Она улыбнулась:

— Ты не в претензии, что я ворвалась к тебе так запросто?

— Нет, — честно признался я. — Мне нужна любая полезная информация.

— Ну и хорошо.

Роберта поднялась с постели и направилась к двери. Я заметил, что шорох голубого шелка отличался от шороха голубого шифона. Она оглянулась и произнесла с улыбкой:

— Спокойной ночи, Дэнни.

— Спокойной ночи, — ответил я.

Следующие десять минут я размышлял о том, что нужно как следует выспаться. В конце концов я встал, направился на кухню, соорудил себе еще один коктейль и вернулся в спальню. Через пару минут опять раздался тихий стук в дверь — конечно, это была Роберта.

— Дэнни, ты не спишь?

— Нисколько, — ответил я.

— Я просто хотела извиниться.

— За что?

— За этот идиотский розыгрыш.

Я улыбнулся:

— Ничего страшного, наоборот, ты заслужила медаль за спасение утопающих.

Она заколебалась:

— Но ведь ты же не полез бы в воду, если бы я...

— Ложись спать, — проворчал я. — Не забудь, тебе завтра рано вставать и готовить завтрак!

— Хорошо.

Она прищурила глаза и, казалось, вот-вот замурлычет.

— Спокойной ночи, Дэнни, и спасибо!

Легкий шорох шелка — и она исчезла. Я допил коктейль, но понял, что не смогу уснуть, поэтому начал сам с собой мысленные дебаты, закончившиеся единогласным решением — выпить еще один бокал, исключительно в терапевтических целях, для успокоения нервов и тому подобное. Я еще раз прошествовал на кухню, смешал коктейль и возвратился в спальню. Эта процедура стала напоминать какой-то ночной кошмар, решил я, залезая в постель, и нисколько не удивился, услышав через шестьдесят секунд стук в дверь. Когда Роберта заглянула, на ее лице было выражение как у Флоренс Найтингейл — знаменитой сестры милосердия времен Крымской войны.

— Не можешь заснуть? — тихо спросила она.

— Уснешь тут. Толкучка, как на Центральном вокзале! — пожаловался я.

Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и зашуршала шелком в сторону постели. С минуту стояла надо мной, глядя с такой преданностью в глазах, что мне стало не по себе.

— Да, я не могу уснуть, — сказал я. — Но это не значит, что и ты не должна спать.

— Все из-за меня, — хрипло произнесла она. — Ты чуть было не утонул, как тут заснешь. Все нервы напряжены и... — Она взглянула на бокал на ночном столике. — Сколько коктейлей ты выпил?

— Три, — признался я.

— И никакого результата?

— Как видишь.

Она многозначительно кивнула:

— В таких случаях алкоголь не помогает.

— Что вы порекомендуете, доктор? — ехидно спросил я.

Глаза чайного цвета заблестели, чувственная нижняя губка искривилась в игривой усмешке.

— Я что-нибудь обязательно придумаю, обещаю.

Она отвернулась, прошлась по комнате пару раз, задумчиво нахмурив брови. Потом внезапно остановилась, щелкнув пальцами.

— Ну конечно!

— Только не вздумай предлагать ночной заплыв, — торопливо затараторил я.

— Ничего подобного, Дэнни, — хрипло сказала она и повернулась ко мне лицом, неторопливо расстегивая пуговки.

— Есть только один способ усыпить тебя, Дэнни, и уверяю, это совсем не больно!

Халат соскользнул с ее плеч и мягко приземлился на пол. Под ним оказалась короткая ночная рубашка, и эта рубашка подействовала на меня как залп крупного калибра, особенно когда на Роберту упал свет от ночника. Наверное, это ночная рубашка для знойных ночей, потому что я ощутил раскаленное дыхание пустыни. Из того же материала, что и халат, она облегала ее до талии, а затем превращалась в водопад кружев, доходивших до бедер. Роберта напоминала дорогой подарок, искусно упакованный в целлофан таким образом, что с первого же взгляда было ясно, насколько он ценен.

Она направилась к моей постели. Ее грудь плавно подпрыгивала, а кружева волновались, как пачка балерины. Она наклонилась и быстрым движением руки отбросила покрывало. Удивление отразилось на ее лице, а я попытался изобразить застенчивость, так как ничего другого не оставалось.

— Почему ты без пижамы? — пробормотала она.

Я решил, что лучшим ответом будут практические действия, поэтому сел, схватил ее обеими руками за талию, поднял в воздух и бросил на постель рядом с собой. Подол ее ночной рубашки закрутился вокруг шеи, что ее нисколько не смутило. Блеск чайных глаз превратился в пожар четвертой степени, который я тут же попытался потушить поцелуем. Она крепко обняла меня за шею и острыми ноготками исполнила болезненную барабанную дробь призыва к атаке на моей спине. «Вот тебе и Флоренс Найтингейл», — восторженно подумал я длительное время спустя. Она наверняка изменила бы ход истории, если бы принимала участие в Крымской войне, — легкая кавалерия атаковала бы только ее госпиталь!

Я проснулся от солнечного света, проникшего в окно, и посмотрел на пустое место рядом, потом самодовольно улыбнулся и начал принюхиваться, надеясь уловить аромат жарящегося бекона.

Но тщетно.

Значит, она готовит на завтрак что-то другое. Мои нервы были в отличном состоянии, вчерашние срывы не оставили никаких следов. Я легко выпрыгнул из постели, принял освежающий душ. Быстро побрившись и одевшись, устремился на кухню. Роберты там не было.

Возможно, она еще принимает душ и одевается.

Я зашагал по коридору к ее спальне и без стука открыл дверь с возгласом:

— Сюрприз!

В спальне ее тоже не было.

Может, она решила с утра искупаться? Но, осмотревшись, я понял, что это не так. Кто пойдет купаться с полным чемоданом?

Она исчезла, скрылась, растворилась в воздухе.

Я заковылял на кухню и приготовил кофе. Яичница оказалась такой отвратительной на вкус, что я бы и не поверил, если бы сам не попробовал. Воспоминания болезненно отзывались во всем теле. Ох уж эта Флоренс Найтингейл! Я все еще слышал, как она встревоженно спрашивала: «Ты не спишь, Дэнни?» — да еще три раза подряд! — пока окончательно не убедилась, что ей придется всю себя отдать исцелению моей бессонницы. Идиллия разбилась вдребезги, когда я понял, что вовсе не мой неотразимый шарм привел ее в мою постель. Просто она пошла на крайние меры для моего усыпления: только так она могла беспрепятственно улизнуть из дома.

Я нашел в справочнике номер телефона конторы по найму автомобилей и позвонил туда. Они обещали пригнать машину через тридцать минут, которые я потратил на сборы в дорогу. Я надел кобуру с особой осторожностью, чтобы из-за расстройства случайно не прострелить себе ногу. Это был рекорд: не прошло и двадцати четырех часов, а я потерял даму, которую меня наняли охранять, ее компаньонку и даже