Тоцци пошел вперед, думая, чем им лучше воспользоваться – лестницей или эскалатором. И то и другое никуда не годится. Слишком много кругом людей. Он обернулся к Гиббонсу и увидел боевиков, которые уже поставили чашки на стойку.

– Они идут за нами.

– Ступай к эскалатору, – сказал Гиббонс. – Когда выйдешь на улицу, поверни налево и иди до первой лестницы, ведущей вниз на берег.

Они ступили на эскалатор и стали спускаться вниз. С потолка, чуть покачиваясь, свисал огромный транспарант: «Битва на побережье». Отель «Плаза». Гигантские Уокер и Эппс, ростом футов двадцать, мрачно таращились друг на друга. Тоцци облокотился о поручень, поставил ногу на ступеньку повыше и увидел белобрысого и его дружка, входивших на эскалатор.

Между ними была стайка хихикающих китайчат и несколько пенсионеров. Когда они проезжали под транспарантом, Тоцци снова поглядел на боксеров и проводил их взглядом.

Они сошли с эскалатора и направились к выходу. Каждый шел своей дорогой, стараясь идти быстро, но без спешки, маневрируя в толпе. Гиббонс шагал чуть позади, расстегнув пиджак, готовый, если потребуется, выхватить оружие. Они прошли мимо маленькой кондитерской, торгующей ирисками. Сладковатый теплый запах напомнил Тоцци те давние времена, когда он мальчишкой часами мог глазеть в окна кондитерской в парке Эсбери. Там женщины в белых передниках и наколках крутили в руках огромные пирамидки сладкой массы, скармливая ее машинам, которые нарезали из нее палочки величиной с мизинец и заворачивали их в вощеную бумагу. Тоцци заглянул в кондитерскую. В ней никого не было, зато он увидел в витрине отражение белобрысого парня. Тот был совсем близко. Тоцци зашагал быстрее. Гиббонс следовал за ним.

– Все это мне очень не нравится, – сказал Тоцци, глядя прямо перед собой.

– А почему?

– Потому что у меня нет пушки. Вот почему.

– Зато у меня есть.

Тоцци скосил на него глаза.

– А ты кто, Рэмбо? Не выпендривайся. Ситуация хреновая.

– А что ты предлагаешь? Разбежаться?

– Да. Им нужен я, а не ты. Давай я пойду по берегу один, чтобы посмотреть, станут ли они меня преследовать. Помнишь колонны перед Дворцом согласия? Ступай прямо туда. Там у тебя будет более выгодная позиция, и ты сможешь легко достать их, если они не отвяжутся.

Гиббонс хмуро поглядел на него.

– Ничего себе «более выгодная позиция».

– У тебя есть другие предложения?

– В общем, нет.

– Ну так что?

– Ладно, иди.

Они одновременно вышли на улицу, Гиббонс почти сразу затерялся в толпе гуляющих. Тоцци помчался к лестнице, спускающейся на берег. Сбегая вниз по деревянным ступенькам, он заметил боевиков, которые ринулись за ним следом, раскидывая в разные стороны попадавшихся им на пути людей. Превосходно, подумал он.

Он спрыгнул на землю и побежал вдоль берега. Ноги увязали в сухом песке, замедляя бег точно так же, как вчера, когда он возвращался к дому Нэша, где была Валери. Никак не удавалось бежать быстрее. Один из парней Иммордино, пижон с золотым браслетом, выхватил пистолет и держал его наготове. Тоже неплохо. Гиббонс сможет арестовать его без соблюдения излишних формальностей.

Тоцци быстро взглянул наверх. Люди на набережной кричали и визжали, вероятно, они тоже заметили пистолет. Блондинчик, должно быть, тоже был при оружии. Тоцци снова взглянул на проносящуюся мимо толпу гуляющих. Если бы Гиббонс умел бегать быстро. Но тут он вспомнил огромный сандвич с мясом и сыром. Черт побери. Почему он не мог ограничиться, например, салатом? Почему Гиббонс никогда не слушает...

