Тюрьмы ткнул Глеба в грудь твёрдым пальцем. – Пётр мне поможет, правда? – Орк согласно угукнул; Глеб вдруг почувствовал, что у него начинают дрожать коленки.

– А если, предположим, ты всё же окажешься до идиотизма упёртым, – безмятежно продолжил колдун, – и отбитые почки-селезёнки вместе с поломанными рёбрами тебя ни в чём не убедят, то в этом случае мы примемся калечить твоего дружка, недомерка со смешным паспортом. Поверь, видеть как мучается дорогой тебе человек гораздо хуже, нежели испытывать боль самому! Особенно для граждан с повышенной сознательностью и чувством долга.

– Глеб, не поддавайся сволочам, – прохрипел Федул. – Держись до последнего! Но пассаран, дольче вита и всякое прочее…

– Итак, приступим. – Начальник Тюрьмы кивнул Петру, – действуй. Но смотри не переусердствуй, мёртвый обычник мне ни к чему.

– Шеф! – Василий, устав прижимать к себе гнома одной и той же рукой, повесил ненужный сейчас автомат на плечо и перекинул Федула под другую руку. – Не моё оно, конечно, дело, но можно обойтись и без пыток. Хотя, если вам того хочется, мы поработаем – дело-то знакомое, привычное.

– Ну-ка, – заинтересовался Иннокентий, – и каким таким образом «без пыток»?

– А он себе ладонь три раза надрезал, кинжал и появился, – равнодушно доложил Пётр. – Начальник, лично я за пытки, уж слишком меня эти козлы достали. – Орк с сожалением глянул на свой куцый автомат без ремня, добавил обиженно: – Вон, мало того, что оружие покалечили, ещё и ремень от него спёрли! Где я новый возьму, а?

– Говоришь, надрезал три раза? – не слушая причитаний орка, задумчиво произнёс музейный колдун. – Любопытно. Хм, можно попробовать. У кого-нибудь нож есть? – Василий молча пошарил в кармане пиджака, вынул оттуда и протянул Иннокентию маленький перочинный ножичек – из тех, которыми только ногти подравнивать да заусеницы срезать.

– Пётр, давай-ка его руку, – вытащив острое лезвие ножика, потребовал начальник Тюрьмы, – проверим, сработает ли.

Глеб, как ни сопротивлялся, ничего поделать не смог: орк, положив автомат на пол, ухватил парня половчее и, крепко взяв его за запястье, протянул вперёд свою руку вместе с глебовой. Парень сжал ладонь в кулак и оттопырил средний палец: Иннокентий на провокацию не повёлся, но дал знак орку – Пётр сдавил запястье так, что Глеб взвыл и был вынужден подчиниться.

– Действительно, есть надрезы, – глянув на ладонь, подтвердил колдун. – Очень славно. – И быстрыми движениями черканул лезвием по незажившим царапинам. Глеб опять взвыл, выругался криком, но, увы, дело было сделано – волшебный артефакт-реконструктор материализовался и упал в вовремя подставленную руку Иннокентия.

– Всего-то дел, – с довольным видом промолвил начальник Тюрьмы, бережно протирая блестящий клинок носовым платком. – Так бы сразу, без ненужных проблем… – Он подышал на серебряную поверхность, ещё раз провёл по ней платком и, убедившись что теперь полный порядок, повернулся к Федулу. Прятать кинжал музейный колдун не стал.

– Ну-с, наш забавный эльф, а теперь пришла твоя очередь поработать на пользу моего замысла, – дружелюбно сообщил Иннокентий гному. – Видишь ли, чтобы полностью активировать реконструктор, необходимо с его помощью принести кого-нибудь в жертву. Думаю, ты для этой цели вполне подойдёшь.

– Мерзавец! – надрывно заорал парень, – подонок!

– Ничего личного, – холодно сказал начальник Тюрьмы, – всего лишь ритуальная необходимость, – и быстрым движением нанёс удар кинжалом в сердце Федула.

Вернее, хотел нанести. Но у него не получилось.

Глеб, отчаянно рванувшись, сумел-таки дотянуться носком туфли до Иннокентия и хоть слегка, но пнуть его под локоть; одновременно и гном изо всех сил лягнул Василия пятками промеж ног. Не удивительно что орк, замычав от боли, начал сгибаться – а рука колдуна, подправленная ударом, пошла гораздо выше нужного.

