— Прекрасная новость. — Он с трудом поднялся на ноги. — Пожалуй, я пойду. Замечательный был вечер.

— И правда, — согласилась она. — Спокойной ночи, Брайан.

Было совершенно естественно, что она поцеловала его в щеку — обыкновенным прощальным поцелуем.

А потом оказалось, что все не так просто. Он ответил на ее поцелуй с неожиданным жаром, который передался и ей. Ни он, ни она этого не предвидели; ни он, ни она не могли остановиться.

Их охватило приятное чувство близости, естественной тяги друг к другу. Для Брайана это было волнующее переживание, непосредственное ощущение, бездумное и не подчиняющееся никакой логике. У него промелькнуло воспоминание: Ким, но он отогнал его. Нет, это не Ким. Это что-то другое, лучше, совсем другое.

Однако совсем забыть о Ким он не мог. Не о самой Ким, а о своих собственных переживаниях. О том чувстве досады — досады на самого себя за то, что тогда потерял над собой контроль.

И тут все схлынуло. Брайан ощутил что-то неладное. Обнаженное тело Шелли прижималось к нему в темноте, но что-то было не то. Он чувствовал пустоту, отчуждение, дряблость. Его охватило бесконечное отвращение к тому, что происходило между ними. Он повернулся на бок, спиной к ней, а когда она погладила его по плечу, отодвинулся на самый край кровати.

— Ничего, — прошептала Шелли. — Это случается. Слишком тебе досталось в жизни..

— Ничего не случилось. Я не хочу об этом говорить.

— Брайан, милый, после всего, что с тобой было, нельзя ожидать, что твое тело будет всегда работать нормально.

— Мое тело? Оно, наверное, никогда не будет работать нормально. В меня стреляли, меня оперировали, я лечился, на меня покушались, меня держали под замком. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Если хочешь знать, я вообще чувствую себя не совсем человеком. И мне совсем не интересно вот это — что ты пытаешься делать.

— Не я, Брайан, а мы с тобой. В эту игру можно играть только вдвоем.

— Тогда поищи себе игру, в которую ты могла бы играть одна.

Он слышал, как у нее перехватило дыхание от обиды, явственно представил себе, как по ее лицу текут слезы. Но ему было все равно.

— Я, кажется, ясно сказал, что не хочу об этом говорить.

Шелли хотела что-то сказать, но остановилась. Она молча ушла в ванную и закрыла за собой дверь. Брайан пошарил рукой вокруг, нащупал выключатель, зажег свет, оделся и вышел. Вернувшись к себе в номер, он, ничего не видя, прошел в ванную, сполоснул лицо холодной водой и вытер его, стараясь не глядеть на себя в зеркало.

В спальне было темно — войдя, он не стал зажигать свет. Теперь он зажег его и увидел, что штора отдернута и у окна стоит Свен. Брайан хотел заговорить с ним, но МИ неожиданно поднял манипулятор, принявший форму руки, и совершенно человеческим жестом остановил его. Брайан закрыл за собой дверь и увидел, что Свен указывает на листок бумаги, лежащий на кровати. Это была записка, написанная четкими печатными буквами.

Кто это может быть? Ирландская служба безопасности? Возможно — и он надеялся, что это так. О том, что произошло между ним и Шелли, он уже не думал. Если расследование проводят местные власти, это намного лучше, чем... страшно подумать. Не может быть, чтобы полчища агентов генерала Шоркта настигли его здесь, — слишком уж быстро. По крайней мере, он от всей души на это надеялся. Но что они могут ему сделать? Он подошел к окну и вгляделся в темноту. Ничего не было видно. Задергивая штору, он заметил какое-то движение и увидел, что Свен делает ему знаки. В руке у него была еще одна записка. Брайан подошел и прочитал ее. Там стояли только два слова: 'ПРЯМОЕ ОБЩЕНИЕ'.

Когда он их прочел, Свен показал ему кончик волоконно-оптического кабеля. Ну конечно — прямая связь между его мозгом и мозгом Свена, которую невозможно подслушать!

Но до сих пор они ни разу еще не общались таким способом сами — им всегда помогали доктор Снэрсбрук и ее машина-коррелятор. Однако Свен ничуть не уступал ей в точности движений, легко мог найти металлическую шишечку у него под кожей, подключить к ней кабель.

Ни на мгновение Брайану не пришло в голову, что это может быть опасно. Он лишь кивнул, подвинул стул так, чтобы его не было видно из окна, сел спиной к роботу. И сразу же ощутил знакомое прикосновение пальцев-паучков к затылку.

В объятиях своего собственного создания он чувствовал себя в полной безопасности.

Через несколько секунд они уже могли переговариваться совершенно беззвучно — мозг в мозг.

«Странно. Это ничуть не быстрее, чем обычный разговор вслух».

«Конечно, Брайан. В отличие от мысли, речь линейна и поэтому должна передаваться поэлементно».

«Кто они? У тебя есть какие-нибудь предположения?»

«Они пока никак не раскрыли себя, и я не уловил никаких следов общения между теми, кто занимается этой слежкой. Тем не менее я убежден, что знаю, кто они».

«Ирландская полиция?»

«Маловероятно».

«Уж не хочешь ли ты сказать, что это солдаты генерала Шоркта?» «Это возможность, которую я рекомендовал бы тебе рассматривать весьма серьезно».

«Но почему? То есть какие у тебя основания для такого предположения?» Свен ответил не сразу. Брайан медленно повернулся и посмотрел на робота. Тонкие пучки манипуляторов двинулись вслед за его головой, чтобы удержать на месте кабель. Брайан не мог этого видеть, но выглядело это так, словно Свен держит руку на его затылке. Неподвижное металлическое лицо робота, разумеется, ничего не выражало. Через некоторое время Свен медленно заговорил, начав издалека.

«Я многое узнал о самых фундаментальных, врожденных, инстинктивных функциях человеческого мозга, потому что получил их от тебя. Но я далеко не так хорошо понимаю эмоциональные реакции более высоких уровней, свойственные взрослому человеку. Я могу описать устройство его организма и его жизнедеятельность. Но я все еще недостаточно разбираюсь в более сложных функциях, эмоциях и реакциях человеческого мозга. Они очень сложны. Потому что хотя в моем собственном мозгу находится голая матрица твоего суперэго, я не имею к ней прямого доступа. Но я думаю, что ее влияние на