— Разве у них четыре пола? Флетчер рассмеялась.

— Едва ли. По крайней мере, из их генома это не следует. Пока что все пробы тканей, которые мы исследовали, — настоящий кошмар для генетиков. Мы не знали, что искать, но все-таки сумели идентифицировать хромосомные структуры. И они, похоже, присущи всем особям. У них нет ни X, ни У- хромосом, ни их аналогов. Судя по всему, у червей только один пол. Это очень удобно, так как шансы найти партнера удваиваются. Но… скучно. Хотя, конечно, хторране могут думать иначе.

— Но тогда возникает другой вопрос. Она снова взглянула на часы.

— Только покороче, пожалуйста.

— Я вас задерживаю?

— Вроде того. Мне надо в Сан-Франциско.

— Что? Я думал, город закрыт.

— Для большинства.

— Вот как?

— Я член Консультативного Совета, — пояснила Флетчер.

— Вот как? — растерянно повторил я. Флетчер окинула меня задумчивым взглядом.

— Кто-то из родственников? Мать? Нет, отец. Я не ошиблась?

— Отец. — Я кивнул. — Мы так и не получили никаких вестей, ни дурных, ни хороших. Я… э… понимаю, что это глупо…

— Нет, не глупо.

— Но мой отец… Он так любил жизнь. Я просто не представляю его мертвым.

— Вы думаете, он до сих пор жив и находится где-нибудь в городе?

— Мне… просто хотелось бы убедиться самому. Вот и все.

— Вы просто хотели бы попасть туда и увидеть все своими глазами. Надеетесь разыскать отца, верно? — Она в упор посмотрела на меня зелеными глазами. Ее чересчур прямолинейные манеры обескураживали.

Я пожал плечами:

— Пусть будет так.

— Не вы первый, лейтенант. Каждый раз я сталкиваюсь с одним и тем же: люди не хотят верить, пока не убедятся лично. Ну ладно, возьму вас.

— А?

— Вы же хотите попасть в Сан-Франциско? — Она придвинулась к терминалу и застучала клавишами. — Сейчас я оформлю пропуск. Маккарти… Джеймс Эдвард. Лейтенант… — Она нахмурилась, глядя на экран. — Где вы получили «Пурпурное сердце»[3]?

— В Денвере. Помните?

— Ах, это.

— Эй, — запротестовал я. — Что за тон? У меня остались шрамы. И колено болит! А главное, все произошло на следующий день после того, как я получил звание. Так что все по закону.

Она фыркнула.

— Тогда вы испортили отличный экземпляр червя.

— Но ведь он выжил!

— Еле-еле… — уточнила Флетчер. — Вы когда-нибудь имели дело с ранеными червями?

— Тысячу раз.

— Это разные вещи. Там были нормальные черви. — Ее пальцы бегали по клавишам. — Ого! — Она замерла. — Любопытно.

— Что?

— Да так… Я такое уже встречала: ваше личное дело частично засекречено.

Она продолжила работу.

— Да, верно. — Я догадывался, что это касалось дяди Аиры. Полковника Аиры Уоллакстейна, ныне, увы, покойного. Но объяснять ничего не стал.

— Все в порядке, — сказала Флетчер. — Вы допущены под мою ответственность. Не стоит напоминать, что и вести себя вы должны подобающе. Договорились?

— Конечно.

— Отлично. Мы еще сделаем из вас человека.

Она стянула халат, бросила его в корзину для прачечной и осталась в темно-коричневом комбинезоне, великолепно подчеркивающем цвет ее волос. Я только не понял, сама ли она проявила такой вкус или это заслуга формы.

Я пошел за Флетчер к лифту. Она вставила контрольную карточку в сканер. Прозвенел звонок, и двери лифта разъехались. Кабина пошла вниз. На какой этаж — я не знал, потому что цифры не высвечивались.

Флетчер пришлось предъявить карточку дважды, прежде чем мы очутились на эстакаде, ведущей в просторный гараж.

— Вон моя машина.

Она указала на один из вездеходов. Как она ее узнала, непонятно. По мне, все они одинаковы. Флетчер села в кресло водителя, я устроился рядом.

— Почему здесь такие строгости? Флетчер покачала головой.

— Думаю, из-за политики. Наверняка это как-то связано с Альянсом стран четвертого мира. Мы не можем допустить утечку информации до тех пор, пока они не откроют границы для наших инспекционных групп. Хотя, по-моему, мы сами себе ставим подножку. — Она отпустила тормоза и направила джип к выходу. Когда мы миновали последний контрольный пункт, она, понизив голос, добавила: — Все здесь стали чересчур… осторожными. Сейчас. Агентство и дальше готово сотрудничать с армией, особенно со Спецсилами, но подчас это утомляет. Как будто всех нас заперли в большом сейфе с надписью «Совершенно секретно».

Я задумался. К моей чести, она была на удивление искренна со мной. Мой ответ был осторожен.

— Конечно, как ученый вы правы. Мы должны обмениваться информацией, а не скрывать ее.

Флетчер как будто согласилась.

— Это все из-за доктора Зимф. Она начала свою карьеру с закрытой темы по биовойнам и всю жизнь проработала в обстановке секретности. Видимо, она и сейчас считает, что эти игры необходимы. Но знали бы вы, как это мешает работе! — И неожиданно раздраженно добавила: — Порой мне кажется, что она ни перед чем не остановится. Я ее боюсь.

Доктор Зимф была председателем Экологического агентства. Я удивленно посмотрел на Флетчер.

— А мне казалось, вы ею восхищаетесь.

— Так было, пока она не превратилась в политиканшу. Мне она больше импонировала как ученый.

Я в замешательстве промолчал. Впервые я увидел доктора Зимф в Денвере и был покорен. Поэтому не хотелось слушать о ней такое.

Дорога повернула на запад, потом на северо-запад. Слева от нас металлом сверкал залив Сан- Франциско. Солнечные блики на поверхности воды вспыхивали разноцветными искрами.

— Чудной цвет, — заметил я.

— Залив заражен слизнями, — сухо ответила Флетчер. — Пришлось залить его нефтью и поджечь. Экосистема до сих пор не восстановилась.

— Вот оно что.

— Мы постоянно следим, не появятся ли слизни опять. По-видимому, они уничтожены под корень, но это лишь маленькая победа.

— М — м… Помните, мы говорили о том черве из Денве — ра и вы отметили его ненормальность? Поясните.

— А вы останетесь нормальным, если вас так изуродуют? Вы отстрелили ему глаза, всмятку разбили