сказала, что его ждет большая сделка, но он должен быть предельно осторожен.

Сделка, как сейчас понимал Жак Бабек, не состоялась, а вот природная осторожность ему изменила, и он попал в лапы бандитов, самых настоящих, жестоких, расчетливых и хитрых.

Гуляя по набережной Москва-реки, полковник ГРУ долго и обстоятельно инструктировал Бориса Рублева, вводя его в курс дела, пытаясь не упустить даже самых мелких деталей. Комбат слушал молча. Затем возразил.

— Вряд ли что у меня получится.

— Понимаешь, Борис Иванович, мне больше надеяться не на кого, — сказал Бахрушин, резко поворачиваясь спиной к ветру.

Они говорили еще около получаса. Бахрушин время от времени посматривал на Комбата. Тот морщился, словно от зубной боли.

Полковник посмотрел на темные облака, пытающиеся закрыть ярко-голубое осеннее небо, и продолжил:

— Потолкайся по антикварам, Борис Иванович, пошуми. Поищи какие-нибудь ценности. Может, на тебя кто и клюнет.

— На меня клюнет? — рассмеялся Рублев.

— Ну а почему бы и нет? Ты мужик представительный, особенно если соответственно оденешься, как эти «новые русские», чтобы прикид был важный.

— Да на меня можно только бушлат надеть, это единственный прикид, который на мне хорошо сидит.

— Вот видишь, в рифму заговорил, — расхохотался Леонид Васильевич Бахрушин, затем остановился, облокотился локтями о парапет и стал смотреть на ярко-синюю осеннюю воду. — Все бежит, все изменяется, — сказал он.

— Это точно, — подтвердил мысль Бахрушина Борис Рублев.

— Так что мы с тобой договорились?

— Не могу отказать тебе, Леонид Васильевич, хотя на сто процентов уверен ничего у меня не получится.

Только смех вызовет мой прикид, как ты говоришь, да мое желание выглядеть богатым, эдаким «новым русским».

— Они, в принципе, все выглядят смешно и все по-своему оригинальничают. Так что не твоему прикиду, ни твоим манерам особо никто не удивится. Действуй.

Кстати, вот тебе список, — полковник Бахрушин наконец-то отдал бумагу. — И вот тебе фотографии Жака Бабека.

Комбат принялся рассматривать снимки.

— Яркий мужик, — сказал он, — запоминающийся.

— Вот и я думаю, что такой не проскользнет сквозь пальцы, обязательно кто-нибудь где-нибудь его да видел.

— А ваши люди, Леонид Васильевич, чем заняты?

— Тоже ищут.

— А этот, кого вы хотите мне дать, он что, нормальный парень?

— Альтов? Вполне нормальный. Смышленый мужик.

Молодой, правда, еще необстрелянный, но зарекомендовал себя с лучшей стороны.

— Плохо, что необстрелянный, — хмыкнул Борис Рублев.

— Но в нашем деле иногда можно и не стрелять. Это не самое главное для разведчика.

— Да я понимаю, это так, к слову, — улыбнулся Рублев, вытряхивая из пачки сигарету и предлагая Бахрушину.

— Ну ладно, давай. Хотел уже не курить, но не могу отказать себе в удовольствии.

Борис Рублев видел, что полковник Бахрушин нервничает, что ему не по себе, но помочь ничем своему другу не мог. А то, что они с Бахрушиным уже были в очень дружеских отношениях ни для Комбата, ни для Леонида Васильевича не было секретом. Хотя в общем-то мало общего было между этими мужчинами, разве что в достижении цели они были едины. Ни тот, ни другой не останавливался на полпути, но достигал каждый цель по-своему, только ему одному свойственными способами и, естественно, действиями.

Выкурив по сигарете, мужчины расстались. Напоследок Борис Рублев получил инструкции, как можно связаться с Бахрушиным в любое время дня и ночи.

И еще полковник ГРУ попросил:

— Будь поосторожнее, Борис Иванович. Все-таки со сбродом придется работать, с отъявленными мерзавцами, скорее всего. Так что береги себя.

— Да уж я не дурак, Леонид Васильевич, голову в петлю совать.

— В петлю оно бы, может, и ничего, не худший вариант.

— А что может быть хуже?

Леонид Васильевич Бахрушин вместо ответа лишь пожал плечами и криво улыбнулся:

— Всякое бывает, Борис Иванович. Так что береги себя.

— Я возьму своего друга охранником.

— Наймешь, что ли? — улыбнулся Бахрушин.

— Нет, не найму. Денег у меня немного.

— Деньги и все остальное я тебе дам.

— Вот это хорошо.

Мужчины крепко пожали друг Другу руки. Но не так, как прощаются те, кто уверен, что больше никогда не увидятся. Почему-то Бахрушин знал, что с Борисом Рублевым он обязательно встретится. И еще у Бахрушина была надежда, может быть, слабая, но была: Комбат и на этот раз не подведет, и у него обязательно получится.

Ох, не нравилось Комбату предложение полковника Бахрушина! Вернее, не само предложение, а то, каким образом ему предстояло действовать. Он прекрасно знал что предпринять если оказывался в драке, если предстояло прятаться в горах и устраивать засады. Но сидеть по ресторанам, корча из себя «нового русского», расхаживать по магазинам, совершая дорогие покупки, ему было не по душе.

Но куда денешься, если другого выхода нет, если ты уже дал согласие! А слово Комбат держал твердо. Не было человека в мире, который мог бы упрекнуть его в том, что он нарушил данное им обещание.

Борис Иванович Рублев забрался в свой небольшой «Форд», который тут же перекосился на левый бок. Ему хотелось ругаться матом.

— Втравили меня в дело, однако! — пробормотал он и нежно взялся за рычаг переключения передач, потому что знал, если дать волю эмоциям, рычаг отломается и останется зажатым в руке.

А машины, как и оружие, Комбат всегда щадил. Наверное, точно так же в старые времена всадники относились к своим коням.

Андрей Подберезский встретил Комбата как всегда бурно. И неважно, сколько они не виделись — год, неделю или пару часов. Энергия, заключенная в сильных мужчинах, всегда ищет выхода и если не находит его в разборках, то вовсю проявляется в дружеских чувствах.

Андрей тут же обнял Бориса Ивановича и захотел было приподнять его от земли, но Комбат опередил Подберезского:

— Ну что, съел? — рассмеялся Комбат, опуская Андрюшу на пол. И только сейчас заметил:

— А на хрен ты в коридоре паркет положил?

— Красиво. Да и деньги были.