давний эпизод – обладатель черного пояса айкидо отражал атаку рендори, нападение на него пятерых парней разом. Великолепное зрелище – черный пояс, сохраняя полнейшее спокойствие, с легкостью разбросал нападавших в разные стороны. Но он уже упустил момент. Нужно действовать прежде, чем тебя успеют схватить. А сейчас Винни и Тутси держали его, заломив ему руки за спину. Освободиться из такого положения практически невозможно. Во всяком случае, для него. Проклятье. Все кончено.

– Эй, Ленни, может, скажешь, в чем дело? – спросил он, пытаясь изобразить на лице улыбку.

Ленни не потрудился ответить. Он поглядел на Джерри и Фрэнка и сказал:

– Приступайте.

Джерри сжал огромный кулак, и Тоцци получил такой апперкот в живот, что взлетел бы на воздух, если бы те двое не держали его. Он согнулся пополам, но Винни и Тутси заставили его выпрямиться, и Джерри врезал ему еще разок, теперь уже по ребрам. Пронзительная боль, точно камертон, завибрировала в теле.

– Пусти-ка меня, – сказал Фрэнк, отодвинув плечом Джерри. Он вмазал Тоцци ладонью по уху – словно острый шип вонзился в мозг. Фрэнк сжал кулак и ударил прямо в лицо, голова Тоцци безвольно откинулась назад.

Щека стала горячей, потом онемела. Кто-то захихикал. Фрэнк врезал еще раз, по тому же месту. Потом новый удар, в переносицу. Тоцци зажмурился от боли, но вместо искр перед глазами поплыли какие-то зеленоватые червячки, прозрачные и светящиеся. Кто-то схватил его за волосы и дернул голову назад, затем последовал еще удар в живот. Тоцци уже почти не чувствовал боли. Но его очень тревожили эти светящиеся червячки. Они были похожи на хромосомы под микроскопом. Тоцци боялся, что это мозговые клетки, светящиеся духи умирающих клеток его мозга.

Он открыл глаза, но его ослепил яркий свет голой лампочки на стене. Он смог различить только чей-то темный силуэт. Потом еще удар, и он согнулся пополам.

– Поберегите руки, – послышался голос Ленни.

Что-то жесткое и твердое ударило его по лицу. Тоцци показалось, что у него треснула скула. Колено – Фрэнк или Джерри, не важно кто, врезал ему коленом по лбу. Снова появились зеленоватые червячки – мертвые клетки мозга.

Его вдруг отпустили, и он рухнул на пол, тело обмякло, как мешок, словно в нем не было скелета, способного удержать расползающуюся плоть. Он попытался открыть глаза, но не смог вынести слепящего света.

Последнее, что он запомнил, были холодный бетонный пол под горящей щекой и светящиеся червячки перед глазами.

Предметы понемногу приобретали все более четкие очертания – лампа, окно, стол, – но не было сил пошевелиться. Он закрыл глаза, не решаясь выпрямиться, боясь, что застонет. Похоже, он пришел в себя, так, по крайней мере, ему казалось. Он помнил, как Ленни и охранники волокли его вниз по лестнице – свет становился все мягче, в воздухе уже не пахло холодным бетоном, – они втащили его в коридор и швырнули на этот зеленый бархатный диван. Должно быть, некоторое время он пролежал без сознания – он не знал точно, сколько именно. В голове застучало, стало больно смотреть. Он немного переждал, пока боль утихнет. Чувствовал он себя препогано, правда, червячки больше не плыли перед глазами. И слава Богу, подумал он.

Прошло минут пять, а может, и час, прежде чем он снова решился открыть глаза. Теперь кто-то сидел за столом – телефонный провод возле большого кожаного кресла, локоть на подлокотнике, в руке карандаш. Тоцци разглядел большую картину на стене – портрет семейства Нэш, Расс в темно-синем костюме склонился над сидящей Сидни. На Сидни лиловое платье с глубоким декольте и широкой юбкой, как у Скарлетт О'Хара. Возле стола мольберт, на нем плакат – Уокер и Эппс, набычившись, глядят друг на друга. Сенсационная «Битва на побережье». В голове снова застучало. Тоцци закрыл глаза.

– Как голова, Томаззо?

