и вороват был прапорщик, а спирт разбавить не посмел.

— Закусывай. Ложку мою возьми, если не брезгуешь… Столовые приборы с собой приходится носить. Полевые условия, сам понимаешь.

Изрядная кровопотеря привела к тому, что спирт подействовал на Синякова мгновенно, словно яд кураре. Впрочем, это не помешало ему за один присест уполовинить кашу.

— Тебе оставить? — слегка заплетающимся языком поинтересовался Синяков, когда ложка заскребла по дну котелка.

— Если только чуть-чуть…

— А пить будешь?

— Выпил бы, да нельзя… От первого же глотка околею.

— Неужели ничего сделать нельзя? — Синяков пригубил еще немного спирта и ради разнообразия зажевал его диетиком подорожника. — У меня подружка есть… Городской ведьмой себя называет'. Так она самые разные болезни лечить берется…

— Не для меня это все. — Додик скатал из хлебного мякиша шарик и забросил его себе в рот. — Мне уже ничего не поможет. Ни медицина, ни магия… Впрочем, я за свою жизнь особо и не держусь.

— Я, признаться, тоже. — Синякову стало тепло, а безрадостный пейзаж вокруг, утратив режущую глаза ясность, много от этого выиграл. — Только ради сына еще и трепыхаюсь… А у тебя дети есть?

— Нет. — Додик, до этого сидевший прямо, откинулся на спинку кресла. — Ни детей, ни жены…

— Ну ты даешь! — искренне удивился Синяков. — Скажи еще, что у тебя и баб не было!

— Были, да еще сколько. — Жалкая улыбка паралитика вновь появилась на лице Додика, вернее, только на левой его половине. — Целыми табунами за мной бегали. Я зубами срывал с них бюстгальтеры, а трусы разрезал финкой… Шучу, конечно. Ничего у меня не было, кроме нескольких случайных связей… не затронувших ни мою душу, ни мою плоть. Печально, да?

— Не в бабах счастье! — с чрезмерной поспешностью воскликнул Синяков.

— И в них тоже… Я в институте дико завидовал таким, как ты. Мне ведь и мяч гонять хотелось, и девок трахать, и на танцах стебаться.

— Честно сказать, я про это даже не подозревал. Думал, что тебе все наши пошлые делишки глубоко безразличны. Мы ведь время зря прожигали, а ты был парень научный.

— Если бы… — вздохнул Додик. — Впрочем, об этом уже поздно говорить…

— Ничего не поздно! — Оптимизм Синякова рос прямо пропорционально количеству выпитого, — Надо с бесами контакт установить. С самыми сильными. Уж они-то, наверное, все тайны жизни и смерти знают.

— Поговорочка есть такая: «Не годится с бесом водиться». Очень точно сказано. Ты этого не забывай.., Выпей еще немного и поспи в моей землянке. Тут недалеко. А я тем временем все, что смогу, про твоего сына разузнаю.

— Уговорил. — Синяков взболтнул почти полную фляжку. — Как говорится, первая чарка колом, вторая соколом, а остальные мелкими пташками… Жаль, что тост забыл сказать. Может, за удачу выпить?

— За удачу? — Додик на миг задумался. — Нет, не стоит. Удача — брага, а неудача — квас. В том смысла, что удача коварна и обманчива, как любое спиртное, а неудача, наоборот, отрезвляет… Выпей лучше за тех, кто сейчас думает о тебе.

— Хороший тост, — согласился Синяков и, прежде чем приложиться к фляжке, вспомнил о девчонке, которая (очень хотелось в это верить) сейчас должна была думать о нем и молиться за него,

А иначе чем еще можно объяснить везение, сопровождавшее Синякова в его странствиях по Пандемонию? Ведь там, где другие находят смерть, он нашел нового друга-беса и старого друга-человека…

Перед всеми другими алкогольными напитками спирт имеет целый ряд неоспоримых преимуществ, главными из которых можно считать два. Первое — после употребления достаточно солидной дозы спирта спишь без сновидений, что особенно важно для людей, мучимых нечистой совестью или пребывающих в горе. Второй — приняв при пробуждении некоторое количество любой жидкости, пусть даже обыкновенной воды, вновь приходишь в очень даже замечательное состояние,

Оба эти преимущества, хорошо известные большинству населения нашей страны мужского пола, в полной мере испытал на себе Синяков, сначала крепко уснувший, а затем в самом приятном расположении духа проснувшийся в землянке Додика, где заботливая рука друга оставила для него котелок с жиденьким кисловатым киселем.

Укладываясь спать, он не успел рассмотреть внутреннее устройство землянки и теперь с любопытством оглядывался по сторонам. Кроме вещей, обязательных для всех подобных сооружений, как- то: грубо сколоченных нар, дощатого стола, лампы-коптилки, пустых ящиков, выполняющих роль табуреток, здесь имелось и кое-что иное, относящееся, как говорится, совсем к другой опере. Например, портативный компьютер, выполненный в форме чемоданчика. Или какие-то мудреные электронные приборы, совсем не похожие на те, с которыми Синякову доводилось иметь дело в институте.

Вполне вероятно, что Додик немного прибеднялся, говоря о невозможности проверить магию наукой.

Все случившееся накануне Синяков помнил довольно ясно, хотя раньше после хороших попоек нередко страдал провалами памяти. Возможно, причиной этому был все тот же спирт, почти не содержащий свойственных для дешевой сивухи ингредиентов, лихо истребляющих клетки головного мозга.

Не без удовольствия допив кисель. Синяков поискал умывальник, но, так и не обнаружив его, покинул землянку.

Над Пандемонием стояла могильная тишина. Обугленный и иссеченный осколками столб, сразу вызвавший у Синякова весьма негативную реакцию, был сейчас свободен, а из ямы не доносилось ни единого звука. Надо думать, что испытания были временно прекращены по причине отсутствия подопытных объектов.

Невдалеке на своей самоходной коляске восседал Додик и в какой-то оптический прибор, не похожий ни на бинокль, ни на дальномер, рассматривал дальние дали.

— Проснулся? — осведомился он, не отрываясь от своего занятия.

— Если встал, значит, проснулся, — ежась от вечерней (как ему казалось) свежести, ответил Синяков.

— Всяк бывает. Вспомни институт. Случалось, что на первой паре мы ночные сны досматривали.

Тут только Синяков обратил внимание, что от чахлого леска, в котором они накануне маленький пикничок устроили, одни головешки остались.

— Пожар, что ли, случился? — удивился он.

— Нет, это наша работа. Мы ради профилактики все подозрительные предметы вокруг специальными растворами опрыскиваем. Позавчера вроде все нормально было, а вчера побрызгали на деревья чесночной настойкой, так некоторые из них аж визжать начали. Одним словом, бесы… Сумели-таки незаметно подобраться. Вот и пришлось на всей этой флоре крест поставить.

— Так ты говоришь, это вчера было? — с сомнением переспросил Синяков. — Сколько же я тогда проспал?

— Без малого сутки.

— Ничего себе… — Таких способностей за Синяковым раньше не водилось.

Ему не терпелось узнать последние новости, но как-то неудобно было сразу приставать к Додику с расспросами. Впрочем, тот, поняв состояние Синякова, испытывать его терпение не стал.

— Помнишь прапорщика, который тебя кашей угощал? — спросил Додик, отложив в сторону свой загадочный прибор.