Клинок по рукоять воткнулся в горло Василия; Иннокентий торопливо выдернул кинжал и отступил на шаг. Уронив несостоявшуюся жертву, орк обеими руками схватился за рану, непонимающе глядя на начальника Тюрьмы: меж пальцев раненного быстрыми струйками потекла чёрная кровь. Тем временем гном, с трудом встав на четвереньки, пополз в сторону – от долгого висения в захвате отёкшие ноги плохо слушались Федула.

– Ого, – молвил колдун, без особого сожаления глядя на оседающего орка. – Надо же, прямо в сонную артерию попал. Неувязочка вышла, не того прирезал… Впрочем, какая теперь разница – главное, что жертва принесена. – Иннокентий вновь достал платок и принялся сосредоточенно вытирать серебряный клинок.

– Ты… – потрясённо выдохнул Пётр, – ты же Васятку убил! Насмерть!

– Приношу свои извинения, – неохотно промолвил начальник Тюрьмы, бросая испачканную кровью тряпицу на труп бывшего особиста. – Сам видишь, несчастный случай на производстве, непредусмотренные форс-мажорные обстоятельства.

– Убийца! – в ярости проревел орк, отшвырнул Глеба в сторону – тот кубарем покатился по травяному полу – и, быстрым движением подобрав автомат-обрез, открыл стрельбу по Иннокентию.

Как и предполагал когда-то бабай Модест, стрелять очередями изуродованное оружие не могло: часто передёргивая затвор на манер винтовки-трёхлинейки, Пётр с завидной скоростью посылал в колдуна пулю за пулей. Стрельба велась с пояса, не прицельно и в упор – из короткого ствола вылетали снопы жёлтого пламени, а грохот стоял такой, будто палили из древних пиратских мушкетонов. Однако какого-либо урона эта канонада музейному колдуну не нанесла: выставив перед собой свободную руку, Иннокентий успел создать магический щит. Полупрозрачный, с голубым отливом, чародейный квадрат полностью закрывал начальника Тюрьмы от беснующегося орка – в тех местах, куда попадали пули, на мгновение вспыхивали перламутровые пятна. Обязательного визга от рикошетивших пуль Глеб не слышал, впрочем, в подобной обстановке можно было не услышать даже воя труб судного дня, оповещающих народ о конце света.

Пригибаясь, Глеб подбежал к Федулу: подхватив гнома на руки, парень опрометью кинулся прочь от опасного места – к далёкому, не видимому краю небесного купола. Прочь от коконов с чуждыми мирами, прочь от стреляющего орка, от хладнокровного колдуна-убийцы… Ноги Глеба исправно топтали травяной пол, встречный ветерок обдувал потное лицо, а орк и начальник Тюрьмы продолжали оставаться на одном и том же расстоянии от беглеца. Побегав таким бестолковым образом где-то с полминуты – Пётр за это время успел сменить рожок, Иннокентий мешать ему в том не стал – парень остановился, опустил гнома на пол и перевёл дух. Бежать дальше смысла не имело; сев рядом с Федулом, Глеб принялся смотреть на продолжавшийся расстрел колдуна. Тоже бестолковый и тоже безрезультатный.

Внезапно грохот стих – в наступившей ватной тишине теперь раздавалось только лязганье передёргиваемого затвора да едва слышимые сухие щелчки бойка: патроны у орка закончились.

– Спасибо за интересное представление, – любезно сказал начальник Тюрьмы. – Теперь, дорогой Пётр, мой ход. Как говорится, наш симметричный ответ. – В ту же секунду колдовской щит полыхнул ярким перламутровым сиянием и Глеб понял, почему не слышал визга рикошетивших пуль: выпущенные орком заряды оставались в том чародейном квадрате, не теряя своей скорости и убойной силы. И теперь они все, одновременно, были отправлены назад.

Орк Пётр исчез, в мгновение ока разлетевшись рваными кусками плоти; брызги чёрной крови на миг зависли в воздухе густым мушиным роем и пролились мелким дождиком на останки и на вдребезги разбитый автомат.