Тоцци открыл глаза. За столом сидел Нэш и весело глядел на него. Тоцци отчетливо видел его улыбающееся лицо на фоне зеленой кожаной спинки кресла с медными гвоздиками по углам. Вид у Расса был вполне довольный.

– Может, мне не стоит больше называть вас Томаззо? Игра окончена?

Тоцци ничего не ответил. Он вперил взгляд в ковер, почесывая затылок. Чертов мистер Всезнайка.

Нэш что-то взял со стола и развернул. Это была футболка с той же картинкой, что и на плакате: Уокер и Эппс. Сверху надпись: «Битва на побережье». Снизу более мелкими буквами: «Атлантик-Сити, отель „Плаза“, 12 мая».

Нэш полюбовался футболкой, улыбаясь во весь рот.

– Правда неплохо?

Тоцци выпрямился и поглядел на стол. Он был завален и заставлен всяким барахлом: кофейные чашки, красные сувенирные боксерские перчатки, куклы, видеокассеты, программки, браслеты, булавки, пуговицы. Рядом с мольбертом – боксерская груша с изображением Уокера с одной стороны и Эппса с другой. Нэш, улыбаясь, оглядел все это барахло – хозяин, обозревающий свои богатства.

– Вот что на самом деле приносит прибыль, – сказал он, махнув рукой. – Коммерция.

Тоцци осторожно повернул голову.

– Неужели?

– Именно так. Сам по себе поединок ничего не стоит. Слишком много желающих поживиться добычей, слишком много жаждущих урвать свой кусок. Торговля – другое дело. Ведь ее контролирую я один. – Он указал пальцем себе в грудь. – Все это мое, если не считать некоторого вознаграждения каждому из боксеров. Я вижу по вашему лицу, что вы полагаете, будто я мелю вздор. Кому понадобится это барахло? Но подумайте сами, люди на взводе, ждут не дождутся боя, с ума сходят от ожидания. Это уже не чепуха. И не только тут у нас – повсюду, повсюду будет транслироваться поединок, все кабельное телевидение, восемьсот шестьдесят три студии по всей стране.

Все фанаты, присутствующие на поединках вроде этого, хотят оставить что-то на память, подарить детишкам, они-то и раскупают эти футболки, перчатки, кофейные чашки. Чем лучше бой – а я уверен, что все пройдет прекрасно, – тем больше людей покупают сувениры, даже когда все уже позади, чтобы сохранить в памяти свои впечатления и переживания. Понимаете, о чем я говорю? Я знаю, что это может показаться странным, но так все и происходит. – Нэш покачал головой и снова развернул футболку. – Двадцать баксов за футболку, красная цена которой два доллара. Разве это не грабеж? Что скажете?

Тоцци нахмурился.

– Ничего не скажу.

– Вот как? – Нэш взял красные боксерские перчатки и принялся натягивать их на руки. – Люди, подобно вам, живущие на зарплату, понятия не имеют о том, как работают деньги. Большие деньги.

– Пожалуй, вы правы. – Тоцци глядел на картину на стене:

Сидни в лиловом платье.

– Деньги должны все время оборачиваться, чтобы приносить пользу. Это похоже на игру в наперсток. – Нэш попытался изобразить некие манипуляции рукой в перчатке. – Я передвигаю их сюда, потом туда, но главное в том, что двигаю их именно я. Поэтому я всегда знаю, где что, находится, и всегда выигрываю. И дело тут не в мошенничестве. Дело в контроле.

Тоцци потрогал нос. Кажется, сломан, вокруг ноздрей корка запекшейся крови.

– Чего ради вы рассказываете мне это?

– Почему я рассказываю вам, Майк? – рассмеялся Нэш. – Вам прекрасно известно почему. Потому что я знаю, кто вы на самом деле.

– Так кто же я? Кто вам сказал это? Ваша любимая женушка?

Нэш пододвинул кресло к резиновой груше и принялся молотить по ней.

– Я не знаю вашего настоящего имени, но это не имеет ни малейшего значения. Зато я знаю, что вы чей-то мелкий шпик. Скорее всего агент налоговой инспекции. Или инспекции по торговле алкоголем, табаком и оружием. Так я полагаю, но меня это абсолютно не волнует. Не вы первый и не вы последний. В Вашингтоне всегда найдется какой-нибудь умник, считающий, что он сумеет внедрить в мою систему своего