— Почему ж ты сам не позвонил?

— Боялся.

— Ты? Ты боялся?

— Да. Я. Боялся.

— Меня?

— Нет. Не знаю… Я боялся, что.., что не нужен тебе… Что опять ошибусь… Что… Меня много предавали в этой жизни… Я бы позвонил все равно, только позже. Ты мне нужна, очень-очень нужна. Но я ведь знаю, что у тебя дочка… И первые дни тебе будет не до меня… Я все время думал, считал дни. Когда ты приедешь.., и когда можно будет позвонить…

— А мне Полька сказала, что по НТВ идет твой сериал. Я включила…

— Да ну, есть о чем говорить!

— Есть! Есть, Андрюша, ты там такой… Неотразимый. Совершенно неотразимый…

Мне вдруг показалось, что это слово определяет для меня этого человека. Неотразимый!

— Но я ведь не такой, Бронечка. Я хуже.

— Нет. Лучше. Потому что живой.

— А знаешь, почему живой?

— Я не понимаю…

— Я живой, потому что ты есть… Потому что ты мне позвонила ровно тогда, когда было нужно.

— Андрей, — испугалась я, — что ты хочешь сказать?

— Нет, я не собирался в тот момент кончать с собой… Но к горлу вдруг подступило… Как будто тиски, как будто кто-то меня душил. И вдруг твой звонок — и так легко дышать стало.

— Андрюша, поцелуй меня еще.

— Нет. Хватит. Поехали ко мне.

— Ну пожалуйста…

— Нет. Поцелую на светофоре, — засмеялся он.

И правда, на всех светофорах он меня целовал.

— А где ты живешь?

— На Спиридоновке.

— О, в самом центре.

— Да. Десять минут до театра.

— А…

— Ты хочешь спросить о Ларисе?

— Да.

— Ее там больше нет. Не надо никаких вопросов, ладно? Я потом расскажу. Мне не до нее сейчас. Мне хорошо.

Когда я на цыпочках, как вор, вошла в квартиру, Полька еще спала. И Андрей спал, когда я уходила. И город еще только просыпался. Первым делом я приготовила завтрак и побежала в ванную. Ого! — сказала я себе, поглядев в зеркало. Невооруженным глазом видно, чем я занималась в эту ночь. Он не был импотентом. Отнюдь! И мне еще никогда в жизни ни с кем не было так хорошо. Более того, я даже не подозревала, что способна на такую страсть. Меня обуревали столь сильные и противоречивые чувства, что я запуталась в них.

Ладно, потом… Сейчас надо будить Полину. И притвориться, что я давно дома и даже успела поспать.

— Полька, подъем!

— А? Мам, ты пришла?

— Вставай, вставай, кудрявая!

— От кудрявой слышу! — проворчала она. — Ну что?

— Что?

— Ну как?

— Что?

— Как провела ночь?

— Весело! Светка рыдала, причитала… Сама понимаешь!

— Мам, ну не гони!

— Куда я тебя гоню?

— Не гони пургу типа…

— Ты у меня сейчас схлопочешь. «Типа»! Чтобы я больше этого не слышала.

— Ладно. Тогда скажи, кто был тот мужик?

— Какой еще мужик? — похолодела я.

— Ну с которым ты в машину села? Или это Светка была? Тогда она здорово выросла за месяц. Раньше вы с ней одного роста были, а теперь ты ей до плеча не достаешь.

— Господи, что ты порешь? Я встретила в лифте Владимира Сергеевича. Он спросил, куда это я ночью собралась и подвез меня.

— Мам, уши вянут. Прямо завяли совсем, вот-вот отвалятся.

— Ну все, хватит, иди быстро мойся — и за стол.

Да, от моей дочурки не спрячешься.

Она явилась на кухню уже одетая, причесанная, но надутая.

— Между прочим, у нас сегодня последний день, — напомнила она. — И тебе надо зайти в школу.

— Зачем?

— Маятник велел. Он давно уж тебя требовал, но ты уезжала.

— Что ты натворила? — перепугалась я.

— Ничего. Просто ему зачем-то надо.

— Но я смогу сегодня только после работы.

— Ты ему позвони. И договорись.

— Поль, ну правда, в чем дело-то?

— Не знаю! Все, я пошла. Кстати, дай мне денег, мы с девчонками хотим в Макдоналдс сходить после уроков. Ага, спасибо. Это взятка? — спросила она, держа в руках пятисотрублевую бумажку.

— Отнюдь. Просто в день окончания… Ну вроде премии.

— А вдруг я в чем-то провинилась, а? Тогда что, отберешь?

— Ну если б что-то серьезное, ты бы вела себя иначе, не хамила бы, а подлизывалась.

— Это неизвестно еще! У меня же переходный возраст. Ну пока!

Обычно она меня целовала, уходя, а сегодня только кивнула. А я не стала к ней лезть. Когда она ушла, я закрыла глаза и сразу увидела лицо Андрея. И вдруг ощутила, что в нем я обрела сразу любовника и второго ребенка. В нем было много детского, мальчишеского, а еще была какая-то щемящая ранимость и даже беззащитность. Его хотелось оберегать… Заботиться о нем… Готовить ему, стирать.., я не знаю… Это какой-то бред. Но я никогда еще не испытывала ничего подобного. Эта ночь была полна новых, неведомых мне ощущений. Но тут позвонили с автомобильной стоянки с сообщением, что надо срочно погасить образовавшуюся задолженность, иначе лишусь места. Это была серьезная угроза. Терять стоянку, находящуюся в пяти минутах ходьбы от дома, очень не хотелось.

Я заплатила долг и еще за месяц вперед и наконец села за руль. Как всегда, включила музыку. Любимого барда Тимура Шаова. Его блистательные по остроумию и музыкальности песни заряжали меня бодростью. Придавали куража или, как сейчас модно говорить, «драйва».

— О! Бронька, привет! — воскликнула Светка и тут же получила от меня израильский сувенир. — Спасибо! Слушай, какая прическа! Вот от тебя не ожидала!

— Это еще что! Видела бы ты меня в Израиле!

— Да я уж понимаю… Там что-то было? Раввина сбила с пути истинного?

— Подымай выше!

— А кто там у них выше? Шарона захороводила? Так он старый!