лишней скромности могу сказать, что в своей области я являюсь специалистом такого же уровня, как и вы — в своей, и за последнее время у меня появились некоторые подозрения, доставляющие мне беспокойство.

— Подозрения? — переспросил Колин, и его взгляд внезапно стал очень острым.

— Да, комм… Колин. Я занимаю особое положение на своей службе, изучая менталитет террористов, и на моей стороне всегда было преимущество информационной поддержки, оказываемой моим дедом, и наличие систем наблюдения «Нергала». Только поэтому я дослужился до полковника. Мое начальство не знает об этом и считает, что я просто сильный аналитик.

Колин кивнул. Разведывательная сеть северян, а особенно тщательно спрятанные и замаскированные антенны сенсоров, должны были быть чрезвычайно полезны МакМахану в его работе, однако орденские планки на мундире говорили, что насчет собственных способностей Гектора начальство полковника также не ошибалось.

— Дело в том, Колин, что люди Ану все глубже и глубже проникают в террористические организации. К настоящему моменту они полностью контролируют «Черную Мекку», «Группу двенадцатого января», «Армию Аллаха», «Краснобровых» и дюжину других более-менее значительных группировок. Это «сотрудничество» довольно опасно, хотя и не вызывает удивления — они всегда были на короткой ноге с такими мясниками. Но что меня сильно беспокоит, так это постепенное проявление определенных общих идеологических (если вы не против употребления этого термина в данном контексте) тенденций в линии поведения данных боевых группировок.

Видите ли, — лоб МакМахана избороздили морщины, — эти «родственные души» очень не похожи друг на друга. «Черная Мекка» и «Армия Аллаха» ненавидят друг друга сильнее, чем все остальное человечество. «Черная Мекка» хочет дестабилизировать как мусульманский, так и немусульманский миры до такой степени, чтобы их радикальные фундаменталисты смогли в конце концов установить на всей планете всеобщее теократическое государство. А «Армия Аллаха» в первую очередь нападает на немусульман, чтобы создать пропасть между мусульманами и представителями других конфессий и сделать ее непреодолимой. Они — кучка изоляционистов, которые, поклоняясь своей концепции религиозной чистоты, намерены уничтожить всех несогласных. Затем есть еще «Краснобровые». Они выросли из бывших групп скинхедов конца девяностых годов, это просто обычные анархисты. Они…

Тут МакМахан оборвал сам себя и махнул рукой:

— Меня иногда заносит, этиология терроризма может подождать. Суть в том, что все эти различные по своим убеждениям группировки разделяют усиливающийся общий интерес к тому, что можно обозначить как нигилизм. И я также думаю, что это, вне всякого сомнения, результат влияния Ану. Его цели, желает он того или нет, становятся их целями. Однако самыми страшными являются выводы, которые можно сделать на этом основании о самом Ану и его психическом состоянии.

Полковник вспомнил о своем напитке и сделал маленький глоток, затем несколько секунд смотрел на него, помешивая кубики льда.

— Сотрудникам моего отдела всегда приходится думать так, как думает враг, и должен признать, что это может даже нравиться. Я ненавижу этих ублюдков, но моя работа — почти как игра, наподобие шахмат или бриджа, только последнее время я получаю все меньше и меньше удовольствия от процесса. Потому что последние несколько лет, а особенно с того момента, как Гор рассказал мне про вас и про «Дахак», мне не дает покоя один вопрос: как будет действовать Ану, если решит, что мы можем его победить? И, коли на то пошло, как он отреагировал бы, если бы узнал, что «Дахак» в рабочем состоянии?

А причиной моего беспокойства является то, что я согласен с Гором насчет самого Ану. Я думаю, что нигилизм террористов-подручных Ану отражает его собственный нигилизм. И если он когда-нибудь решит, что его положение безнадежно, — а так оно и есть, поскольку «Дахак» все еще здесь, — то, что бы ни случилось с нами, он, возможно, предпочтет , чтобы вся планета отправилась вместе с ним в тартарары.

Ни один мускул не дрогнул на лице Колина. Он медленно кивнул, и словно холодный ветерок пролетел по каюте.

