сложности...

— Ага, — сказал Мазур, — я и тут был прав... Ты забился в дальний уголок и собирался отсидеться до самого конца. Но потом кто-то пришел и напомнил тебе то же самое, что и я, причем, ручаться можно, в отличие от меня — с обстоятельным досье за пазухой... А?

«Майор» буркнул что-то непонятное, за версту отдававшее согласием. Откашлялся и сказал уже членораздельно:

— Вот именно. Думаете, я сам на старости лет полез бы в эти дела? В моем возрасте больше всего покоя хочется...

— Ты меня все равно не разжалобишь, морда, — сказал Мазур без тени сочувствия. — Так что не углубляй тему покоя и преклонных лет. Сам должен понимать, иногда все же приходится отвечать за все, что наколбасил. Знаешь, я порой всерьез начинаю верить, что Бог все же есть и не каждому подонку дает помереть спокойно... Может быть, ты тоже? Ну ладно, оставим в покое богословие, я в нем не силен, да и ты наверняка тоже...

Молодой напарник старого бандита завозился, уже осмысленно пытаясь если и не освободиться, то, по крайней мере, малость пошуметь. Подобрав нож с ковра, Мазур подошел, присел на корточки и, приложив отточенное до бритвенной остроты лезвие к горлу пленника, сказал веско:

— Будешь дрыгаться — я тебе глотку перехвачу вмиг, ясно? Ты мне не особенно и нужен, твой напарничек, чувствую, и без тебя расскажет все, что нужно. Так что лежи смирнехонько, как непорочная невеста в брачную ночь — и я, смотришь, тебя в живых оставлю... Уяснил?

Судя по тому, как этот экземпляр моментально притих, он все уяснил моментально и категорически.

— Вот и лежи, тварь, — ласково сказал Мазур. Вернулся к «майору», продолжал деловито: — Итак, без лирики... Мой разговор с дамой ты, конечно, подслушивал?

— Ну да, — сказал «майор». — Подслушку тут оборудовали еще восемь лет назад, когда шефом тайной полиции был Мутанта. Не столько в контрразведывательных целях, сколько по извращенности полковничьей натуры. Любил он подслушивать именитых гостей — как они дерут девок, о чем говорят, полагая, что посторонние их не слышат... Кое-где, в некоторых домиках и видеокамеры имеются тоже с тех времен. Мутанга был все же изрядным раздолбаем — ну какой профессионал будет использовать систему для собственного удовольствия? Потому и слетел. Система осталась. Пульт у меня, в задней комнатке, о системе в свое время и охранка не знала, я ж говорю, Мутанга исключительно для развлечения все устроил, любил посидеть ночью у меня в подсобке...

— Веселый был человек, — хмыкнул Мазур. — А в коттедже моей дамы камеры есть? Ну, что ты язык проглотил?

— Ну, есть...

— Ах ты, эксгибиционист старый, — ласково сказал Мазур. — Глаза проглядел, поди?

— Исключительно оттого, что мне поручили не выпускать вас из виду...

— А что потом поручили? Уволочь в бессознательном состоянии и передать сообщникам или попросту прикончить? Не закатывай глаза, я человек не мстительный, понимаю: ничего личного. И слово тебе даю: если будешь держаться со мной правильно, жизнь гарантирую. Могу оказаться настолько благородным, что даже не сдам тебя официальным лицам, собственным агентом сделаю.

— А этот? — кивнул старик в сторону Мбопы, прислушивавшегося с живейшим интересом.

— С ним, думаю, удастся договориться, — сказал Мазур. — Он человек весьма даже неглупый, могу тебя заверить... Ну?

Избегая встречаться с Мазуром взглядом, «майор» сказал:

— Честно говоря, нам приказали попросту вас прикончить. Этот козел, что меня подмял, вас отчего-то, такое впечатление, всерьез побаивается и хочет, не размениваясь на психологические игры, без церемоний убрать с доски, чтобы не путались под ногами, когда...

— Когда будут мочить президента?

— Ну, — неохотно согласился «майор», — а ведь он не из хлюпиков. Нужно было и мне с самого начала подумать, что к вам следует относиться крайне серьезно... Да, чего там — следовало вас прикончить без церемоний, а труп отволочь в заросли. К утру мало что осталось бы...

