безвыходной.
Тот, кто послал его на смерть, ошибся в своих расчетах, но этот человек умел соображать быстро и мгновенно принимал решения. Когда пули подосланных им убийц не достигли цели, он моментально подсунул следствию другую версию, сразу превратив Юрия в законную дичь для всякого, у кого было при себе оружие и кто не побоялся бы пустить его в ход. Костлявый водитель джипа был прав: за четыре миллиона инкассатора Филатова могли разорвать в клочья в любой момент и где угодно. Обращаться за помощью в милицию или искать себе бандитскую “крышу” было одинаково бесполезно. Безопасности для него теперь не существовало.
Докурив сигарету до фильтра, Юрий с сожалением уронил окурок вниз, в темноту, и затоптал тлевшую возле правой ноги оранжево-красную точку. Экономно светя зажигалкой, он осмотрел наручники – знакомиться с заплечных дел мастером по кличке Клоун у него не было никакой охоты.
Наручники выглядели обыкновенно – во всяком случае, Юрию, который до сегодняшнего дня видел это приспособление только издалека, они показались вполне исправными и надежными. Это был неутешительный вывод, Юрий попробовал цепочку на разрыв и сокрушенно покачал головой: времена легендарных героев древности миновали, да и неизвестно было, справились ли бы с такой задачей былинные богатыри. Единственным слабым местом в этой конструкции ему показалась цепочка, но и та была сделана отнюдь не из алюминия. Просто порвать ее было невозможно, но у Юрия внезапно возникла идея.
Заранее морщась от боли, он принялся вращать запястьями, закручивая цепочку жгутом. Цепочка была короткой, и очень скоро браслеты перестали вращаться, словно они соединялись не цепочкой, а железным ломом. Юрий стиснул зубы и изо всех сил напряг мускулы, пытаясь закрутить цепочку еще больше. Это было так больно, что он с трудом сдержал стон. Тем не менее ему показалось, что, прежде чем заклиниться окончательно, цепочка слегка поддалась, уступая его усилиям.
Тяжело дыша, он размотал цепочку и снова засветил зажигалку. Оба запястья были перечеркнуты глубокими красно-синими бороздами, но Юрий не смотрел на них: его интересовала только цепочка. Среднее звено было чуть-чуть деформировано, хотя эта деформация могла быть и раньше.
Юрию очень хотелось выкурить еще одну сигарету, но он не позволил себе расслабиться. Вдохнув поглубже, он начал оборот за оборотом закручивать цепочку в обратном направлении. На этот раз было больнее и терпеть боль пришлось дольше, но, когда Юрий снова чиркнул зажигалкой, среднее звено цепочки было согнуто в другую сторону и гораздо сильнее, напоминая теперь восьмерку.
…Ночь показалась ему очень долгой и полной боли, но за два часа до рассвета цепочка наручников, издав почти неслышный щелчок, лопнула и развалилась пополам. Юрий сел на топчан, выкурил еще одну сигарету, на ощупь отыскал в темноте лестницу и поднялся по ней только для того, чтобы обнаружить, что крышка люка над его головой надежно заперта.
Потратив около часа на бесплодные попытки выбраться из подвала, Юрий вернулся к топчану и снова закурил. Он думал о мертвом Воробейчике, которого так и не успел расспросить. Похоже было на то, что директора Мытищинского филиала не успел расспросить никто и, судя по словам костлявого, смерть его не была несчастным случаем. Юрий очень сожалел о том, что ему не удалось поговорить с носатым суетливым директором: тот наверняка знал очень многое. Кто-то позаботился о том, чтобы Воробейчик унес эти сведения в могилу.
Искать исполнителей было бесполезно: ни один из двоих оставшихся в живых грабителей не показался ему знакомым. Не станешь же бродить по Москве, заставляя примерять трикотажную маску каждого встречного мужчину!
Он растер окурок подошвой и закурил новую сигарету, отметив про себя, что в пачке стало очень много пустого места. Беспокойство по поводу кончающихся сигарет заставило его усмехнуться: возможно, жить ему осталось от силы два часа, а вот поди ж ты… Экономно затягиваясь теплым дымом, он попытался восстановить последовательность событий. Сначала Сафонов остановил броневик, чтобы не врезаться в борт внезапно выползшего на проезжую часть фургона. На борту фургона, кажется, была реклама бульонных кубиков… И почти сразу кто-то из приятелей Стаса влепил в дверцу гранату – видимо, по касательной, иначе вместо вскрытого броневика ребята получили бы костер. Если все было так, то стрелял наверняка мастер своего дела. Но речь сейчас не об этом. Что было бы, если бы броневик не остановился? Гранатометчику пришлось бы стрелять по движущейся мишени, что снизило бы его шансы вдвое. Граната могла угодить в борт, в бензобак, вообще куда угодно… Значит, фургон с рекламой бульонных кубиков оказался там не случайно. За его рулем сидел кто-то, кто был в курсе событий и кому в этих событиях была отведена определенная роль.