— Это все выглядит довольно логично, Колин, — спокойно заметил Гор. — Гектор прав насчет нигилизма Ану. Кем бы он ни был прежде, сейчас он — разрушитель, ему нравится разрушать. Как будто это помогает ему приглушить чувство неудовлетворенности, и, возможно, в этом также проявляется его одержимость властью. Но что бы ни являлось причиной этой страсти к разрушению, она достаточно ощутима. Он и его люди убедительно доказали это сто лет назад.

Колин снова кивнул, понимая, о чем идет речь. Он сам иногда размышлял о том, почему провалилось покушение на Гитлера в июле 1944 года, но ответ обнаружил только тогда, когда получил доступ к базе данных «Нергала». Неудивительно, что взрыв бомбы не достиг цели, ибо человеку, обладающему полным набором биотехнических имплантантов, она не могла нанести особого вреда. И именно нацистская элита, падая в пропасть, с маниакальной радостью увлекала за собой других.

— Итак. — Он медленно прокрутился на кресле. — Кажется, уравнение слегка усложнилось.

В его улыбке не было ни капли радости.

— Но, полковник, поскольку вы здесь, я полагаю, что вы все это время были заняты чем-то помимо беспокойства?

— Да. — МакМахан глубоко вздохнул и встретился взглядом с Колином. — Представители моей профессии не годятся для заданий под девизом «исполни или умри», однако в течение всего прошлого года я занимался моделированием сценария наихудшего варианта — что-то типа Судного Дня, если можно так выразиться, — а также поиском способов, как с ним справиться, и мне, полагаю, это удалось. Сценарий страшен, как сам ад, и я всегда рассматривал его как крайний случай, а не как план действий, который мне хотелось бы попробовать. На самом деле я бы не стал даже упоминать о нем, если бы вы не рассказали нам об ачуультани. По-хорошему, следовало бы дождаться, пока страсти не улягутся, затем отправить вас на «Дахак», а затем нанести одновременный удар по подонкам Ану с двух сторон, ну или, по крайней мере, доставить еще один супрессор сюда. Но ведь у нас нет времени действовать по- хорошему, верно?

— Вы правы, нет, — сухо согласился Колин. — Так могу ли я допустить, что вы сейчас собираетесь описать мне свою разработку?

— Да. Вместо того чтобы ждать, пока все остынет, мы все подогреем.

— Хм-м? — Колин медленно откинулся назад, его сиденье тихо скрипнуло, и он дернул себя за нос.

— И почему же нам следует так поступить?

— Потому, что может быть — может быть, — мы сможем разобраться с ними без помощи «Дахака», — ответил полковник.

«Никто, — думал Колин, наблюдая за тем, как члены Совета заходят на командную палубу, — не сможет обвинить Гектора МакМахана в том, что ему не хватает размаха». Само собой, чтобы решиться атаковать такого могущественного противника, нужны отвага и смелость, но этого, а также элементарной наглости полковнику не занимать. И кто знает? Его план может сработать.

В напряженном молчании члены Совета расселись по местам. Колин заложил руки за спину и расправил плечи, чувствуя на себе взгляды собравшихся. Ему стало интересно: насколько глубоко продвинулось взаимопонимание? Едва ли месяц прошел с момента его знакомства с этими людьми, и он знал, что некоторые из них возмущены его персоной, а некоторые просто боятся его. Колин не мог осуждать нергальцев за это, ибо у него все еще оставались сомнения по поводу их лояльности, хотя в их искренности он больше не сомневался. Даже в искренности Джилтани.

Подумав об этой тигрице, Колин сдержал улыбку, поймав себя на мысли, что тоже начал воспринимать ее как «молодую», несмотря на то что она была вдвое старше его. А если посчитать время, которое она провела в анабиозе… Его улыбка зачахла в зародыше, когда он посмотрел ей в лицо. В конце концов оно перестало активно излучать ничем не прикрытую ненависть и превратилось в непроницаемую маску, наподобие окна, закрытого ставнями и надежно защищенного от любопытных взоров.

Колин предпочел бы отстранить ее от всех совещаний и собраний и