Зеленое, все в пенистых буграх,Как горсть воды, из океана взятой,Но пригоршней гиганта чуть разутой,Оно томится в плоских берегах.Не блещет плуг на мокрых бороздах,И медлен буйвол грузный и рогатый,Здесь темной думой удручен вожатый,Здесь зреет хлеб, но лавр уже зачах,Лишь иногда, наскучивши покоем,С кипеньем, гулом, гиканьем и воемОно своих не хочет берегов,Как будто вновь под ратью ГаннибалаВздохнули скалы, слышен визг шакалаИ трубный голос бешеных слонов.
На палатине
Измучен огненной жарой,Я лег за камнем на горе,И солнце плыло надо мной,И небо стало в серебре.Цветы склонялись с высотыНа мрамор брошенной плиты,Дышали нежно, и былаПлита горячая бела.И ящер средь зеленых трав,Как страшный и большой цветок,К лазури голову подняв,Смотрел и двинуться не мог.Ах, если б умер я в тот миг,Я твердо знаю, я б проникК богам, в Элизиум святой,И пил бы нектар золотой.А рай оставил бы для тех,Кто помнит ночь и верит в грех,Кто тайно каждому стеблюНе говорит свое «люблю».
Флоренция
О сердце, ты неблагодарно!Тебе — и розовый миндаль,И горы, вставшие над Арно,И запах трав, и в блеске даль.Но, тайновидец дней минувших,Твой взор мучительно следитРяды в бездонном потонувших,Тебе завещанных обид.
