Молвив, старца чело увенчал он лавром зеленым
Но Эвритион ничуть не завидовал почести этой,
Хоть удалось лишь ему подстрелить в поднебесье голубку.
Тот, кто путы порвал, получил вторую награду,
Третью — тот, кто попал стрелой летучею в мачту.
Что опекал и берёг безотлучно отрока Юла,
Вызвал родитель Эней и шепнул ему на ухо тихо:
'К сыну ступай и ему возвести: коль построить успел он
Свой малолетний отряд и готов к ристаниям конным,
Деду в честь'. И толпе, что рассеялась в цирке огромном,
Он повелел отойти и очистить просторное поле.
Юный блистающий строй[611] на виду у отцов выезжает,
Взнузданных гонит коней, — и дивится, на мальчиков глядя,
Коротко стрижены все, по обычаю все увенчали
Кудри, и каждый по два кизиловых дротика держит.
Легкий колчан у иных за плечом, и цепь золотая,
Гибко спускаясь на грудь, обвивает стройную шею.
Юный вождь, и за ним двенадцать отроков скачут,
Строй соблюдая тройной, блистая равным уменьем.
Всадники в первом строю за Приамом едут, ликуя, —
Славный твой отпрыск, Полит, нареченный именем деда,
Мальчика мчит фракийский скакун — весь в яблоках белых,
С белой звездою на лбу, с перетяжкой белой у бабок,
Атис — ведут от него латиняне Атии род свой[613] —
Атис, Аскания друг, пред вторым красуется строем.
Конь сидонский под ним был подарен прекрасной Дидоной
Мальчику в память о ней и в залог любви нерушимой.
Отроков мчат остальных тринакрийские кони, которых
Дал им Акест.
Встретили, с радостью в нем черты отцов узнавая.
После того как они мимо зрителей всех проскакали,
Близким радуя взор, Эпитид им голосом громким
Подал издали знак и бичом оглушительно щелкнул.
Два полухория врозь разъехались; после, по знаку,
Вспять повернули они, друг на друга копья наставив,
Встретились, вновь разошлись и опять сошлись на широком
Поле; всадников круг с другим сплетается кругом,
Вот одна сторона убегает, а вот, повернувшись,
С копьями мчится вперед; вот обе смыкаются мирно,
Рядом летят… — На критских холмах, повествуют, когда-то
Был Лабиринт, где сотни путей меж глухими стенами
Людям помочь не могли, безысходно блуждавшим вслепую.
Так же теперь следы перепутались юных троянцев,
То убегавших стремглав, то сходившихся в битве потешной,
Словно дельфины, когда в многоводном море Ливийском
Эти ристания ввел, состязанья устроил такие
Первым Асканий, стеной опоясав Долгую Альбу;
Древним латинянам он искусство передал это,
Отроком сам обучившись ему с молодежью троянской.
Рим воспринял его и хранит, как наследие предков.
Отроков строй «троянским» зовут и «троянскими» — игры,
Что и доныне у нас в честь святого прадеда правят.
Тут изменила опять Фортуна коварная тевкрам:
Дочь Сатурна с небес к кораблям троянским Ириду
Шлет и летящей вослед посылает попутные ветры,
Ибо по-прежнему боль и тревога мучат Юнону.
Дева быстро с небес по дуге скользнула стоцветной,
Видит стеченье толпы и проходит по берегу дальше,
Мимо пустых кораблей и безлюдной гавани — к мысу,
Где, поодаль от всех, собрались троянки оплакать
Старца Анхиза в тиши, и опять в слезах озирали
Сколько пучин переплыть предстоит еще нам, истомленным!'
Молят о городе все: даже мысль о море претит им.