как-никак прошло… Но вид, конечно, унылый. Не то там мор, не то осада…

— Некоторые люди, к числу которых принадлежу и я, полагают, что вселенная состоит из трех уровней, — продолжал шаман, созерцая нечто находящееся за пределами кухни (а воможно, и за пределами нашего мира). Для человека, незнакомого с техникой особого вида медитации, обычно называемого шаманством, доступен лишь средний уровень. Смею утверждать, что как верхний, так и нижний миры могут весьма напоминать знакомые нам места. Там текут похожие реки, произрастают похожие леса и существуют города, почти идентичные, скажем, Москве или Мадриду… Хотя все это одна видимость.

— Почему? — ляпнул Синяков, мало что понявший из предыдущих слов.

— Посудите сами… Если человек может существовать на небесах или в преисподней только в качественно ином состоянии, то и сами эти миры должны кардинальным образом отличаться от нашего, срединного…

— Ребята, завязываем! — Стрекопытов постучал ногтем по стеклу своих часов. — Отлет через два часа. А ведь аэропорт, мать вашу, не за углом.

— Всего пару минут, — заверил его шаман. — Без этой информации Федору Андреевичу будет нелегко разобраться в некоторых событиях, участником которых он, возможно, станет. Город, о котором мы ведем речь, пребывает в весьма странном состоянии. То, что вы успели заметить в тот момент, когда ваша душа… обрела некоторую свободу, могло быть только тенью настоящего города. Его призрачным двойником, пребывающим в преисподней… Не знаю, что здесь причиной, магия проклятого места или воля очень сильного злого духа, но вам предстоит столкнуться с немалыми трудностями. Так что будьте готовы ко всему…

— Действуй с оглядкой и не тряси зря рогами, — с видом знатока посоветовал Стрекопытов.

— Увы, ваши советы актуальны только для нашего родного мира, — произнес шаман невесело. — На небесах, не говоря уже о преисподней, все привычные понятия обесцениваются. Ко всему приходится приспосабливаться заново… Как птичке к подводной жизни.

— А такое возможно? — усомнился Синяков. — Я про птичку.

— Имеется в виду не простая птичка, а волшебная. Наделенная не совсем обычными свойствами… Не удивляйтесь. Из вас мог бы получится весьма незаурядный шаман. То есть человек, способный по примеру духов странствовать между мирами.

С улицы раздался длинный автомобильный гудок. Судя по его мощи, тачка, зафрахтованная Стрекопытовым, весила никак не меньше десяти тонн.

— Желаю удачи. — Шаман повернулся к окну спиной и впервые встретился с Синяковым взглядом. — Предсказать судьбу человека очень сложно. А вашу и подавно. Поэтому будем надеяться на лучшее. Вашу душу я кое-как подлатал. В дальнейшем полагайтесь только на себя самого. Не забывайте, что собственных сил и способностей у вас вполне достаточно.

— Так говорите, шаман бы из меня получился? — поинтересовался Синяков, еще недавно искренне —полагавший, что из него даже путный сборщик стеклотары не вышел бы.

— Безусловно.

— А учиться для этого надо?

— Желательно. Но вовсе не обязательно. Главное — способность, а опыт придет потом. Я знал одного очень известного шамана, который все свои качества приобрел самостоятельно в течение буквально пары часов. Правда, эти часы он провел в могиле, переполненной трупами… А вас, похоже, привлекает эта стезя?

— Попробовать не мешало бы…

— Посоветуйтесь со знающими людьми, если такие вам встретятся. Почитайте соответствующую литературу. Сейчас она поступает в открытую продажу. А главное, сосредоточьтесь на своем внутреннем мире… Вот эти вещицы примите от меня на память, — он протянул Синякову небольшой сверток, перетянутый резинкой.

— Что там? — осторожно поинтересовался Синяков. — Меня с вашим подарком в самолет пустят?

