— Нам позвонили и сообщили об убийстве, — медленно, словно подбирая слова, сказал Чейз. — Итак, где труп?

— Труп? — почти неслышно пискнула Хелен Милз. Очевидно, в подсознании Марго сработал условный рефлекс — она нажала кнопку. Крышка огромной коробки с жужжанием раскрылась — словно сработала тяжелая пружина. Из коробки появилась верхняя часть тела клоуна с широко ухмыляющимся лицом.

Стихли испуганные крики, а клоун так и остался наполовину высунувшимся из коробки. Туловище его слегка покачивалось вперед-назад. Если это была идея Кендалла — поместить в коробку попрыгунчика огромных размеров, — то Касплин был, черт возьми, прав, когда говорил, что знаменитый продюсер обладал разумом школьника. Но что-то было не то с лицом клоуна. Даже под толстым слоем' грима была заметна его меловая бледность. В тот момент, когда клоун качнулся ко мне, я подошел поближе. Его глаза неподвижно смотрели на меня...

— Боже мой, — прошептала рядом Марго. — Это Пол!

Только теперь до меня дошло, что толстая красная черта поперек его шеи вовсе не была нарисована. Кто-то перерезал ему горло от уха до уха.

Порядком измотанный, я попал в свою контору только около десяти часов на следующее утро. После того как обнаружили тело Кендалла, лейтенант Чейз сделался, так сказать, жизнью и душой вечера. Он задавал вопросы до тех пор, пока лицо у него не посинело. Это произошло только к четырем утра. Насколько я понял, ответы на вопросы ничего для него не прояснили.

Фрэн Джордан, моя рыжеволосая секретарша с серо-зелеными глазами, успела побывать в модном магазине. На ней был элегантный и дорогой кашемировый пуловер, который подчеркивал совершенную форму ее груди.

— Вижу, вам понравился мой новый пуловер, — сказала она. — Моя врожденная стыдливость не позволяет мне предположить, что вас заинтересовало что-то другое.

— Я подумал, что плачу тебе слишком большое жалованье, — задумчиво произнес я. — Кашемир для офиса — однако!

— Это новая модель, Дэнни Бойд. В целях экономии они ее несколько обузили. Я вижу, вы не в духе. Что-нибудь случилось? Провалили дело Донны Альберты?

— С чего ты взяла? — хмуро спросил я.

— Из утренних газет. Они полны материалов об убийстве Пола Кендалла. Как мне помнится, вчера вы были приглашены к нему на вечер.

— Был я там, — согласился я. — Между прочим, меня нанимали не для того, чтобы я нашел убийцу Кендалла.

— Вы совершенно правы, Дэнни! — Она обворожительно улыбнулась. — Просто я вспомнила то, о чем вы очень часто твердите: “Частный детектив намного проворнее полицейского-профессионала”. Теперь все расставлено по местам: полиция пытается найти убийцу Кендалла, вы — убийцу собаки Донны Альберты!

Я попытался проигнорировать это саркастическое замечание и снова уставился на пуловер. Скоро прирожденный исследователь, каким я всегда считал себя, взял верх над моими оскорбленными чувствами.

— Ты занималась пением, когда была ребенком, Фрэн? — лениво спросил я.

— Хотите знать, была ли я наушницей?[2] — Фрэн подумала. — Иногда ябедничала на свою старшую сестру, но на мальчишек никогда не жаловалась.

— Ладно, это все пустяки, — устало сказал я и поплелся к себе в кабинет.

— Эй, Дэнни! — окликнула она меня. — Чуть не забыла — начиная с половины десятого несколько раз звонил какой-то Касплин. Просил позвонить ему прямо сейчас.

— Отлично, — повеселев, сказал я. — Кстати, у него тоже рыжая секретарша. Только у нее побольше, чем у тебя.

— Вы имеете в виду, что она выше ростом? — ледяным тоном спросила Фрэн.

— Частично, — согласился я. — Когда у меня будет много свободного времени, я напишу статью о том, почему матери должны давать своим дочерям уроки пения.

— Так вы о пении! — Ее лицо посветлело. — Я действительно пела в хоре, пока училась в средней школе. А что?

— Сразу видно. — Я был очень доволен. — Размер тридцать восьмой, верно?

Я быстро захлопнул за собой дверь, чтобы Фрэн не успела ничего ответить. Сев за большой стол, я придвинул к себе телефон.

Ответило слегка сиплое контральто, принадлежавшее рыжеволосому изваянию.

— Это Дэнни Бойд, — бодро сказал я. — Слышите скрипки?

— Только аденоиды, — сухо ответила она. — Мистера Касплина нет!

— Вы уверены? — спросил я укоризненно. — Под стол не заглядывали?

— Повторяю второй и последний раз, — сказала она раздраженно. — Мистера Касплина нет!

— Возможно, он передумал, — как ни в чем не бывало продолжал я. — Он звонит мне — меня нет, он просит позвонить ему — теперь нет его. Можно провести остаток жизни, отсутствуя одновременно. Знаете, я готов иногда поотсутствовать вместе с вами.

— Ладно, — с неожиданной дружелюбностью сказала она. — У него действительно были причины поговорить с вами. Не кладите трубку.

Несколько щелчков, и птичий голос Касплина защебетал мне в ухо.

— Рад, что вы позвонили, Бойд, — оживленно начал он. — Вы, наверное, догадываетесь, что эта ужасная смерть вызвала хаос в постановке?

— Могу себе представить, — осторожно ответил я.

— Но, как ни странно, во всем этом есть кое-что положительное. — Голос у него стал вкрадчивым. — Мисс Альберта совсем забыла о своем горе. Я имею в виду пекинеса. Честно говоря, я очень рад. Все, чего мне сейчас хочется, — это прийти в себя. Надеюсь, вы согласитесь со мной, Бойд, что при данных обстоятельствах расследование лучше всего прекратить.

— Меня нанимала Донна Альберта, — вежливо ответил я. — Она и должна сообщить мне о своем решении прекратить расследование.

— Я ее менеджер, — холодно напомнил он. — Нанимал вас я, Бойд, и если вы настаиваете, я отказываю вам.

— Отлично, — ответил я. — Я пришлю вам счет за потраченное время.

— В этом нет необходимости, — чирикнул он. — Назовите сумму, и я выпишу вам чек — можете забрать его у Максин в любое время.

— Максин? — переспросил я.

— Это моя секретарша, — с нетерпением ответил он. — Сколько я вам должен?

— Пятьсот долларов. Последовала оглушающая пауза.

— Пятьсот... — Его голос прервался. — За двенадцать часов работы?

— Малыш, — холодно произнес я, — у меня был очень перегруженный день!

Я опустил трубку, не дав ему возможности ответить. Закурив, посмотрел на часы и решил, что пора выпить кофе. Но поскольку я остался без работы, следовало подумать об экономии. Если пригласить с собой Фрэн, она могла бы оплатить счет, а я бы выпил кофе и заодно расспросил бы ее, чем она еще занималась в детстве. В конце концов это могло бы привести меня к желанному результату. Нацепив на лицо довольную ухмылку, я вышел в приемную. Но Фрэн опередила меня.

— Требую повышения жалованья! — выпалила она. — За такую почасовую плату вы можете позволить себе утроить мне жалованье!

— Подслушивала? — обвиняюще спросил я.