недостаточно хорош, переменил его. Мысли его неслись то вперед, к предстоящему визиту (как ему одеться для этого случая?), то назад, к встрече с Сондрой. Как она смотрела на него, как улыбалась! В то же время он невольно спрашивал себя, что подумала бы Роберта, если бы каким-нибудь чудом увидела его в эту минуту, увидела, как он радуется этой записке. Да, конечно, не следуя больше моральным правилам своих родителей, он позволил себе вступить в такие отношения с Робертой, что она, несомненно, страдала бы, если бы открыла причину его теперешнего настроения. Мысль эта сильно смутила его, но нисколько не уменьшила его восхищения Сондрой.
Удивительная девушка!
Такая красавица!
И так богата, и такое видное положение занимает в обществе!
Мышление Клайда всегда было языческим, чуждым всяких условностей; и теперь он всерьез спрашивал себя, почему бы ему не перенести свое внимание с Роберты на Сондру, раз мечты о ней доставляют ему больше удовольствия. Роберта не должна об этом знать. Она не может прочитать его мысли, не может узнать о том, что с ним происходит, если он сам ей не скажет, а он, разумеется, ничего не собирается говорить. Да и что тут плохого, если он, бедняк, стремится попасть в высшие круги общества? Ведь бывали случаи, когда такие же бедняки женились на богатых девушках вроде Сондры.
Несмотря на то, что произошло между ним и Робертой, — он ясно помнил это, — он никогда не обещал на ней жениться. Он, пожалуй, женился бы только в одном случае… Но такой случай, думал он, полагаясь на познания, приобретенные в Канзас-Сити, вряд ли возможен.
Новая встреча с Сондрой, так внезапно ставшей на его пути, подстегнула его и без того пылкое воображение. Эта безмерно восхищавшая Клайда богиня в своем украшенном позолотой и мишурой храме соблаговолила вспомнить о нем и так открыто и прямо предложила его пригласить. И она сама, несомненно, будет там, — мысль эта волновала его безумно.
Что подумают Гилберт и все Грифитсы, если услышат, что он будет на этом обеде, — а они, конечно, услышат… или встретят его еще где-нибудь, ведь Сондра может пригласить его и в другой раз… Подумать только! Рассердятся они или будут довольны? Станут думать о нем хуже или лучше? В конце концов, он здесь ни при чем. Его пригласили люди того же круга, что и сами Грифитсы, — люди, которых Грифитсы не могут не уважать. И тут не было никаких уловок с его стороны — все это чистая случайность, он никому не навязывался. И, как ни плохо разбирался Клайд в оттенках человеческих отношений, все же втайне он с насмешливым удовольствием думал о том, что теперь Гилберт и все Грифитсы должны будут волей-неволей признать его и даже пригласить к себе. В самом деле, если другие его приглашают, то как могут они, родственники, избегать его? О, радость! И это — наперекор презрению Гилберта. Клайд расхохотался при одной мысли об этом, чувствуя, что, как бы ни негодовал Гилберт, дядя и Майра вряд ли будут недовольны, и, значит, нечего бояться тайного желания Гилберта ему отомстить.
