Хочу продолжить благословенную тему отдыха в Крыму. Наверное, не только для меня этот отдых связан с обилием приключений и новых впечатлений. В прошлом году я решила обязательно съездить летом на море, и думаю, что лишь настоящее чудо под названием Симорон помогло мне в этом. На нашей работе бывают льготные путевки в дом отдыха, расположенный недалеко от Гурзуфа. Чтобы получить вожделенную путевку, нужно быть, как минимум, начальником отдела или иметь больного ребенка и друга-начальника, который за тебя похлопочет. Печальный опыт сотрудников подтверждал это. Даже веселый, светловолосый Женька, умевший угождать начальству и быстро продвигавшийся по служебной лестнице, который в любую дырку без мыла пролезал, не смог получить заманчивую путевку.

Другой сотрудник, Генка, объясняя, что в Гурзуф все равно не дадут, подал сразу пять заявок на другие путевки, но ни одну так и не получил. Жизнерадостная толстушка Нина, работающая в фирме десять лет, сказала, что нужно было подавать заявку на май или октябрь.

Однако я была уверена в себе — ведь я симоронавт! Я поблагодарила Ванечку и подарила ему дельфина, выпрыгивающего из воды за морковкой. Затем написала заявление и отправилась с ним в отдел, где выдают путевки, который по традиции мы называем месткомом. По словам старожилов, там работают «монстры, которые не понимают русского языка и не умеют нормально разговаривать». Однако, меня встретила приветливая, симпатичная женщина — Маргарита Анатольевна. На вопрос, есть ли у меня шанс, она ответила: «Конечно поедете, выдадим вам путевку».

Раздуваясь от гордости, я отправилась в отдел и заявила, что поеду в Крым по путевке. Коллеги с уважением на меня посмотрели: «Везет же людям!» Женька, озадаченно поправляя красный в бабочках и цветочках галстук, долго допытывался, кому я дала взятку. Пышка Нина фыркнула, что путевка в Гурзуф ей и даром не нужна: «На море сейчас отдыхают одни новые русские, и я поеду только в Подмосковье». Благочестивый старик Аркадий с гордостью говорил: «Вот какие кадры у нас работают, все могут, все умеют!». В течение последующего месяца я преспокойно работала, а на вопрос, где я буду отдыхать, твердо отвечала: «В Гурзуфе».

За десять дней до предполагаемого отъезда я позвонила в местком:

— Когда мне прийти за путевкой?

Маргарита Анатольевна ответила:

— Вы что, девушка?! Опуститесь на землю. У нас на 80 заявлений всего 20 путевок. А вы, извините, должностью не вышли. И вероятность того, что вы поедете, равна нулю.

Я застыла с телефонной трубкой в руке, из которой минут пять доносились раздражающие гудки. Наконец, в голове зашевелилась мысль: «Никаких трудностей быть не может, я заранее отсиморонила путевку». В это время в комнату зашли наши дамы и поинтересовались:

— Что случилось?

— Раз в жизни соберешься поехать на море, и то не дадут, — ответила я, окончательно расстроившись и с трудом сдержав слезы.

Сейчас я с удивлением вспоминаю, как люди, едва знавшие мое имя, вдруг начали заботиться обо мне. Наташа и Люся из соседней комнаты звонили по очереди в местком, спрашивая, как продвигаются мои дела? Всезнающая Нина даже пошла за меня хлопотать к приятельнице Маргариты. Вернулась она только вечером и смущенно призналась, что ничего не получилось.

В нашу маленькую комнатушку, заставленную шкафами и столами с компьютерами, регулярно забегали дородные Тамара Викторовна и Ольга. Они спрашивали о моих делах и, мечтательно закатив глаза, вспоминали отдых в Крыму, когда были высокими, стройными и голубоглазыми, и колбаса была по два двадцать. Любопытно было представить этих солидных дам, взбирающимися на гору с рюкзаками на плечах, исследующими глубокие пещеры, поющими у ночного костра на берегу моря.

Меня ободряли и поддерживали. Я решила не сдаваться и по совету друзей пошла к начальнику месткома Андрею Никифоровичу. О нем ходили самые противоречивые слухи. Одни говорили, что он молодой и красивый, а другие — что старый и страшный.

