крыльев. Центральная камера – мощный двига– тель, который разгоняет корабль, а две маленькие служат для управления – для поворотов и маневрирования в межпланетном пространстве.

В атмосфере и стратосфере управлять астропланом можно при помощи стабилизаторов, – это вроде таких плавников на хвосто– вой части корабля, они действуют совсем так, как руль в во– де. Но ими пользоваться можно только там, где есть атмосфе– ра, – над Землей или над Венерой. А в межпланетном прост– ранстве стабилизаторы бессильны. Здесь кораблем управляют при помощи небольших боковых двигателей.

Допустим, нам надо повернуть направо. Если мы находимся в лодке, обыкновенной речной лодке, то для этого достаточно сильнее нажать на левое весло – и лодка повернется направо. Примерно так и с нашими маленькими ракетными двигателями. Если мы хотим повернуть ракетный корабль направо, то приво– дим в действие левый двигатель. Он толкает левую часть ко– рабля и поворачивает его направо. Очень просто!

Гораздо сложнее устроен сам ракетный двигатель. Тут конс– трукторы столкнулись с очень высокой температурой взрыва атомита. Она достигает 4000 градусов. Такую температуру не могли выдержать никакие старые огнеупорные материалы, они плавились – и двигатели выходили из строя. Поэтому пришлось создать новое жароупорное вещество, особую пористую керами– ку. Из нее и сделаны камеры сгорания двигателей.

Атомит просачивается сквозь мельчайшие поры в керамичес– ких стенках камеры и при этом дополнительно охлаждает их. Внутри камер он взрывается с очень большой силой и выталки– вает продукты взрыва из сопла ракеты в виде ослепительно светящихся газов со скоростью около 12 километров в секунду. Вот что такое атомит!

…Фу, я очень устала от подробных технических описаний! Наверно, я еще многое упустила, и те, кто будет читать мой дневник, чего доброго, скажут, что им что-нибудь неясно из моих описаний. Но я не могу лучше рассказать об астроплане и его оборудовании, я и так старалась изо всех сил. Попрошу еще Николая Петровича просмотреть; может, я где-нибудь напу– тала…

А теперь расскажу о другом. Как я уже писала, астроплан снова лег на правильный курс. Оказалось, что от удара метео– рита наш корабль отклонился в сторону от его полуэллиптичес– кой орбиты (той самой, которую я изучала на чертеже Николая Петровича). Тут ведь нельзя говорить – на юг или на север, на запад или на восток. У нас нет стран света. Все время ог– ромное ослепительное Солнце заливает нас своими горячими лу– чами слева, с одной стороны, не меняя своего положения на небосводе, черном, как уголь.

Далеко позади нас мы видим нашу любимую Землю, она все время уменьшается в размерах и теперь уже превратилась в спокойную далекую зеленоватую планету. Мне очень хотелось посмотреть на фазы Земли – ведь она должна тоже, как Луна, проходить через разные фазы. Но для этого надо было бы ле– теть вокруг Земли. А от нас Земля кажется все время почти полным диском, хотя Николай Петрович говорит, что этот диск должен понемногу ущербляться, так как мы перегоняем Землю в ее движении по орбите. Но я этого что-то не замечала, как ни присматривалась…

И северное и южное звездное небо, говоря земными словами, всегда перед нами. Поворачивая зеркала перископа, мы можем видеть на небе любое созвездие в любое время: ведь нас не отгораживает от половины неба горизонт Земли. А созвездия мы видим с такой яркостью и четкостью, с какой их не приходи– лось видеть ни одному астроному с Земли, даже в самые луч– шие, самые мощные телескопы. Понятно: ведь нам не мешает земная атмосфера. Поэтому мы сделали множество интересных фотоснимков звездного неба – этим занималась я сама как фо– тооператор астроплана «Венера-1».

Но у нас есть один враг, с которым на Земле не приходится встречаться, – по крайней мере так вплотную, как приходится нам. Это – космическое излучение, пронизывающее почти все на своем пути. Оно идет откуда-то из глубин Вселенной. Вадим Сергеевич установил, что главный поток космического излуче– ния идет со стороны крабовидной туманности Тельца, но он не уверен, нет ли и других направлений. Этот поток все время усиливается и сейчас начинает причинять нам неприятности.

