— Спроси, бывала ли она здесь.

— Кто, Гвен? Что ей здесь было делать? — удивленно воскликнула Никки.

— Я сама этого пока не знаю. Потому и спрашиваю.

Ее взгляд был полон сомнения и неверия в то, что я сказала. Наконец, поколебавшись, она снова взглянула на Колина и, жестикулируя, повторила мой вопрос. Хотя сделала это не без внутреннего сопротивления.

— При тебе Гвен бывала здесь или в другом нашем доме?

Колин внимательно наблюдал за лицом матери, при этом на его собственном лице отражалась та же неуверенность с примесью напряжения, смятения и испуга.

— Не знаю, — вдруг произнес он резким гортанным голосом. При этом все согласные звуки слились между собой, словно чернила на промокашке. В тоне чувствовалось явное упрямство и недоверие.

Его взгляд скользнул в мою сторону. Внезапно мне почему-то вспомнились мои давние ощущения в шестом классе, когда я впервые услышала слово «трахаться». Один из моих одноклассников предложил, чтобы я спросила дома у своей тетушки, что значит это слово. Я тогда поняла, что здесь кроется какая-то ловушка, хотя и не догадывалась еще, в чем она состоит.

— Скажи ему, что все в порядке, — попросила я Никки. — И еще успокой, что это никак не касается тебя.

— По-моему, так очень даже касается, — возразила она.

— Ладно, Никки. Возможно, это и в самом деле важно, но что от этого может измениться спустя столько лет?

Она продолжила короткий спор с сыном — уже без моего участия, жестикулируя просто с бешеной скоростью.

— Колин больше не желает говорить на эту тему, — наконец произнесла она сдержанным тоном. — Похоже, он просто ошибся.

Я же так совсем не считала, чувствуя, что мой вопрос явно попал в цель. Он сейчас внимательно разглядывал нас обеих, пытаясь уловить наши настроения.

— Возможно, это прозвучит для тебя несколько оскорбительно, — предприняла я еще одну попытку, — но мне кажется, что Лоренс когда-то представил ее Колину как свою мать.

— Зачем это ему понадобилось?

Я взглянула на нее:

— Не исключено, что Колин застал их обнимающимися или за чем-нибудь в этом роде.

Какое-то мгновение Никки смотрела непонимающе, а затем нахмурилась. Колин неуверенно ждал окончания нашего диалога, растерянно переводя взгляд с нее на меня.

Сейчас он казался чем-то озабоченным и сидел, низко опустив голову. Она снова энергично зажестикулировала.

Колин опять замотал головой, но уже не столь агрессивно и явно готовый чем-то поделиться.

Выражение лица Никки внезапно изменилось.

— Я, кажется, кое-что вспомнила, — проговорила она, быстро заморгав, а ее щеки залил яркий румянец. — Лоренс тоже в те дни уезжал из города. Когда я вернулась от отца, он говорил мне, что ездил вместе с Колином куда-то на выходные. Дома оставалась миссис Восс с Грегом и Дианой. У них обоих в то время были школьные задания или что-то еще, а Лоренс взял Колина, чтобы немного проветриться на побережье.

— Уже интересно, — заметила я с иронией. — В любом случае в три с половиной года человек мало в чем улавливает смысл. Представим на минуту, что все было именно так, как я предполагаю. И что здесь замешана Гвен...

— Мне не нравится твое предположение.

— Подожди немного, — успокоила я ее. — Давай просто узнаем у него, почему он считает ее матерью своего отца. Вот так и спроси его.

Она нехотя перевела Колину мой вопрос, но внезапно лицо у того прояснилось, и он жестами быстро ответил ей, проведя ладонью по своей голове.

— У нее были седые волосы, — перевела мне Никки. — И когда она была здесь, то показалась ему настоящей бабушкой.

В ее голосе слышалось явное раздражение, но она быстро пересилила себя, главным образом из-за сына, и энергично взъерошила волосы.

— Я люблю тебя, — произнесла она, взглянув на Колина. — Все прекрасно, малыш. Все о'кей.

Тот, похоже, успокоился, а вот в серых глазах самой Никки засверкали зловещие черные угольки.

— Ведь Лоренс ненавидел ее, — тихо проговорила она. — Он просто не мог...

— Я всего лишь проверяю версию, — заметила я. — Возможно, это была абсолютно невинная встреча. Скажем, они решили немного выпить и заодно потолковать о школьных успехах своих детей. Здесь и в самом деле ничего нельзя сказать наверняка.

— Проклятие, — процедила она сквозь зубы. Настроение у нее явно упало.

— Не стоит так злиться на меня, — продолжила я. — Просто я пытаюсь сопоставить все факты и усматриваю в данном событии определенный смысл.

— Ну, лично я не верю ни единому слову, — буркнула она отрывисто.

— Ты хочешь сказать, что он был слишком порядочным человеком, чтобы позволить себе такое?

Никки швырнула кисть на газету и вытерла руки тряпкой.

— Наверное, я избавилась еще не от всех иллюзий, — медленно проговорила она.

— Нисколько тебя в этом и не обвиняю, — заметила я. — Но не могу понять, почему факт их встречи так тебя беспокоит. Кстати, первой эту идею подкинула мне Шарлотта Мерсер. Она сравнила его с котом, который всегда обнюхивает знакомое заднее крыльцо.

— Ладно, Кинси. Ты меня убедила, — примирительно сказала Никки.

— Нет, думаю, не убедила. Ты заплатила мне пять тысяч баксов, чтобы я выяснила, что же на самом деле произошло. Но мои ответы тебя не устраивают. И я готова вернуть гонорар.

— Нет, не бери в голову. Давай забудем об этом, ты абсолютно права, — сказала она.

— Так ты хочешь, чтобы я продолжала расследование или нет?

— Да, — подтвердила она ровным голосом, но при этом отвела взгляд. Тогда я принесла свои извинения и спешно покинула ее дом, чувствуя себя слегка подавленной. Она до сих пор была неравнодушна к этому мужчине, и я не знала, как это понимать Остается признать, что в жизни ничто не проходит бесследно, особенно если речь идет об отношениях мужчины и женщины. Тогда какого черта я чувствую себя виноватой, честно выполняя свою работу?

Я заехала в контору Чарли. Он уже ждал меня, стоя на лестничной площадке с распущенным галстуком и перекинутым через плечо плащом.

— Что там у тебя еще случилось? — спросил он, увидев выражение моего лица.

— Лучше не спрашивай, — ответила я. — Мне, пожалуй, уже стоит подумать о курсах секретарш. Выбрать какое-нибудь более простое и приятное занятие — с девяти утра и до пяти вечера.

Я поднялась по лестнице и слегка задрала голову, вглядываясь в его лицо. Было ощущение, что я сразу погрузилась в какое-то магнитное поле, наподобие тех двух маленьких собачек-магнитиков, с которыми играла когда-то в далеком детстве: одна — черненькая, а другая — беленькая. Если сблизить их на расстояние в полдюйма, то они прыгали друг к другу с легким щелчком. У него было такое торжественное и отрешенное выражение лица, а глаза так сосредоточенно уставились на мой рот, словно он пытался меня загипнотизировать. В таком полупарализованном состоянии мы с ним пребывали добрых десять секунд, но тут я слегка отступила назад, не в силах больше выдерживать это напряжение.

— Господи Иисусе, — произнес он наконец с удивлением в голосе и вдруг разразился хорошо знакомым отрывистым смехом.

— Хорошо бы чего-нибудь выпить, — предложила я.

— А вот мне этого будет недостаточно, — заметил он.

Я улыбнулась, не обращая внимания на его слова, и добавила: