стоящей машины, чтобы ее можно было объехать, если она заглохнет или заглохнет кто-то перед ней. Четвертое - 'наступил на тормоза' - посмотри в зеркало, может, кто-то летит тебе в зад. Пятое - следи за исправностью стоп-огней и протирай их почаще, иначе можешь дорого заплатить за удар сзади.

В столичной езде велика нагрузка на сцепление - не держите на нем постоянно ногу, а если трос привода оборвался, не паникуйте, можно прекрасно двигаться и без сцепления. Для этого выключите зажигание, включите первую передачу, включите зажигание и стартер - машина поехала, хоть и с рывочком. Далее переключайтесь, как обычно, но без выжима педали сцепления - синхронизаторы коробки помогут вам это сделать.

Течи тормозной системы, которые летом вас не особенно беспокоили, с морозами резко усиливаются - следите каждый день за уровнем тормозухи в бачке. Так же резко усиливаются с холодами и течи тосола, ищите их только на холодном двигателе.

Тормозите плавнее, разгоняйтесь нежнее, и тогда зимняя езда по городу может стать удовольствием.

Вообще-то я в приметы не верю и спокойно могу ходить весь день в майке, надетой наизнанку, не боясь быть побитым, - только не за рулем.

Детали, предметы с разбитых машин на свою не ставлю - плохая примета. Амулеты типа болтающихся под зеркалом или прилепленных к лобовому стеклу, к панели приборов безделушек не признаю - раздражают зрение (особенно при длительной езде), сужают обзор.

Иконки на панели приборов сразу настраивают меня на минорный лад и потусторонний мир - в такую машину никогда не сяду.

Видя аварии, даже в глубине души не радуюсь, что сам в такую не попал, боюсь всевидящего ока Господня, потому что радость здесь неуместна.

Перебегающую путь черную кошку боюсь - обязательно посмотрюсь в зеркало, если невозможно объехать ее или свернуть.

Никогда не вернусь домой перед серьезной поездкой за забытой вещью - считаю это одной из самых плохих примет для водителя, в чем неоднократно убеждался.

Удивительный факт: вымытая машина тише и мягче идет на выбоинах, быстрее разгоняется. Не знаю, как вы, а я на свой автомобиль голоса не повышаю. На жену - случается, на сыновей - тем более, а на автомобиль - никогда. Потому что проверено: выматеришься - заглохнет в самый неподходящий момент, пнешь ногой колесо - обязательно проколется.

Помните, зимой ваша машина пару раз не завелась в мороз? А знаете, что надо было делать? Не выкручивать лихорадочно аккумулятор, а перед последней отчаянной 'круткой' все выключить, сесть спокойно и сказать ей: 'Ласточка, ты же никогда меня не подводила. Ты же хорошая. Ну давай, отдохнем чуток и поехали...' Лучше при этом погладить ее по самому чувствительному месту - кнопке сигнала. Обязательно заведется. Проверено.

Частенько, особенно морозной зимой, замечал: плюхнешься за руль в перчатках, с сигаретой в зубах - закапризничает и не заведется: воспитывает, значит, требует уважительного отношения. Погасил сигарету, снял перчатки, поздоровался с ней - с полоборота!

Трудно представить себе американца, целующего свой 'Додж' в сверкающий капот за то, что тот доехал, скажем, из Чикаго до Нью-Йорка. А я вот однажды остановился у первого московского светофора, вышел из машины и прилюдно поцеловал свой 'Москвич' в грязнющий капот за то, что тот после жестокого удара балкой в бетонную плиту, забытую кем-то на дороге, доехал, родимый, от Саратова до Москвы на второй (!) передаче.

Помню, испытывали мы по извилистым крымским серпантинам баллоны новой модификации, и от одной машины исплевались все: тупая, 'как львовский автобус', рыскает при торможении. Случилось приехать к нам в Рыбачье патриарху испытателей АЗЛК Анатолию Федоровичу Протасову, покойному ныне, к великому сожалению. Выслушал он наши причитания, взял от той машины ключи: 'Давай-ка за пивком сгоняю'.

Через час на столе красовалась потная еще дюжина пива из судакского ресторана, а на баллонах злополучной машины можно было жарить яичницу - за час 'отец' (так его звали) прошел 70 километров невообразимо извилистой и опасной трассы, и мы, даже зная его мастерство, никогда бы не поверили в это, если б не пиво. Но на следующий день мы этой машины не узнали: рвала с места, вставала на все 'четыре кости', как вкопанная. 'Что ты с ней сделал?' - пытали мы Протасова. 'Она не верила руке и не знала, что может. А я ей показал', - ответил 'отец' совершенно серьезно.

На одном из чемпионатов СССР по авторалли экипаж моих друзей Толи Григорьева и Сергея Семенова шел с большим отрывом от остальных. Перед последним 'допом', уже ощущая на груди золотые медали, кто-то из них сказал: 'Ерунда, докатимся'. Раздалась команда: 'На старт!' Толя повернул ключ в замке зажигания, щелчок - двигатель не завелся: обрыв цепи распредвала. Мнение всех было единодушным - сглазили.

Никогда вы не услышите от гонщика слов: 'буду во столько-то', 'приеду'. Профи скажет: 'должен быть', 'должен приехать' и т. п. Многократный чемпион Союза мастер спорта международного класса Владимир Бубнов никогда не расставался с желтой застиранной шапочкой и даже надевал ее на трассе под шлем. Другой ас скорости объезжал огородами любую черную кошку, третий ни в жисть не сажал в боевую машину женщин, четвертый...

Кстати, о женщинах. В том, что женщина за рулем - 'верный признак аварии', лично я еще раз убедился на прошлой солнечной неделе, когда на моих глазах три машины врезались друг в друга на перекрестке из-за того, что из стоящей у тротуара машины вышла девушка, забывшая после руля одернуть 'мини', - это, конечно, шутка.

Поле женщины, севшей за руль, удесятеряется. Именно этим можно объяснить тот факт, что девушка, которую когда-то мне пришлось учить держаться за руль, нарожала мне потом сыновей и уже пятнадцать лет рулит мною туда, куда хочет, - и не жаль.

Актер Лев Прыгунов, ушедший ныне в живопись, давным-давно и совершенно серьезно поведал мне теорию, согласно которой женщина есть дьявол, который всю жизнь тянется завладеть мужской сутью. Что ж, я с его теорией согласен и готов ее даже развить. Но только тогда, когда я за рулем. А если я из-за руля выхожу... Извини, Лева.