Кэт вел машину по пустынному, залитому потоками воды шоссе. Дождь хлестал мощными струями, барабанил по крыше автомобиля, но обдуваемые горячим воздухом стекла оставались чисты и прозрачны. В салоне было сумрачно и тихо, сжавшаяся на своем сиденье Анжелика всю дорогу молчала. Кэт временами посматривал на ее замкнутое побледневшее лицо, на светлое облако волос, подвязанных черной лентой. Тоскует по Виктору. Подумать только: Анжелика, самая верная из женщин, занята другим мужчиной!.. Кэт горько усмехнулся. У него самого не переставая щемило сердце. Мир без Виктора Делано сделался пустым и ненужным. Виктор был для них с Анжеликой подарком судьбы, талисманом, оберегавшим их относительное благополучие. Вокруг него строилась вся их жизнь — потому что за него платили большие деньги, на которые Кэт покупал свободу своей жене.

Впрочем, нет; конечно нет. Они оба любили Виктора, независимо от того, что некто, загадочный и зловещий, платил за него им деньги. И все четыре года супруги Морейра за него боялись. А теперь настало время бояться и за себя.

Они скрылись из космопорта сразу после встречи с телевиками. Кэт вез жену туда, где, он был уверен, генерал до него не доберется и к ответу не призовет и где Анжелику тоже никто не тронет. Как обидно, что именно сейчас, когда все так повернулось с Виктором, вдруг всплыл еще и этот нечастый, раз в шесть лет, праздник на Белом Альтау, про который Кэт и знать не знал, а Анжелика, похоже, забыла. И вот именно на этом пике требуются дополнительные деньги. Будь здесь Виктор, Кэт наврал бы чего-нибудь генералу — слава Богу, не привыкать — и выторговал бы свою очередную зарплату на десять дней раньше, и спокойно бы расплатился. А так… Так вообще неизвестно, что их завтра ждет.

Анжелика тихонько вздохнула и пошевелилась, поправила волосы.

— Кэти… Я вот что хотела тебе сказать… — Она смолкла, а Кэт резко вильнул на обочину и остановил машину. Дождь гремел по крыше, висел дымкой разбивающихся капель над капотом. — Я сама это выбрала, я знала, что так будет. То есть если бы не Виктор, то что-нибудь другое, все равно мы бы метались и искали спасения. Я говорила тебе, помнишь?

Кэт кивнул. Анжелика продолжала, медленно выговаривая слово за словом:

— Я была с тобой очень счастлива, несмотря ни на что… Так редко бывает, чтобы двое были долго счастливы вместе. Нам повезло, отчаянно, безумно повезло, что мы встретились, что… — Она запнулась. — Я совсем о другом. — Она сидела, не глядя на него, стиснув тонкие руки. — Ты еще не выплатил весь долг, и по нашим законам я не являюсь твоей женой, но… мы с тобой живем по своим законам. — Анжелика вскинула голову, повернулась к Кэту, и глаза ее сверкнули. — Я больше не подданная Белого Альтау, я — твоя жена, и только твоя жена! — Голос ее поднялся и зазвенел. — И никто, слышишь, никто…

Кэт обнял ее и притянул к себе, прижал ее голову к груди, и Анжелике пришлось замолчать.

— Ты моя бесстрашная жена. Я тебя не отдам, и не надо лишних слов. — Он погладил блестящие волосы, поправил черную ленту. — Мы отсидимся у Черрала, посмотрим, как оно будет дальше…

— У Черрала? — переспросила она, отстраняясь. Кэт улыбнулся своей грустной улыбкой.

— У него. У легкомысленного, беспутного Черрала. И пусть он только попробует не пустить нас на порог! Отсидимся, переждем бурю, а там, я надеюсь, вывернемся. В конце концов, не первый раз, — ободряюще проговорил он и коснулся губами прозрачных колдовских глаз жены.

В самом деле, выворачиваться ему не впервые.

Сейчас, четыре месяца спустя, Кэт не решился бы с уверенностью сказать, кто был виноват в том, что они потеряли Наташу. Вероятно, это больше его вина, раз не нашел вовремя нужных слов, но все же накликала на их дом беду Малышка. Быть может, жестоко так говорить после всего, что произошло — однако каждый в конечном счете получает по заслугам. Впрочем, последнее верно лишь отчасти. Бедняга Делано ничем не заслужил то, что на него обрушилось.