В нескольких футах впереди взметнулся фонтанчик песка. Затем он услышал звук выстрела. Он обернулся. Блондинчик уже выхватил свою пушку. Тоцци оглядел берег, он был почти пуст, только несколько безумцев терпеливо принимали солнечные ванны под порывом холодного весеннего ветра. Пожалуй, у людей наверху было больше шансов угодить под шальную пулю. Тоцци задыхался, хватая ртом воздух. Ноги словно налились свинцом, но он заставлял себя скакать по вязкому песку. В висках стучало, кружилась голова. Тоцци злился на себя за то, что так быстро выдохся. Он напряг глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Только бы Гиббонс успел добежать туда.

И тут он увидел детей. Девочки лет девяти-десяти в розовых купальниках и белых спортивных тапочках маршировали с палочками в руках прямо перед колоннами. Тощие маленькие девочки с палочками в руках. Впереди шагала женщина в спортивном костюме. Инструктор. Не нашли другого места, черт бы их побрал.

– Ложитесь! Ложитесь! – задыхаясь, заорал он. Сердце бешено колотилось.

И тут же увидел еще один фонтанчик песка и услышал два выстрела, один за другим.

– Ложитесь!

Но они замерли на месте, удивленно таращась на него. Черт побери, что у этой бабы с головой? Ради Бога, уложи детей на землю. Глупые девчонки! Где же Гиббонс?

Они были в футах тридцати от него. Маленькие кретинки с вытаращенными глазами. Возле одной из колонн Тоцци заметил Гиббонса. Тот глядел на него, качая головой.

Тоже мне умник. Будто я сам не понимаю, что он не может стрелять, когда кругом дети. Чертова инструкторша. Такую дуру следовало бы пристрелить.

Тоцци хотел рвануть влево к воде, но потом передумал и нырнул под настил набережной. Там было темно и прохладно, слабые блики света пробивались в щели, над головой топот ног гуляющей толпы. Песок тут был влажный и идти было легче, но приходилось кружить среди бесчисленных мшистых свай.

Он остановился за одной из них, поджидая, когда глаза привыкнут к сумраку. Потом взглянул на залитый солнцем песок на берегу, и – дзинь! – пуля отломила щепку от сваи прямо у него над головой. Он упал на колени, быстро переполз к следующей свае и уставился на черный ряд вертикальных подпор. Возле одной из них он заметил темный силуэт. А где же второй ублюдок?

Проклятье. Тоцци рванул вперед – ноги болели, голова раскалывалась, – недоумевая, где же второй преследователь и где, черт побери, Гиббонс? Становилось все темнее и холоднее. Что там впереди? Ни хрена не видно. Он чувствовал себя загнанным в ловушку – ни оружия, ни возможности выбраться отсюда...

И тут он увидел свет – тусклую двадцатипятиваттную лампочку, освещавшую бетонные ступени. Он зигзагами помчался к лестнице. У него не было выбора. На лестнице было холодно, но, увы, не настолько, чтобы остудить его пылающую голову. Он поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Наверху была деревянная, вся в трещинах дверь со ржавым висячим замком. Тоцци на полном ходу врезался в нее плечом – бамс! – и согнулся от невыносимой боли, электрическим разрядом пронизавшей тело. Внизу послышались голоса, и он сразу вспомнил гнусавое хныканье блондинчика на стоянке машин в тот день. Он вскочил на ноги и принялся толкать плечом дверь, пока она не треснула посередине. Преследователи были внизу, он слышал их. Он надавил на дверь спиной – раз, другой, – она поддалась, и он, потеряв равновесие, рухнул на бетонный пол. Тоцци перекатился на бок, вскочил и не раздумывая помчался вперед по темному коридору с зелеными стенами. На потолке были тусклые лампочки в красных металлических сетках, по обе стороны коридора – запертые двери. В конце его Тоцци увидел железную лестницу с дверью наверху, из-под которой пробивался свет. Слава Богу, значит, дверь не заперта. Тоцци с грохотом взлетел вверх по железным ступеням, задыхаясь, ворвался внутрь и закрыл за собой дверь. Слева была кирпичная стена, справа – бархатный фиолетовый занавес, перед ним загораживая дорогу, стояли складные стулья, напольный вентилятор и пюпитры. Он замер и, задержав дыхание, прислушался, не стучат ли по железным ступеням шаги преследователей. Но услышал только шум, доносившийся из-за занавеса.

Тоцци опустился на колени и заглянул под занавес. Поначалу он ничего не понял. В зале сидели