14 человек, а катастрофическое наводнение 1953 года унесло более 300 жизней в восточной Англии, чудом не достигнув города.

Трудно себе представить масштаб возможного несчастья, ведь если бы не смена ветра, многие густонаселенные городские районы оказались бы под двухметровым слоем воды.

Решение защитить город было принято в 1972 году. На протяжении десятков километров берега реки были укреплены и наращены. В черте города появились высокие каменные набережные. Были построены две плотины, сдерживающие и регулирующие напор воды. Комплекс сооружений стоимостью в полмиллиарда английских фунтов был завершен в 1984 году.

«Thames barrier» — плотина уникальная по своему инженерному решению. В конструкции использован принцип обычного газового крана. Секции плотины крутятся между опор, позволяя перекрывать могучий водяной поток в считанные минуты.

Один раз в месяц плотина закрывает реку на два часа, чтобы специалисты могли убедиться в полной исправности системы, а один раз в год плотина поднимается на сутки, проходя испытание на противостояние мощному напору воды.

Александр Беркович

Этот крест я увидел с балкона моих знакомых, проживающих в Карлхорсге очень зеленом берлинском районе, где на тихих дорожках стоят за решетками симпатичные особнячки. Крест был наш, православный, укрепленный на полукруглой башенке, выступающей над домом. Раз крест — значит церковь, и я направил свои стопы к железным воротам, которые охраняли вход в Берлинскую епархию русской православной церкви. Встретил меня мальчонка с собакой.

— Владыки  Феофана сейчас нет в городе, а отец Григорий с матушкой (это мои родители) дома, — отвечал отрок по имени Назар на чистом русском, хотя владел и немецким, обучаясь в здешней школе.

Отец Григорий после рабочего дня приустал, возлежал на диване и смотрел какую-то телепередачу, посему с помощью матушки передал меня с рук на руки отцу Михаилу, молодому крепкому парню с ярко- голубыми глазами и русой бородкой, пригласившему меня вначале в церковь преподобного Сергия Радонежского, а затем в рабочий кабинет.

— Жарко! — сказал он, отдуваясь, — не желаете холодненького? Я, естественно, не отказался, и вот мы уже дружески беседуем, попивая баварское пивцо.

— Позвольте представиться — Михаил Рар, эмигрант в третьем поколении (деды — офицеры императорской армии, отступали вместе с Деникиным, затем попали в Латвию, а потом уже оказались в Мюнхене), предки были не чужды журналистике: один из дедушек, Василий Васильевич Орехов, издавал журнал, отец вел религиозные передачи на станции «Свобода», а я, как видите, стал священником. Вас интересуют русские в Германии — мне легче всего прояснить историю нашей церкви, которая здесь начиналась с храмов при дипломатических представительствах, а сейчас действует Святовоскресенский кафедральный собор, сооруженный в конце тридцатых годов при Гитлере, который хотел привлечь на свою сторону русскую зарубежную церковь.

Конечно, мне было любопытно узнать, что первый храм возвели при русском посольстве еще в начале прошлого века, что так называемые «домовые» церкви существовали при резиденциях немецких монархов, которые женились на русских: например в Штутгарте, так как король Вюртембергский был женат на русской принцессе Екатерине Павловне, дочери императора Павла I, или в Веймаре, куда сосватали Марию Павловну.

Но более всего меня интересовала судьба деревень Никольское и Александровка, построенных немцами и названных в честь Николая I и Александра I, где также были возведены церкви.

— Что с ними теперь? — спрашиваю я у батюшки.

— Про них я мало чего могу сообщить, сам ведь недавно из Мюнхена, но советую еще побывать в церкви святых равноапостольных  Константина и Елены, в сооружении которой активно участвовал протоирей Алексей Мальцев, основавший также в Германии Святовладимирское братство, наверняка, там больше сохранилось сведений о старых церквях.

И вот, узнав точный адрес этой церкви, я отправляюсь в Тегель. Именно в этом местечке священник Алексей, прибывший в посольскую церковь из Петербургской духовной академии, купил участок земли у крестьянина Яна,  на котором заложили кладбище и стали строить церковь, собрав средства в Петербурге и Берлине. Причем взносы делали не только русские, такие как Иоанн Кронштадский, консул Казаринов,  иконостас и звон колоколов преподнес в дар известный купец Елисеев, но и немцы, например фабрикант Бергман...

Я иду по главной дорожке кладбища и уже издали вижу, как весело в ветвях голубеет купол церкви Константина и Елены.  В силу   занятости батюшки Александра, принимающего в притворе немецкого студента,  пожелавшего выучиться на православного священника (он уже побывал в России и считает ее своей духовной родиной), я предоставлен в распоряжение матушки Марины.

 — Знаете, почему Алексею Мальцеву была ниспослана благостная мысль о создании братства, а затем и строительства церкви? Много русских, отправившихся искать счастья в Америке, теряли работу, так же, как и в Германии, оказывались в безвыходном положении. Сидели без копейки в кармане в гамбургском порту, — рассказывает матушка Марина, всем видом выражая сочувствие попавшим в беду соотечественникам, — вот им-то и помогало братство или устроиться здесь на работу (потом еще прикупили садовый участок, построили дом — и там можно было подработать на питание и одежонку), или вернуться на родину. Так что русских в Берлине было много, нужна была и церковь, и кладбище, иначе православных и хоронить негде было. Конечно, посольские уехали в первую войну, а затем эмигранты стали прибывать.

Вот слева видим белые кресты — могилы членов военного союза рядом военного министра Сухомлинова, отца писателя Набокова. А вот справа, у ограды бюст композитора Михаила Глинки, умершего и похороненного поначалу в Берлине, но затем его прах перевезли в Петербург.

Ближе к выходу — могилы поменьше: здесь участки евреев и немцев, православных — выходцев из России. Среди коренных немцев тоже есть приверженцы православной веры, некоторые поют в нашем хоре (хоть русского и не знают), а мы раз в месяц проводим службу на немецком языке, в кафедральном соборе.

Видите, как все получается в жизни. Матушка Марина провожает меня до калитки, и на прощанье советует:

— Не знаю, стоит ли ехать в Никольское, там лишь один дом, похожий на избу, построенный для Шарлотты, дочери Фридриха Вильгельма III, ставшей женой царя Николая I, а вот Александровку стоит посетить, там наши гренадеры жили, да и церковь — красавица...

После такого напутствия ничего не оставалось, как отправиться в Потсдам, где на окраине находится деревня Александровка. С вокзала пришлось еще ехать на трамвае до Пушкин-аллеи, а там... там я увидел улицу из обычных изб, как у нас бывает в деревнях, единственная, она же главная улица. Правда, пожалуй, дома были повыше, поосновательнее, чем в наших деревнях, хотя у зажиточных хозяев и такие бывают. Кружева резных наличников, окошечки со ставнями, из которых выглядывают гераньки, лишь не хватает петушиного кукареканья, да портят вид стоящие у ворот новенькие авто.

По какому же чудесному повелению возникла такая среднерусская деревенька посреди прусских полей? Конечно же, по царскому, то бишь королевскому, а именно по указу Фридриха Вильгельма III, который строил, правда, не простую деревню, а копию военных русских поселений, выполнявших в свое