— Не дрожи ты так, — рассеянно сказал Мазур. — Я же сказал, что не злопамятен и не особенно мстителен... — Он достал нож и разрезал веревки на ногах старого прохвоста. — Вставай, прогуляемся... Да не трясись ты, олух! Не за деревню прогуляемся, а в твой дом...

Он насильно поднял старикана — все же опасавшегося, по всему видно, что его приглашают на последнюю и окончательную прогулку — подтолкнул к двери. Мбопа вновь забился, гримасничая с большой экспрессией.

— Ничего не поделать, лейтенант, — сказал Мазур. — Придется до утра потерпеть. Утром я вас непременно освобожу... и в лучшем виде охарактеризую начальству, а пока что, извините, придется поскучать. Пользуясь вашей же жизненной философией, ситуация столь тревожная и скользкая, что доверять никому нельзя...

Он проверил путы на молодом агрессоре, толкнул «майора» к двери. До егерской конторы они добрались без приключений, никем не замеченные по причине полного отсутствия праздных зевак.

— Показывай хозяйство, проныра старый, — распорядился Мазур.

Немец с тяжким вздохом распахнул неприметную дверь, помещавшуюся меж стойкой с ружьями и чучелом крокодила, зажег свет. Обнаружилась небольшая чистая комнатушка с солидных размеров пультом — два телеэкрана, ряды пронумерованных клавиш, разноцветных кнопок, тумблеры и прочая премудрость.

— Солидно, — сказал Мазур. — А теперь, старина, давай-ка снова свяжем твои блудливые ручонки — мало ли что... Садись в угол и старательно подсказывай...

Пощелкав тумблерами под руководством разоблаченного прохвоста, понажимав кнопки, Мазур не услышал и не увидел ровным счетом ничего интересного — либо домики стояли еще пустые, либо их обитатели дрыхли, в том числе и набившиеся в президентские апартаменты агенты. Коттедж Олеси он оставил напоследок — и решительно нажал нужные кнопочки.

Скрупулезным и обстоятельным затейником был покойный полковник Мутанга. Как и прочие камеры, установленная в домике Олеси оказалась снабженной причиндалами ночного видения. И Мазур, малость оторопевши, обнаружил в постели, где он совсем недавно освоился, обнявшуюся голенькую парочку одного пола, конкретнее говоря, Олесю с Анечкой, блаженно отдыхавшую после известных занятий. В душе у Мазура, ясен пень, ничего так и не ворохнулось, он лишь констатировал с философской грустью, что товарищ Шекспир, как всякий гений, был кругом прав...

Уловленный чутким микрофоном голос Олеси долетал до Мазура так ясно и четко, словно он прятался тут же за занавеской:

— Ну хватит... — отмахнулась она лениво. — Вымотала ты меня...

— Ага, а вдобавок этот старый хрен тебя вымотал...

— Ань, ну хватит... Не маленькая. Сама должна понимать, что есть еще и интересы дела...

Мазур прекрасно видел, как Аня приподнялась, нависла над партнершей, вроде бы ласково, но достаточно крепко взяла ее за горло под подбородком и протянула:

— Вот знать бы точно, что ты и сейчас за интересами дела не гонишься...

— Ну что ты... — промурлыкала Олеся так доверительно и открыто, что Мазур невольно сплюнул от злости. — Сама не видишь, что ты мне по-настоящему нравишься? Или не поняла, что ты первая у меня?

Ах ты, стервочка, не без циничного уважения констатировал Мазур. Ты и эту паршивку хочешь намеками на неподдельное чувство или хотя бы искреннюю симпатию повязать, как меня давеча. И она тоже тебе зачем-то страшно нужна? Надо полагать. Значит, такой у тебя творческий метод — чуйствами вяжешь, на лирику бьешь... А впрочем, какая мне разница? Мне важно свою задачу выполнить, доискаться наконец, что вы там мутите...

— Верить-то верю...

— Вот и отлично. Отпусти, больно. Иди сюда...

И понеслись звуки, сгодившиеся бы в качестве сопровождения к стандартному порнофильму, —