Ингитора повторяла и с каждым словом делалась все более бесстрашной. Теперь она еще легче, чем в спальне, превратилась сама в мрак и серые тени и вдруг ощутила себя легкой и незаметной, как тень. Мимо нее ходили оринги, кто ступая твердо, кто покачиваясь; одна из рабынь, с большим тяжелым кувшином в руках, почти наткнулась на Ингитору, но не увидела ее.

Обойдя большой дом, Ингитора пересекла двор и приблизилась к воротам усадьбы. Возле них стояли, как она уже знала, четыре человека, притом все они были трезвыми. Воротным стражам днем и ночью строго запрещалось пить пиво. Того, кто оказался бы пьян, ждала волчья яма. Ингитора не одобряла жестокости Бергвида, но в данном случае его строгость была вполне оправданна. Конунг должен быть спокоен за свои ворота, особенно когда сам мертвецки пьян.

— Теперь тебе нужна руна наваждения! — шепнул Хальт. Ингитора ощутила слабую дрожь беспокойства — руной наваждения отваживались пользоваться только настоящие колдуны. Но ведь и всякий настоящий скальд владеет тайными силами, так чего же ей бояться? Она неслышно шагнула к стене и на округлом боку толстого бревна стала старательно выцарапывать ломаные линии сложной руны наваждения. При этом она чувствовала, что каждое движение ее пальцев провожает внимательный придирчивый взгляд хромого альва.

— Отлично! — удовлетворенно отметил он, когда Ингитора закончила. — Теперь слушай.

Ингитора замерла неподвижно и стала прислушиваться. Должно быть, родичи Хальта в далеком Альвхейме помогали им, потому что хор голосов, который она слышала в ночной тишине, не мог принадлежать смертным.

— пропел одинокий голос, тонкий и насмешливый. Ингитора повторила эту короткую песенку, не понимая еще, к чему она. Она видела легкую смутную тень у ворот конунговой усадьбы. Кто же это? Что ему нужно?

— продолжал голосок. И один из орингов вдруг встрепенулся, прислушался, потом толкнул товарища:

— Эй, Торд! Ты ничего не слышишь?

— Слышу, как конунг пирует. А мы стоим, как будто дали обет не пить пива. Один улад рассказывал: у них есть такая штука — гейс. Это когда человек дает обет не делать чего-нибудь такого, чего ему очень хочется…

— Да ну тебя! Умный нашелся! Я говорю, кто-то за воротами ходит. Кто-то стучится.

— Где стучится? Да ты пьян!

— Сам ты пьян! Вот послушай! Слышишь, кто-то с той стороны скребется в ворота.

— Ничего я не слышу! Освивр, ты прочисти уши! Это у тебя вошь изнутри стучится в шлеме!

— Перестань трещать и послушай!

— Да тише вы! — крикнул им третий оринг. — Там кто-то ходит.

Все трое замолчали и стали прислушиваться. Ингитора подошла поближе. Теперь она стояла в двух шагах от ворот и могла бы дотронуться до ближайшего дозорного. Но под стеной была такая густая тень, что даже и без отводящего глаза заклинания ничего нельзя было разглядеть.

— Кто-то там ходит! — решил третий. — Может, кто из наших?

— Наши все здесь.

— Надо поглядеть. Держи!

Сунув в руки товарищу копье, Торд поднял тяжелый засов. Ингитора неслышно шагнула к нему и встала почти вплотную. «Мраком окутаны очи людские, уши не слышат легких шагов!» — настойчиво твердила она про себя, задыхаясь от волнения и все же веря, что все получится.

Торд с силой толкнул тяжелую створку ворот и выглянул. «Кто-то ходит, кто-то бродит!» — весело пискнул голос озорного альва. Торд шагнул за ворота, в темноту, придерживаясь рукой за створку. Ингитора неслышно обошла его и проскользнула между ним и второй, закрытой створкой. Она почти коснулась его плеча, но оринг ее не заметил. В глазах его был густой мрак, а слух напряженно ловил в темноте воображаемые шаги.

Мгновение — и Ингитора оказалась за воротами усадьбы, в густой темноте. В близком лесу шумел ветер, остро пахло ельником, от Озера Фрейра тянуло свежестью. Стараясь ступать по-прежнему неслышно, подобрав подол, чтобы не шуршал по траве, Ингитора пошла прочь. Ее переполняло ощущение свободы. Казалось, теперь для нее нет преград, она может вот так идти и идти через леса и горы, даже через море, прямо по воде, и у нее хватит сил пройти весь Средний Мир, ни разу не остановившись.

Ворота усадьбы позади нее закрылись. «Померещилось!» — должно быть, сказали друг другу Торд и Освивр. Но Ингитора этого уже не слышала. Темный ельник принял ее в свой хоровод, еловая лапа мягко погладила по голове. В другое время Ингитора побоялась бы одна войти в ночной лес, но сейчас он казался ей добрым другом, надежным пристанищем, защитившим от гораздо более страшной опасности.

Положив руку на шершавый чешуйчатый ствол, чувствуя под ладонью липкие капли еловой смолы, Ингитора оглянулась. Луна вышла из-за облаков и осветила усадьбу. Гладким серебром засияло Озеро Фрейра, в лучах бело-золотистого света стали видны даже пушистые хвосты дыма, выходящие из-под дерновых крыш усадьбы. Не зря говорили, что над Квиттингом светит особая луна.

— Долго же Черная Шкура завтра будет тебя искать! — ехидно сказал Хальт.

Голос его звучал так явственно и живо, что Ингитора поспешно оглянулась, ожидая увидеть за своим плечом знакомую фигуру в сером плаще. Но никого не было.

— Нет уж, мне нет нужды показываться! — сказал голос альва. — Здесь, в этом троллином царстве, мне слишком неуютно. Я уж побуду там, где я есть. Ты и сама много чему уже научилась. Теперь я тебе не так уж нужен в зримом облике.

— Но лучше бы тебе показаться! — попросила Ингитора. — Мне слишком неуютно одной.

— Зато подумай, как неуютно будет Бергвиду, когда он узнает, что ты сбежала! Пусть запомнит навсегда: женщину можно поймать и запереть, но скальда — никогда!