Вадим Сергеевич проводит свои исследования с самого нача– ла путешествия. Николай Петрович говорит, что эти исследова– ния – самая важная задача Сокола на первом этапе пути кораб– ля, так как экспедиция должна выяснить природу и происхожде– ние загадочных космических лучей. Сначала излучение день изо дня усиливалось, становилось все активнее. А несколько дней назад оно, по словам Вадима Сергеевича, достигло максимума.

– Образно выражаясь, мы летим среди неослабевающего лив– ня, потока космического излучения, – сказал Сокол. – Никогда не думал, что оно может достигнуть такой интенсивности!

Ван Лун шутливо отозвался:

– Сожалею, нет зонтика от такого дождя. Может, надо изоб– ретать?..

Он иногда очень смешно говорит, профессор Ван Лун. И по-русски и не совсем по-русски. И шутит с таким серьезным видом, что сразу не поймешь. Но мне он ужасно нравится, та– кой умный, всегда сдержанный и серьезный, не скажет лишнего слова. Не так, как Вадим Сергеевич, который может сгоряча наговорить всякой всячины. Вадим Сергеевич всегда очень ув– лекается. Понравятся ему, например, чьи- нибудь глаза – он и начнет говорить всяческие красивые слова: и какие эти глаза глубокие, и в них, мол, есть что-то загадочное, особенно под пушистыми бровями, и как они смотрят прямо в душу… Тогда его даже трудно остановить, да и не хочется, потому что каж– дому человеку приятно, когда о его глазах говорят разные ин– тересные вещи. Только все это он, конечно, выдумывает: я на– рочно разглядывала свои глаза в зеркале, ничего нет в них ни глубокого, ни загадочного, и ни в какую душу они не смотрят, самые обыкновенные глаза, честное слово… Впрочем, это я уже не о том.

Так вот, Ван Лун пошутил насчет зонтика, которым можно было бы прикрыться от космического излучения. Он и не подоз– ревал тогда, конечно, что мы еще вспомним о его словах…

Прежде всего космические лучи лишили нас радиосвязи с Землей и отрезали астроплая от земных постов управления. Случилось именно то, чего опасался Николай Петрович, и те– перь нам надо внимательно следить за курсом корабля и, если требуется, самим выправлять его.

Несколько дней назад радиосвязь с Землей резко ухудши– лась. Четкий голос диктора Земли начал тонуть в тресках и шумах электрических разрядов. У меня было такое впечатление, будто где-то недалеко разразилась сильная гроза, мешающая нам слышать радиопередачу с Земли. Сначала это были отдель– ные трески и удары – как от раскатов грома. Потом в репро– дукторе поднялся сильный грохот, голос диктора можно было разобрать только в перерывах между волнами этого грохота. Николай Петрович попытался слушать без репродуктора, через наушники, но пришлось оставить и их. Голос диктора исчез со– вершенно, заглушенный громовыми разрядами. Но сквозь этот грохот нам все же удалось разобрать слова встревоженной Зем– ли и понять, что там нас тоже перестали слышать. Только на Земле, я полагаю, дело обошлось без надоедливых разрядов, а просто сигналы астроплана стали ослабевать, затухать и ис– чезли совсем. Ну, да это понятно, ведь мощность нашей ма– ленькой радиостанции не идет ни в какое сравнение с мощ– ностью земных передатчиков.

Так или иначе, радиосвязь с Землей пропала. Хорошо еще, что продолжали исправно работать наши радиолокаторы, уста– новленные для обнаружения встречных метеоритов. На их чувс– твительных зеленоватых экранах каждый, даже очень далекий еще метеорит мгновенно вызывает искривление пересекающей эк– ран линии. И тогда сразу же автоматически начинает действо– вать тот или другой ракетный двигатель на крыльях астропла– на. Корабль немножко поворачивает в сторону, искривление ли– нии на экране исчезает – и астроплан снова так же автомати– чески ложится на прежний курс, обойдя метеорит. Нет, встреч– ных метеоритов мы не боимся, пока работает это изумительное радиолокационное устройство, более чувствительное, чем любой телескоп, и действующее, как говорит Вадим Сергеевич, «быст– рее мысли».

Нас немного защищает от космического излучения слой свин– ца, проложенный в оболочке корабля под супертитаном. Но ока– залось, что этого слишком мало, и убедиться в этом нам приш– лось очень скоро.

Впервые мы ощутили на себе влияние загадочных космических лучей на двадцать третий день путешествия. Было это так.

Мы спокойно сидели в центральной каюте после ужина и от– дыхали. Ван Лун закурил свою трубку; он очень редко делает это, стараясь экономить воздух. Но две трубки в день – его норма. И мы все