Окончив читать, Чжан Луань поклонился старику и спросил:

— Давно ли в вашем уезде не было дождя?

Необычайный вид даоса подействовал на старика, он поспешно встал и поклонился:

— С одиннадцатого месяца прошлого года. Всего шесть месяцев!

— А я слышал, что какая-то даоска недавно вымолила дождь! — воскликнул Чжан Луань. — Верно ли это? И где она сейчас?

Старик развел руками и процедил сквозь зубы:

— Сбежала куда-то, как и все другие.

— Почему же? — улыбнулся Чжан Луань.

Старик начал рассказывать:

— Даоску эту звали Си, а сама она себя называла Святой Девой. Явилась она сюда с десятком учеников — мужчин и женщин. Говорит, умею, мол, вызывать ветер и дождь. Начальник уезда, конечно, принял ее, как подобает. Тогда она потребовала, чтобы в десяти ли к северу от города насыпали высокий холм и возвели на нем алтарь Пяти драконов. Затем она сотворила фигуры драконов пяти цветов — синего, красного, розового, белого и черного, и расставила их возле алтаря. А после потребовала угощения, иначе, говорит, молиться не буду. Начальник уезда и на это согласился. Потом велела, чтобы ей со всей округи доставили гороскопы беременных женщин.

Просмотрела, значит, она все гороскопы, определила, что одна из беременных женщин и есть мать Демона засухи, и велела доставить ее к алтарю. Сама уселась на возвышении, а ученикам приказала бить в гонги и барабаны, брызгать на женщину водой и читать над ней заклинания. Словом, довела бедную до того, что та упала в обморок. Тогда женщину раздели догола, положили на дверную створку, а руки, ноги и волосы погрузили в пять тазов с водой. Один из учеников даоски распустил волосы, оперся на меч и поставил ногу на живот женщины, а сам обратился лицом к северу и начал бормотать непонятные слова. Остальные при этом били черепицу, размахивали флагами и что есть мочи кричали. Так они бесновались целый день, довели роженицу чуть ли не до смерти, а на небе — ни облачка. Наконец, с заходом солнца все разошлись. А даоска заявила, что царь драконов, видимо, отбыл из дворца, потому, мол, и нет дождя. Но, дескать, уж завтра дождь будет непременно! Беременную женщину велела отпустить, а за срам, который той пришлось претерпеть, начальник уезда дал ее мужу три связки монет. На следующий день она нашла уже другую мать Демона засухи и вновь велела доставить ее к алтарю. Но тут уж народ возмутился. Возле алтаря собралась толпа, все стали громко кричать, швырять в колдунью черепицей и кирпичами, грозить ей смертью. Даоска испугалась и поспешила сбежать вместе со всей своей братией. Начальник уезда не стал их преследовать, а вывесил новое объявление. А чтобы люди его не сорвали, мне как старосте ближайшей деревни и приходится здесь караулить.

— Вот оно что! — рассмеялся Чжан Луань. — Зато мне, чтобы вызвать дождь, не потребуется и минуты!

Он хотел было снять объявление, но старик забеспокоился:

— Чем вы докажете, что обладаете такими способностями? А может, вы хвастаетесь, а потом сбежите, как та «святая»?

— Сколько вам нужно дождя? — спросил Чжан Луань. — Может, мне и не стоит стараться ради пустяка?

— Не больше трех чи, — отвечал старик.

— А я-то думал, что вы попросите излить на ваши поля все моря и реки! — улыбнулся Чжан Луань. — Вот на это потребовалось бы время. А брызнуть несколько капель мне не составит труда!

Старик повел Чжан Луаня в уездный ямынь. Их сопровождали толпы людей, обрадованных мыслью, что наконец-то прольется дождь.

Надо сказать, что в уезде было несколько буддийских и даосских монастырей, где монахи, каждый согласно своему ритуалу, молились о дожде: одни читали сутры, другие — заклинания. Сам начальник уезда каждое утро воскуривал благовония в храме Покровителя города[1], но все оказывалось бесполезным. Поистине, как не растеряться при таких обстоятельствах!

