— Конечно.
— Он при мне вроде как в адъютантах состоит. Человек, конечно, скользкий, но проходимец еще тот. Любое поручение выполнит, если только какая-нибудь выгода предвидится. Ему-то я и поручил про твоего сыночка справки навести. Сразу обрадую тебя. Жив он и здоров, а на службу определен в первую роту. Это считается правым флангом нашей обороны. Парень, по отзывам, толковый. Ведет себя достойно. А то есть такие, что сразу с ума сходят. Он уже и в дозор ходил, и в стычках успел побывать. Но…
— Что — но? — непроизвольно вздрогнул готовый к любым сюрпризам Синяков.
— По выражению моего порученца, пасут его. Надеюсь, тебе такая терминология ясна?
— Ясна.
— И исходит эта инициатива чуть ли не от самого комбата. А он мужик серьезный. Посторонних терпеть не может. Не приведи господь тебе ему на глаза попасться. Если классификацию бесов сопоставить с классификацией колдунов, то его возможности находятся где-то в районе класса 'а'. Короче, личность очень опасная. Да и по природе он человек тяжелый.
— Зато мотоциклист отменный, — вставил Синяков как бы между прочим.
— Ты разве знаешь его? — У Додика от изумления даже челюсть отвисла.
— А ты как думаешь, кто меня сюда доставил? Сначала обещал с сыном свести, а потом одного на погибель бросил. Вот будет сюрприз для него, если мы вновь встретимся.
—Не хочу вникать в ваши отношения, но, если произойдет конфликт, он тебя в порошок сотрет.
— Однажды уже пробовал, да не получилось. Потом сам еле очухался. Поэтому психологическое преимущество на моей стороне. А кроме того, друг дорогой, не так уж я и прост, как это тебе по старой памяти кажется. Пусть я заговорами не владею, зато меня вашей магией не пронять. Я, между прочим, даже в преисподней успел пару раз побывать.
— Рад за тебя… — По-видимому, Додику нужно было какое-то время, чтобы переварить эти новости. — Только хотелось бы знать, в чем суть твоих трений с комбатом.
— Суть матримониальная…С сестрой его я сошелся. Сначала вроде бы ничего серьезного, а потом привязались мы друг к другу. Вот он и встал на дыбы. Не гожусь, дескать, я ему в свояки.
— Да, дело несколько усложняется. Что же нам такое придумать… Честно сказать, причинить комбату какое-нибудь зло я не могу. Кишка тонка да и рука не поднимется. Здесь на нем все держится. Если его не станет, то завтра же бесы в наш мир проникнут. Выход один — договориться. Я, конечно, тут не авторитет, но кое-чем он мне обязан. Авось и выторгуем твоего сына.
— У меня на авось никогда не получалось, — вздохнул Синяков. — Ох, чую, не отдаст он мне Димку! А нельзя в те края тайком проникнуть? Чтобы свои карты раньше времени не раскрывать.
— Давай попробуем… Я придумаю какой-нибудь повод для визита на позиции первой роты. А там уже будем действовать в соответствии с обстоятельствами.
— Далеко это?
— Не очень. Правда, идти придется по сплошному бездорожью.
— Выдержишь ты?
— Постараюсь.
— На этой тачке и поедешь? — Синяков коснулся инвалидной коляски.
— Что ты! Она только по паркету и асфальту ездит. Да и аккумулятор жалко. Найдем носильщиков…
Похожий на пирата прапорщик, одинаково охотно отзывающийся и на имя Мансур, и на кличку Абрек, действительно оказался человеком пронырливым и пробивным.
Не прошло и часа, как он явился в сопровождении дюжины существ, не скрывавших своего бесовского происхождения. В присутствии хорошо снаряженных против них людей они вели себя довольно скованно и все время косились в сторону столба, возле которого лишились материальной оболочки немало их соплеменников.
Внимательно изучив каждого беса и, видимо, оставшись довольным результатами осмотра, Додик тоном римского патриция, обращающегося к самым распоследним варварам, произнес:
— Условия вам известны?
— Да, да! — вразнобой загалдели бесы, которым, по-видимому, хотелось поскорее покинуть это страшное место.
— Устраивают они вас?
— А куда нам деваться?
— Учтите, мы с вас всю дорогу глаз сводить не будем. Только посмейте какой-нибудь фокус выкинуть.
— Командир, разве можно запретить вороне каркать? — Общее мнение высказала плюгавая тварь, разодетая по моде, принятой в домах терпимости прошлого века. — То же самое касается и нас. Как запретить бесу озорничать и проказничать? Но мы постараемся вести себя пристойно. Только сначала хотелось бы получить задаточек.
— По всем несущественным вопросам обращаться к нему, — Додик указал на Мансура, раздувавшего сложенный из головешек костер.
— Тебе они несущественные, а нам очень даже существенные, — обрадовались выходцы из преисподней.
Мансур, немного пособачившись с бесами, отлучилсякуда-то и скоро вернулся с двумя молоденькими козочками. Одну он привязал к обгоревшему пеньку, а вторую, запрокинув ей голову назад, прижал коленкой к земле.
— Нэ мэ-нэ-э! — жалобно закричала козочка, и Синяков поспешно отвернулся.
За его спиной чиркнул остро отточенный нож, и блеяние перешло в быстро затихающий хрип. Затем тугая струя звонко ударила в жестяное ведро.
— Вам кровь, шайтаны проклятые, а нам шашлык, — произнес Мансур с неподдельным презрением. — Только подальше уйдите, вурдалаки. А то весь аппетит испортите.
Компания бесов уселась в сторонке и пустила ведро по кругу, а Мансур тем временем принялся ловко разделывать обескровленную тушку козы. Нашлось занятие и для Синякова — ему поручили протирать от смазки автоматные шомпола, которые предполагалось использовать вместо шампуров.
В поход выступили сразу после окончания трапезы, тем более что стали волноваться бесы, которых козочкина кровь только раззадорила.
К инвалидной коляске привязали две крепкие жерди, и получилось что-то вроде паланкина, который четверка бесов и взвалила на плечи. Существа эти, весьма примечательные во многих отношениях, особой выносливостью не отличались, и четверки менялись через каждые полчаса.
Впереди всех шел Мансур, выполнявший сразу две роли —проводника и впередсмотрящего. На веревке он вел козу, предназначенную для окончательного расчета с носильщиками. Подначки бесов относительно его сексуальных посягательств на несчастное животное Мансур демонстративно игнорировал.
Замыкали процессию Синяков, одетый в камуфляжную форму с чужого плеча и забинтованный так, что на лице остались только глаза, рот и ноздри, да двое солдат-штрафников, уже успевших отбыть чуть ли не половину своего официального срока.
Они волокли на себе разнообразное снаряжение, предназначенное для борьбы с бесами, включая импортный охотничий арбалет, приспособленный для стрельбы осиновыми кольями, и ранцевый огнемет, едва не сыгравший в судьбе Синякова весьма трагическую роль. Запасные баллоны к огнемету пришлось тащить именно ему.
Солдаты, хоть и считавшиеся здесь ветеранами, чувствовали себя не очень уверенно и все время оглядывались по сторонам. Конечно, их можно было понять. Одно дело сидеть в окопе, наблюдая с вершины холма за хорошо изученными окрестностями, и совсем другое — шагать по незнакомой местности, где каждый куст или камень могут внезапно обернуться врагом.
О своем оружии солдаты отзывались с пренебрежением. Оно было эффективно только против
