Тоби Шрек и оператор Флин раскланивались направо и налево, удостаивая своим вниманием всех и каждого. Казалось, теперь, когда Тоби возглавил Имперские Новости, все только и стремились к тому, чтобы зарекомендовать себя перед ним наилучшим образом. Пользуясь случаем, Тоби брал интервью чуть ли не у всех подряд, полагая, что позже из вороха заученных острот удастся выудить хотя бы крупицу истины. Испокон веков политики владели прирожденным талантом говорить много, не говоря ничего. Однако Тоби был парень не промах и умел вытащить из них больше, чем те собирались сообщить. Благодаря его обширному журналистскому опыту политики нередко признавали то, о чем было бы лучше промолчать, а их ответы приобретали значение, о котором они сами даже не подозревали — пока не видели себя в вечерних новостях. Сегодня Тоби задержался в Палате просто потому, что не мог себе отказать в таком удовольствии. Сущий клад свежих новостей. Обнимаясь со старыми друзьями и врагами и одаривая тех и других приятельской улыбкой, Тоби неустанно раскапывал правду, что бы его собеседники ни старались подкинуть ему взамен.

В конце концов члены Парламента пришли к выводу, что пора начинать заседание. Приняв выразительные позы, они отдали приказ открыть двери Зала Заседаний. Толпа с гулким топотом стала медленно просачиваться внутрь. По обеим сторонам обширного помещения в два ряда стояли стулья, предназначенные для постоянных членов Парламента. Если прежде можно было счесть за чудо, когда они заполнялись хотя бы на четверть, то теперь не хватало свободных мест. В предвкушении грядущей избирательной кампании парламентарии, дабы покрасоваться перед электоратом, отчаянно стремились продемонстрировать свою персону в новостях. Чтобы заручиться избирательской поддержкой, требовалось показать, что они хоть что-то делают.

По идее, Спикер Парламента не должен принадлежать ни к одной партии или фракции. Беда в том, что место Спикера занял Элайа Гутман. Поскольку он то и дело перебегал из одной партии в другую, Собрание решило, что с чистой совестью может назвать его человеком, которому близки интересы всех представленных в Парламенте сторон. На самом же деле Гутмана избрали только потому, что большинство членов Парламента он подкупил, а остальных запугал.

Поговаривали, что ни одна грязная сделка в Империи не обходится без участия Элайи Гутмана. Во времена его буйной молодости Семья решила изгнать Элайю с Голгофы, дабы он не порочил ее честь. Ему регулярно посылали деньги в обмен на обещание не возвращаться домой. Подобное положение дел устраивало каждую из сторон. Гутман нашел достойное, с его точки зрения, применение получаемым деньгам и, воспользовавшись приобретенной свободой, раскрыл свою сущность отъявленного злодея сполна. Он даже внес вклад в фонд Восстания — вдруг пригодится на будущее.

Во время Восстания Семья Элайи сражалась как в рядах повстанцев, так и на стороне Императрицы. В результате она понесла столь большие потери, что Элайа оказался самым старшим из тех, кто остался жив. Словом, наступил тот день и час, когда его пригласили вернуться домой. Нутром почуяв, где в новой Империи сосредоточены деньги и власть, он, не теряя времени, сразу же включился в политический процесс. А теперь в придачу ко всему его избрали Спикером. То есть тем, кто облечен властью решать, кому предоставлять слово в Парламенте, а кому — нет. Обнаружив, к чему это привело, большинство парламентариев начали роптать, однако не слишком громко.

Нового Спикера избрали как раз тогда, когда Оуэн Дезсталкер, преследуя Валентина Вольфа с примкнувшими к нему аристо, совершал свою вылазку на Виримонд. О том, что подобные новости герою восстания вряд ли придутся по вкусу, знали все. Поэтому, размещаясь в Зале Заседаний, участники Собрания разрывались между желанием оказаться поближе к гуще событий и страхом попасть под шальную пулю. Дескать, если не удастся скрыться из зоны огня, то по крайней мере нужно иметь возможность пригнуть голову как можно ближе к полу. Надо сказать, что Оуэн Дезсталкер их не разочаровал. Едва открылись двери Зала Заседаний, как он ринулся внутрь. Не отставала от друга и Хэйзел Д'Арк; несмотря на отчаянные попытки распорядителей оттеснить ее к зрительским местам, она ничуть не сбавила шага. Оуэн двигался прямиком к Гутману, который восседал на небольшом возвышении меж двух рядов стульев.

Двое охранников попытались было преградить Оуэну путь. Одного из них он ударил в грудь, а второго — в пах, и те, скорчившись от боли, упали на пол. Перешагнув через тела, Хэйзел проследовала за Оуэном.

Гутман заерзал на месте. Остановившись напротив Спикера, Дезсталкер метнул в него уничтожающий взгляд.

— Интересно мне знать, какое скопище недоумков могло избрать этого авантюриста? Не успел я выйти из дома, как в курятник тотчас пригласили лису. Может, нам заодно увенчать этого жулика короной с драгоценностями, пока таковая в наших руках? Кстати, первое, что я сделаю, как только выйду отсюда, это проверю, все ли камни на месте. Нет, но почему Гутман? Неужели никого больше не нашлось? Этот человек умеет извлечь прибыль из человеческих страданий и смертей. Одному Богу известно, сколько крови пролито по его вине.

— А сколько крови на твоих руках, Дезсталкер? — спокойно парировал Гутман. — Прежде чем стать теми, кто мы теперь, нам всем приходилось делать нечто такое, о чем лучше не вспоминать. Но сегодня каждый имеет возможность исправиться, каждый, независимо от происхождения, может стать хозяином своей жизни и сделать карьеру. Неужели ты не веришь в то, что человек способен измениться? Не веришь в искупление грехов?

— Не верю, если речь идет о тебе, — откровенно заявил Оуэн. — Скорее гренделианин станет вегетарианцем, чем исправишься ты.

— Факт остается фактом, — не унимался Элайа. — Эти добрые люди по своей воле избрали меня Спикером Парламента, никто их не принуждал. Или ты не признаешь права большинства?

— Только не пытайся перевернуть все с ног на голову. — Голос Оуэна прозвучал на удивление грозно. — Я не затем столько времени скрывался от собственной охраны и прошел через ад, сражаясь на улицах Голгофы, чтобы к власти пришел такой, как ты. Уж не знаю, каким образом тебе, Гутман, удалось избежать трибунала, но от меня ты не уйдешь. А ну-ка, проваливай с этого места! Иначе я собственноручно вышвырну тебя вон.

— Ты не имеешь права ко мне прикасаться. Я нахожусь под защитой Парламента — тех самых людей, которым ты помог прийти к власти. Ты что, не веришь в тех, кого сам создал?

— Не верю, раз они докатились до такой чертовщины.

— Стало быть, ты ставишь себя выше большинства? Помнится, свергая аристократов, ты тоже говорил, что они опорочили власть. Ты не находишь в такой аналогии доли иронии? Запомни, Дезсталкер, прошли твои времена. Ты уже не герой. И не можешь вершить свои законы везде, где тебе вздумается. Теперь ты такой же житель Империи, как все, и обязан подчиняться воле большинства, которое представляют здесь члены Парламента.

— Мне не нужен Парламент, чтобы разобраться, кто прав, а кто виноват. Убирайся отсюда, пока не поздно. Иначе я убью тебя прямо на месте.

— Ты презираешь волю Парламента!