Вот и в этот день, возвратившись из храма, Чуньюй Хоу намеревался было прилечь отдохнуть, как в приемном зале зашумели, у ворот ударили в барабан. Начальник уезда вскочил с постели и, как был, без шапки и без пояса, поспешил в приемный зал. Привратник доложил ему:

— Пришел какой-то даос, а с ним толпа народу.

Чуньюй Хоу приказал всем выйти и дожидаться за воротами, а даоса пригласил во внутренний зал. Чжан Луань вошел, поставил корзину и почтительно поклонился.

— Позвольте узнать ваше имя и из каких краев к нам пожаловали? — обратился к нему начальник уезда.

— Зовут меня Чжан Луань, а пришел я с морских берегов, — отвечал тот. — Увидел вот объявление и решил вам послужить.

— Значит, вы умеете вызывать дождь? — продолжал начальник уезда. — Сколько дней вам на это потребуется?

— Дождь пройдет сразу, как только я совершу моление на алтаре. Можно его вызвать утром, можно вечером.

Уже однажды обманутый начальник уезда не сразу ему поверил.

— А не хвастаете ли вы, наставник? — произнес он. — Ведь к молению нужно заранее, подготовиться, запастись ритуальной утварью. Какая утварь вам потребуется?

— Утвари никакой не нужно. Вы только прикажите монахам из здешних монастырей хорошенько прибрать алтарь.

— Это не трудно! Я распоряжусь, чтобы сегодня же к вечеру все было готово. Нынче вы переночуете в храме Покровителя города, а завтра утром взойдете на алтарь.

— С почтением принимаю ваше повеление, — отвечал Чжан Луань, кланяясь. — Вот только хотел бы попросить вас об одном: нельзя ли мне переночевать на казенном подворье? В храме не совсем удобно — можно духов потревожить.

— Можете ночевать и на подворье. Место там найдется.

Хотя начальник уезда и согласился на просьбу Чжан Луаня, однако же она ему не понравилась. Тот об этом, сразу догадался и нарочно перевел разговор:

— Простите, но сегодня у меня еще не было во рту ни крошки. Не найдется ли у вас немного вина и чего-нибудь закусить?

— Вино, конечно, найдется, а вот на закуску могу предложить только постное.

— А я обычно, когда пью вино, то закусываю только мясом. К постному не привычен.

— Не стану вас обманывать: у нас в уезде из-за моления о дожде на три месяца запрещен убой скота. Я сам ем только постное, и доставать для вас где-то мясо — просто неудобно.

— По-моему, этот запрет — одна видимость. Недаром же гласит пословица: что запрещено чиновнику, разрешено частному человеку. Если не верите, пошлите своих людей во главе со старостой в тринадцатый дом на восточной окраине города. Там мясник Люй нынче утром зарезал свинью весом в семьдесят фунтов[2]. Его сосед Сунь Кунлу купил у него пятнадцать фунтов и как раз сейчас поставил варить. Да и на западной окраине этой же ночью в винной лавке зарезали барана. Почти все мясо уже продано, осталась лишь одна вареная ножка, которая лежит в корзине, покрытой тростниковой циновкой, а корзина стоит на ведре с рисом возле кровати. Пусть ваши люди скажут хозяевам, что наказывать их не будут, и те уступят мясо по сходной цене.

— Не верится, чтобы такое могло быть! — усомнился начальник уезда, однако людей все же послал.

Те вскоре вернулись и действительно принесли пять фунтов свинины и баранью ножку.

— Сначала хозяева отпирались, говорили, что нет мяса, — докладывали они. — Но когда мы сказали, как велел наставник, они нам все отдали и даже денег не взяли.

— Как вам, наставник, удалось все так точно угадать? — спросил восхищенный начальник