призывы:

— «Аннабел Ли»! Вы меня слышите? «Аннабел Ли», ответьте «Альбатросу»!

— Отвечаю-отвечаю: все в порядке. А вы куда пропали? — с ходу придумал он, гордясь своей хитростью.

— Ты куда ходил, собака? Думаешь, не слышно, как дверь хлопала?

— Ничего не знаю, — нахально соврал Виктор. На станции, видимо, решили не связываться.

Несколько минут прошло в молчании. Затем «Альбатрос» доложил, что корабль вышел на орбиту «Десперадо», и сообщил координаты разбойника.

— Ваш курс 117, старт через 19 секунд, — закончила станция.

— Понял. А Кэт Морейра у вас?

— Они все тут у нас, — саркастически отозвался «Альбатрос». — И Морейра, и Ларкин с Шелтоном.

— Хорошо. Дайте мне на табло время до экспресса. Слева загорелись зеленым цифры: 59.54; 4 сейчас же поменялось на 3, затем на 2… Господи, как мало у меня времени! Что ж мы так долго барахтались на земле?! Ага, старт. Виктор закусил губу. Еще несколько секунд — и все, дальше он пойдет один. Прошло две с половиной минуты.

— «Аннабел Ли», — бесстрастно сообщила станция, — «Десперадо» прямо по курсу: удаление 75 тысяч 860 метров. «Альбатрос» прекращает наведение; остаемся на связи. Желаю удачи.

— Вас понял.

Виктор включил скафандр, застегнул ремни безопасности, как перед аварийной посадкой.

— Пошел, — сказал он сам себе и послал корабль-игрушку навстречу пирату.

— …У меня для тебя есть работа, — мрачно и с неохотой произнес Джон Дэнвер.

Кэт вопросительно поднял глаза.

— Оно конечно, работа, да, — продолжал Джон, — не хуже всякой другой. И деньги изрядные, и даже, поскольку я за тебя поручился, там готовы выдать аванс.

— Джонни, — улыбнулся Кэт, — это музыка для моих ушей. Но ты ее играешь, словно похоронный марш.

Кузен прочнее угнездился на краю стола, обхватил себя руками за плечи.

— Не радуйся преждевременно. Во-первых, предложение может тебе и не понравиться. А во- вторых… — он неопределенно покрутил рукой в воздухе, — я не берусь судить, как далеко оно выходит за рамки законности.

— Ну, совсем меня заинтриговал. Давай без околичностей.

Джон тяжело вздохнул. Ему не хотелось, чтобы Кэт ввязывался в это дело. Он поерзал на столе, огляделся по сторонам и наконец, обойдя стол кругом, из нижнего ящика, из самой его глубины, достал большой плотный конверт. Сунул в него два пальца, извлек и подал брату снимок.

— Погляди на этого типа.

Человек был молодой, лет двадцати. Ярко-синие удлиненные глаза, черные брови вразлет, волнистые пепельные волосы и решительное, пожалуй, даже жесткое выражение лица.

— Черт возьми, — с удивлением сказал Кэт. — Экий красавец. — Он сделал ударение на последнем слоге. — Надеюсь, ты не предлагаешь мне его убрать?

Джон усмехнулся.

— Убирать не надо — с ним придется работать. Каждый Божий день и неизвестно, сколько лет подряд.

Кэт вгляделся внимательней.

— Каждый день, говоришь…

— И ночь, если понадобится, и утро, и вечер. — Нет уж, Джонни, уволь. Этак я и жены лишусь! Ты посмотри, какой окрас.

— Чего-чего?

— Окрас, говорю. Загар — с ума сойти, — цитировал Кэт альтау Черрала. — А глаза синие-пресиние! А брови черные-пречерные, и кудри!.. Женщины с ума сходят, я думаю. У тебя другого нет?

— Ну, знаешь ли… — поморщился Джон и подал Кэту другой снимок. — Вот он же, тремя годами раньше.

— Этот уже мне больше нравится, здесь человек как человек. Так ему что, искусственно такую морду налепили?

— Ты, кузен, мне тут не зубоскаль. Мое дело предложить, твое дело отказаться, если что не так. — Джон забрал у Кэта снимки и засунул обратно в конверт, а конверт запер в столе.

— Или берешься, или забудем наш разговор.

— Берусь, — с неожиданной горечью согласился Кэт. — Я слушаю тебя, Джонни.

— То-то же. Этот человек, братишка, стоит тысяч сто. Или двести, триста — точно не знаю. И ты за него с сегодняшнего же дня отвечаешь головой; за это тебе платят деньги.

— Шутишь? Какой из меня телохранитель? — Кэт посмотрел на свои тонкие изящные руки. Джон тоже на них посмотрел с каким-то непонятным выражением на лице.

— Если бы нужен был обычный телохранитель, можешь поверить, выбрали бы не тебя. Это называется иначе: опекун. Пастух. Ангел-хранитель. Ты отвечаешь за все — где он, что он, с кем он, зачем, почему и куда. И чтобы при этом был жив, здоров и весел. Он, разумеется, а не ты. Тебе веселья будет мало, а хлопот по горло.

— Погоди, не понимаю…

— Сейчас поймешь. Делано — его зовут Виктор Делано — сам ничего про это не знает. С его точки зрения, у него просто появится новый друг, на которого он с радостью спихнет заботы о своей персоне. Причем характер у него невыгодный, слишком независимый, и ты с ним намаешься.

— Откуда он взялся?

Джон раздраженно махнул рукой.

— Сейчас его привезли из Алутаги — слышал, горе док такой через пролив? Вообще-то он с планеты Серы Лис, но это нас не касается. В Алутаге он рассорился с прежним опекуном, послал его к чертовой матери и сбежал — еле отловили, сняли с борта корабля. Космического я хочу сказать. То есть если ему что не понравится, он может здорово взбрыкнуть, а у тебя, естественно, неприятности. Крупные.

— Слушай, Джон, я все равно не пойму: что мне с ним делать?

— Ничего! Кроме того, что должен беречь как зеницу ока. Никаких авантюр, драк, лишних контактов с посторонними, никаких вредных мыслей.

— Мыслей?

— Именно. Чтоб он не задавался вопросами, отчего, почему и зачем.

Кэт с минуту молчал, положив подбородок на сплетенные пальцы. Кузен по селектору попросил принести кофе; буквально через несколько секунд вошла девушка с подносом, который поставила на низкий столик рядом с Кэтом, улыбнулась ему и Джону и тихо вышла.

— Кому это нужно?

— Тебе, братишка, в первую очередь. Восемь тысяч в месяц дополнительного дохода.

Кэт вскинул глаза, но ничего не сказал. Восемь тысяч — всего на четыре меньше, чем он заплатил за праздник Шести королей. С такими деньгами можно жить.

— Джонни, я все же хотел бы знать, на кого буду работать.

— На себя.

— Джон!

— На самого себя, — повторил кузен. — И я не советую, решительно не со-ве-ту-ю доискиваться подробностей. Пока ничего не знаешь, никакого криминала нет и при таком раскладе и быть не может. С нашей стороны, из полиции, придраться к тебе никто не сумеет.