Войдя в кабинет начальника, я обнаружила, что он пуст, и в недоумении остановилась посреди комнаты. Внезапно за спиной раздался голос: «Раз вошли, садитесь». Я села. Хромой мужчина неопределенного возраста с глазами навыкате обошел меня. Наклонившись почти к самому лицу, и глядя на меня в упор, он произнес:

— У меня в подчинении ужасно тупые работники. Они подставляют меня на каждом шагу. Да и в стране у нас бардак — одни бандиты кругом.

В таком духе он вещал минут десять, а я сидела, открыв рот, и кивала. Потом Никифорыч сел на свое место и спросил:

— Что вас ко мне привело?

— Я работаю здесь несколько лет, давно мечтала отдохнуть в приличном месте, где не надо думать о пропитании и ночлеге, но никуда по путевке не ездила. Ваша сотрудница Маргарита обещала мне путевку, обнадежила меня, а я, наивная, поверила и не искала других возможностей.

— Так, так. Посмотрим, — произнес начальник и полез в пухлую папку.

Полистав ее, он куда-то позвонил. Сразу пришла знакомая мне Маргарита. Она с некоторой опаской посмотрела на меня: «Уж не жаловаться ли ты пришла?» — читалось в ее взгляде. Они вместе стали листать папку, а потом начали наперебой объяснять, что поехать к морю мне не удастся.

Маргарита предложила отдых на турбазе, уверяя, что там весело, много молодежи, комфортные условия. Я предварительно навела справки о турбазе и узнала, что в помещениях сырость и грязь, обслуживание отсутствует, еду надо готовить самому, городской пляж битком набит. И вообще, ехать туда нужно компанией, чтобы обороняться от шаек пьяных подростков.

Выложив это, я добавила, что культурной девушке в таком месте делать нечего, и со слезами на глазах собралась уходить. Никифорыч внимательно слушал меня, а Маргарита сконфуженно потупила взор. Затем Никифорыч произнес: «Если что, Маргарита тебе позвонит, но особенно не надейся».

Придя на рабочее место, я поняла, что чувствую к этим людям неприязнь. Я знала, что пока не изменю отношения к ним — путевки мне не видать. Маргарита была похожа на Алену — блондинку маленького роста, изумительно выглядевшую, несмотря на свои пятьдесят. Она надевала вещи из яркого шелка и туфли на высоких каблуках и ходила с таким лицом, как будто она президент или, по крайней мере, его жена. Благодаря цокоту каблучков о ее появлении было слышно этажом ниже.

— Шухер, Алена идет, — говорили мужики в курилке, пряча начатую бутылку.

— Хорошо, что она каблуки носит — врасплох не застанет.

Алена любила покупать всякие побрякушки себе и знакомым. Она всегда приглашала меня посмотреть их или померить, чтобы оценить, как они смотрятся со стороны. Я мысленно примерила крупные, блестящие серьги, которые одобрила бы Алена, и подарила их Маргарите. Я стала «той, которая примеряет сережки и дарит их Маргарите».

Хромому Никифорычу я мысленно подарила резную трость красного дерева, с ручкой из слоновой кости. Представив его довольное лицо, я успокоилась.

Придя домой, объявила родителям, что никуда не еду и отпуск проведу на даче.

До отпуска оставалось три дня. Я сидела на работе и уже собиралась уходить, когда за двенадцать минут до конца рабочего дня раздался телефонный звонок. Мужской голос нетерпеливо спросил:

— Ну что, ты едешь?

— Куда?

— Как куда? В Гурзуф, конечно.

Тут я начинаю понимать, что звонит Никифорыч.

— В общем, если едешь, позвони завтра Маргарите до 9.15.

Не успела я утром войти в комнату, как затрезвонил телефон, — это была Маргарита. За день мне оформили путевку в двухместный номер с видом на море, хотя обычно эта процедура занимает полторы-две недели.

За один день до отпуска я получила сокровенный документ, удостоверяющий мои права на отдых, поехала на вокзал и купила билеты туда и обратно. Все случилось так быстро, что никто из сотрудников так и не понял, еду я или нет.

Спустя сутки я уже плескалась в ласковом море. Я оказалась будто на другой планете, где море