У него затекла спина, и он, поерзав, кое-как разместился на топчане полулежа. Глаза слипались, и казалось совершенно бессмысленным таращить их в полной темноте. Чтобы не забыть, Юрий встал, нащупал под потолком лампочку, вывернул ее из патрона и зашвырнул в дальний угол. Лампочка взорвалась с глухим хлопком, зазвенело стекло. Он вернулся на топчан, попыхивая сигаретой, и снова принялся ерзать, устраиваясь поудобнее.
Во всем этом деле была еще одна неясность. Что за беда приключилась с напарником Сафонова, Михеем, и почему его место занял не кто-нибудь, а Юрий? На вопрос “почему” существовало два ответа: во-первых, тот, который дал ему Сафонов, заключавшийся в безграничном доверии Женьки Арцыбашева к школьному приятелю Филарету, дураку по определению, неспособному даже на то, чтобы стырить четыре миллиона, когда они прямо-таки падают в руки; второй же ответ, при всей его очевидности, очень не нравился Юрию. Согласно этому ответу, Цыба сознательно послал его на смерть, надеясь на его неопытность. А значит, он и был организатором нападения. Он, наверное, к тому же догадывался об их с Аленой взаимоотношениях…
К черту, сказал себе Юрий, снова принимаясь шарить в сигаретной пачке. Зачем Цыбе эти дурацкие миллионы? Чего ему не хватает? Миллионы у него наверняка имеются свои – таким, как Цыба, никакие кризисы не страшны… И потом, мешки отправлял все-таки Воробейчик. И недаром он так суетился – знал, видимо, что на броневик нападут, переживал за судьбу операции… Мы с ним виделись на даче у Женьки – пусть мельком, но виделись все-таки. Может быть, они обо мне разговаривали как-нибудь: дурак, мол, честный неудачник и вообще с лестницы свалился… Он мог решить, что я – наиболее подходящая кандидатура на роль покойника. Во всяком случае, гораздо более подходящая, чем опытный Михей. Оставалось только вывести Михея за скобки и как-нибудь подтолкнуть Цыбу к верному решению: ты, мол, ему доверяешь, парень честный… И вообще, зачем так усложнять? Цыба мог принять такое решение сам, безо всяких толчков и понуканий, рассчитывая именно на то, что я костьми лягу, но груз не отдам.
А кто же тогда шлепнул Воробейчика? Ну, перестань, сказал он себе. Ну не Цыба же это сделал! Собственноручно, так сказать. Скорее всего, это один из тех, кому удалось удрать с места перестрелки. Обозлился, поехал выяснять отношения, ну и шлепнул ненароком. Долго ли умеючи? Или эти.., которые с Клоуном. Взяли парня в оборот, но переусердствовали, помер он у них, ничего не успев сказать, – бывает и такое.
Надо как следует поговорить с Михеем и обязательно позвонить Цыбе, решил он наконец. Строить версии, сидя в темноте, – пустая трата времени и нервных клеток. А Цыбе сейчас, наверное, несладко: эти бандиты, скорее всего, и на него наезжают. Тронут Алену – перебью как собак, решил Юрий. Вот только выберусь из этого уютного местечка…
Снова потянулись минуты, показавшиеся годами. Когда наверху залязгал металл и послышались шаги нескольких человек, Юрий поначалу не поверил своим ушам: ему уже стало казаться, что сюда вообще никто не придет. Он бесшумно вскочил и занял позицию в центре подвала, держа на весу тяжеленный топчан. Крышка люка со скрежетом поднялась, и в темноту упал столб света, показавшегося Юрию нестерпимо ярким.
На верхней ступеньке лестницы возникли ноги в знакомых замызганных кроссовках, и голос Губастого недовольно произнес:
– Темно, как у негра в ж… Свет включите, братва!
– Да включили уже, – отозвались сверху и принялись щелкать выключателем. – Ну что, горит?
– Да хрен оно горит! – ответил Губастый. – Лампочка, наверное, накрылась. Сто раз ему говорил: поменяй ты патрон, он же лампочки жрет, как обезьяна бананы… Шарься теперь в потемках. Да еще этот