— Конечно, пустят. Здесь иголка, которая в трудную минуту поможет вам отыскать путь к спасению, и зелье, дым которого следует вдыхать перед встречей с духами. Жечь его можно на чем угодно, хоть на спичке. Жаль, конечно, что у вас нет бубна, но если придется туго, стучите по любому предмету, представляющему собой резонатор. По кастрюле, по бочке, по лошадиному черепу. Только старайтесь придерживаться определенного ритма. Двести двадцать — двести сорок ударов в минуту.

Уже увлекаемый Дроздом и Стрекопытовым к дверям, Синяков успел задать с порога свой самый важный вопрос:

— А как поближе сойтись с духами? Чем их ублажать надо?

— Про кровь я уже говорил. — Шаман вышел вслед за ними в прихожую. — Очень неплохо, если вы сумеете пройти через смерть и воскрешение. Таких людей . духи особенно ценят… Не следует также забывать, что духи всех категорий обладают половыми признаками. Если сможете ублажить кого-нибудь из них в сексуальном плане, покровительство вам гарантировано.

— Духа ублажить?-переспросил Синяков уже из лифта.

— Его.

— Это вы серьезно?

— Вполне. Разве такими вещами можно шутить…

Когда кабинка лифта, на стенах которой каждый из гостей Стрекопытова не преминул оставить свой автограф (кто гвоздем, а кто струёй мочи), поползла вниз, Синяков спросил у Дрозда:

— Неужели вы во все эти предрассудки верите?

— Я придерживаюсь принципов дзен-буддизма, — солидно пояснил участковый. — Это мне как-то ближе.

«Боже мой, — подумал Синяков. — Как изменился мир! Ведь раньше менты придерживались только принципов марксизма-ленинизма. В крайнем случае — алкоголизма. Хотя и в скрытой форме».

Между тем Стрекопытов, желая продемонстрировать широту своего кругозора (хотя о буддизме он знал только со слов знаменитой песни Высоцкого), как бы между прочим заметил:

— В переселение души, значит, веришь, начальник… Ну-ну…

— Душа переселиться не может, поскольку ее не существует, — как о чем-то само собой разумеющемся сообщил Дрозд. — Переселяется карма.

— А это что еще за фигня такая? — удивился Стрекопытов, выволакивая из лифта чемодан, на котором Синяков так и не удосужился замазать грозную надпись «Секретный № З».

— Судьба, если говорить просто, — похоже. Дрозд слегка смущался своих слов. — Но не слепая судьба, как ее понимают христиане или мусульмане, а судьба, предопределенная моим поведением в прежних жизнях.

— В гробу я эти дела видал! — ни с того ни с сего озлился Стрекопытов. — Шаманство! Буддизм! Я вот Завтра пойду в православный храм и свечку Николаю-угоднику поставлю! Так-то оно вернее будет.

— Тем и хорош буддизм, что в его основе лежит принцип терпимости, — произнес Дрозд мягко. — Только это и мешает мне, гражданин хороший, выселить вас из занимаемого помещения, давно превращенного в притон. Статью назвать?

— Не надо. Знаю, — сразу успокоился Стрекопытов. — Тридцать восьмая статья Основ жилищного законодательства. Выселение нанимателя без предоставления другого жилья за нарушение правил социалистического общежития… А разве ее не отменили?

— Для вас — нет, — отрезал участковый.

— Понял, — откозырял Стрекопытов. — Исправлюсь… Постараюсь изменить… эту… как ее… карму.

— Постарайтесь-постарайтесь, — кивнул Дрозд. — А я уж прослежу.

Как и следовало ожидать, под тачкой Стрекопытов подразумевал трехосный мусоровоз, закупленный в Японии по бартеру (мы им — металлолом, они нам — автомобили). Перед прочими видами транспорта этот монстр обладал тем преимуществом, что на правах коммунальной спецмашины имел право игнорировать любые запрещающие, а равно и предписывающие знаки. Поэтому путешествие обещало быть недолгим — через проходные дворы и детские площадки, минуя центральные проспекты с их вечными