Иннокентий убрал щит: сунув кинжал подмышку, он старательно отряхнул ладони. После чего нашёл взглядом Глеба с Федулом, поманил их к себе пальцем. Деваться было некуда – парень и гном встали, с угрюмым видом подошли к музейному колдуну.

– Вообще-то я несколько иначе представлял себе финал нашей встречи, – рассеянно молвил начальник Тюрьмы, с брезгливостью рассматривая чёрное пятно на полу. – Но уж как получилось, так и получилось. Назад дороги нет… Хотя во всём есть свои плюсы – скажем, теперь я не обязан платить моим верным помощникам за проделанную ими нелёгкую работу. Экономия, знаете ли. – Колдун умолк и, поигрывая кинжалом, уставился долгим взором на разноцветные коконы.

– Ну, и что теперь? – спросил Федул, украдкой поглядывая на заколотого орка – вернее, на его целый автомат с наверняка полным магазином. – Какие планы?

– Планы у меня прежние, – не поворачиваясь к гному, произнёс Иннокентий. – А трогать оружие не советую, иначе опять может случиться беда.

– Я-то что, я ничего, – суетливо забормотал Федул, – и в мыслях не было. Разве что чуть-чуть, самую малость. – Он с огорчением посмотрел на Глеба, постучал себя пальцем по макушке – дескать, неужто у этого гада третий глаз имеется? Парень в ответ недоумённо пожал плечами. Мол, кто его знает, может и есть, третий неучтённый.

– Проклятая необходимость выбора, – пожаловался в пространство начальник Тюрьмы. – Более двухсот возможных миров, их них около четырёх десятков перспективных, а из тех сорока – семь наилучших из лучших вариантов… Какой же выбрать?

– Лично меня устраивает нынешний, – пробурчал себе под нос Федул. – Типа, привычнее.

– Ладно, – не услышав гнома, сказал музейный колдун. – Все семь вариантов хороши, поэтому не буду ломать голову: вы мне и подскажите, который из них овеществлять. На который укажите, тот я и раскупорю. Пошли! – Иннокентий мрачно посмотрел на нерешительно топчущихся приятелей. – Хотите вы того или нет, а делать придётся именно так, как я сказал. Бежать отсюда всё равно некуда, вы уже в том убеди… – начальник Тюрьмы оборвал речь на полуслове, настороженно прислушался. – Что это?

Глеб тоже напряг слух, но ничего, кроме звона в ушах после автоматной стрельбы не услышал. Даже постоянно шепчущие голоса куда-то подевались.

– Кто здесь? – раздражённо воскликнул Иннокентий, – покажись! А, это ты, дядюшка… Сюрприз, ничего не скажешь.

– Мамочка моя, – ахнул гном, – Глеб, смотри, это же Снюссер! – Действительно, между «веретён» законсервированных реальностей неспешно, словно бесцельно прогуливаясь, низко над полом шёл по воздуху дед Панкрат. Всё в той же казённой распашонке, с растрёпанной бородой, но со знакомым Глебу колдовским посохом в руке: приглушённо сияющий шарик-набалдашник напоминал шаровую молнию, невесть как приклеенную к гладкоструганной палке. Снюссер не сводил тяжёлого взгляда с внучатого племянника и Глеб понял, что выяснения отношений между родственниками не избежать.

– Слушай, старый хрыч, ты как здесь оказался-то? – не повышая голоса, устало поинтересовался начальник Тюрьмы. – Сюда же никто и ничего попасть не может. Очень, знаешь ли, любопытно.

– Глупец ты, Кеша, – с сожалением вздохнул дед Панкрат, останавливаясь в нескольких шагах от Иннокентия и привычно оглаживая бороду. – Я же Спящий Дед и могу во сне оказаться где угодно. С единственным непременным условием – чтобы при засыпании очень тщательно, прям таки зрительно представить себе место, куда я хочу попасть.

– Врёшь, – недобро усмехнулся музейный колдун, – ты же здесь ни разу не был.

– Снюссер! – чуть ли не плача взмолился Глеб, – скорей сними с Хитника своё проклятье, поверь – это вопрос жизни или смерти! Спаси нас, Снюссер!

– Охолонись, мальчик, – дед Панкрат с недовольным видом повёл в сторону парня волшебным посохом, – не мешай нам разговаривать. Что до твоего