Тот день был днем Эрика Ларсена. «Люцифер» уже месяц, как отдыхал в космопорту Сейробика, к которому был приписан, и вскоре должен был уйти в новый рейс. Экипаж гулял, а Эрик приехал в Серебряный Лайз. Так повелось: один день в конце отпуска он проводил с Анжеликой. Стиснув зубы, Кэт терпел. Во-первых, влюбившийся в чужую жену планеторазведчик страдал, но держался в рамках пристойного. Во-вторых, таких великолепных праздников, какие он устраивал Анжелике, сам Кэт никогда бы не смог себе позволить. Его это безусловно задевало, но он смирялся, потому что не лишать же удовольствия Анжелику ради собственной уязвленной гордости. И наконец… Кэт уверял себя, что, если — альтау есть альтау — если даже Анжелика сорвется и изменит ему, у него достанет сил не устраивать из этого драмы.

Итак, то был день Эрика Ларсена. Кэт с утра отвез и передал ему из рук в руки жену, а после работы поехал домой, взяв с Виктора слово, что тот — вот только быстренько прошвырнется по магазинам и купит женщинам подарки, потому что давно не выпадало праздников и пора что-нибудь дарить просто так — сразу приедет, больше нигде не задерживаясь.

Дом — одинокий, стоявший между пляжем и лесом — был закрыт. Видно, Малышка тоже куда-то укатила. Кэт поставил машину в гараж и уселся на открытой террасе дожидаться кого-нибудь, кто составил бы ему компанию за обедом. Никто не возвращался. Он почти задремал в уютной прохладе, как вдруг на выложенной разноцветными плитками дорожке торопливо зацокали Наташины каблучки. Та самая черноглазая хохотунья, с балкона которой Кэт когда-то проник в квартиру не пришедшей на свидание Анжелики, стремительно шла к дому, встряхивая головой, отчего ее длинные черные волосы взлетали и снова рассыпались по плечам. Кэт улыбнулся. Не красавица, но трогательно миловидная, живая и веселая, Малышка обожала Виктора, забавно и невинно кокетничала с Кэтом и прекрасно ладила с Анжеликой. Прелестное украшение дома и такая же неотъемлемая его часть, как любой из них четверых.

Сейчас она была чем-то расстроена: губы неудержимо вздрагивали, а по щекам бежали слезы, которые она смахивала ладошкой. Кэт поднялся с дивана, но не сошел с террасы, и Наташа, еще на дорожке в залитом вечерним солнцем саду, его не видела. Взбегая по ступенькам, она вдруг нагнулась, обеими руками схватила подол платья — алого, которое Анжелика расшила черными с серебром узорами и подарила ей на годовщину свадьбы, — одним движением стянула его через голову и швырнула в угол. В Кэта.

— Ты что? — изумился он ловя платье.

Наташа ахнула и прикрыла грудь.

— Малыш, что с тобой?

— А то! — выкрикнула она, разглядев, что это Кэт. — Вот то! — Она громко всхлипнула и убежала на свою половину дома.

Кэт выждал несколько минут и постучался в спальню. Наташа не ответила. Он осторожно заглянул и вошел.

— Что на тебя нашло?

Наташа, в черных брюках и голубой рубашке навыпуск, сновала по комнате и решительно бросала одежду в две стоявшие на полу сумки — свою и Виктора.

— Все. С меня хватит! Больше мы здесь не живем.

— Да? — Он взял ее за плечи и развернул к себе. — В чем дело?

— Пусти! — Она рванулась, но Кэт держал крепко. — Пусти меня! — завизжала она, и тогда он убрал руки. — Никогда бы не подумала… я верила… — Слезы снова побежали у нее по щекам, и Наташа ткнулась Кэту в грудь. — И что?.. Ты думаешь, они где? — Она вздрагивала.

— Кто они? — спросил он, уже догадавшись и медленно выпрямляясь от неясного предчувствия беды.

— Кто-кто! Виктор и твоя жена.

— Глупыха, — с тоскливым вздохом сказал Кэт. — Виктор сейчас объезжает магазины, запасаясь подарками для твоей светлости… а с Анжеликой совсем другой человек.

— Но…

— Другой, — властно повторил он. — Можешь мне поверить, я знаю.

Наташа отступила, подняв лицо. На щеках расплылись Розовые пятна.

— Знаешь? Да ты, наверное, много чего знаешь, братец Кэт!

Он помолчал, перевел дыхание. Ну что ж, если надо говорить об этом сегодня, пусть будет