Синякова вдруг осенило:

— Послушайте… Не тот ли вы инспектор дорожно-патрульной службы, которого, по слухам, выкрали оппозиционеры?

— Никто меня не выкрал, — нахмурился инспектор. — Провалился я в какие-то тартарары, вот и все. Хорошо, что я на этот пост набрел. Кстати, точная копия моего родного… Катаклизм, мать его за ноги. Мало того что остался без денежного и вещевого довольствия, так и с начальством связи не имею. Боюсь, уволят меня, как пропавшего без вести…

— Не волнуйтесь. Вас наградили значком «Отличник милиции». Посмертно.

— Наградили справедливо, — сразу повеселел инспектор. — А вот с формулировочкой поторопились. Я еще много пользы принести могу. Сами видите, что пост не покидаю. Службу несу бдительно. Мимо меня ни бес, ни человек, ни собака не проскочат. За истекшие сутки к административной ответственности привлечено, — он заглянул в рапортичку, лежащую на —столе под стеклом, — сорок девять бесов и один человек.

— И как же вы их наказываете? — поинтересовался Синяков.

— По закону. Кого предупреждаю, кого штрафую. Денег, конечно, у бесов нет, приходится принимать продукты питания и материальные ценности. Злостных нарушителей подвергаю содержанию в карцере, — инспектор кивнул на металлический шкаф.

— А махорка да чеснок откуда?

— Тоже штраф. Но уже с земляка. Носится тут один тип. Скорость постоянно превышает. Транспортное средство техосмотр не прошло, регистрационных номеров нет. Короче, тот еще нарушитель. Хотя и в звании капитана. Другим должен пример подавать. Сегодня предупредил его в последний раз.

Поняв, что речь идет о Дарий, Синяков попробовал исподволь выяснить кое-какие интересующие его факты.

— А вообще много здесь людей? — как бы между прочим поинтересовался он.

Инспектору этот вопрос почему-то не понравился.

— Не знаю, — неохотно ответил он. — Попадаются случайные лица вроде вас…

— А капитан этот тогда откуда?

— Я его не спрашивал… Есть тут, по слухам, какие-то воинские части. Бесов сдерживают, чтобы те дальше не проникали… Но, кроме капитана:, я больше ни с кем не встречался.

— Врешь! — крикнул сидевший в шкафу дух. — А у кого ты сало на пистолет выменял? Потом еще всю ночь в карты играли!

— Ах, вот ты как! — Инспектор схватил со стола графин. — Тварь лживая! Сейчас я тебя окроплю!

— Успокойтесь, — Синяков, глубоко сочувствующий всем существам, лишенным свободы, удержал инспектора за рукав. — Кто же верит духам? Не зря ведь их лукавыми называют.

— Верно, — инспектор утер испарину, проступившую на его лбу. — Это он нарочно, чтобы меня очернить… Пистолет еще раньше пропал, когда я здесь в первые минуты без сознания лежал… Сами же бесы, наверно, и подмыли… Вы так и доложите.

— Кому я буду докладывать? — удивился Синяков. — Я тут по личным делам. Сына хочу навестить.

Он где-то здесь служит.

— А-а-а… Дело хорошее. — Инспектор явно не верил Синякову. Стукачей из отдела собственной безопасности он опасался куда больше, чем духов. — Только я вам ничем помочь не могу… У капитана надо бы поинтересоваться.

— Пробовал, — развел руками Синяков. В это время снаружи раздалось гиканье, свист и матерщина, то есть звуки, которые в срединном мире сопровождают наиболее любимые народом мероприятия, как-то: проводы в армию, выдачу зарплаты, маевку, день города, финал футбольного кубка и выборы в верховные органы власти. По какому поводу нынче гуляли духи, надо было еще выяснить.

— Опять за свое! Делать им нечего! — Инспектор, схватив канистру, направился к дверям. — Вы пока от греха подальше здесь побудьте, а я эту свору быстро угомоню.

Пока он, грохоча канистрой, спускался по лестнице, Синяков поспешил занять наиболее удобное для наблюдения место.

Со стороны города катил довольно забавный экипаж — телега не телега, рыдван не рыдван, но что-то четырехколесное. Двигался экипаж исключительно усилиями толпы весьма разгоряченных духов. Надо сказать, что выходцы из преисподней своим обликом и поведением почти не отличались от подвыпивших людей.

— Что там Решетняк делает? — тревожно осведомился обитатель шкафа.

— Асфальт бензином поливает, — ответил Синяков, которого и самого озадачили странные маневры инспектора. — Провел тонкой струйкой одну линию… Потом под углом к ней вторую… Третью… Теперь четвертую, поперек всех… Пятую… кажется, закончил.

— Пентаграмму приготовил, гад, — тяжело вздохнул дух.

Экипаж тем временем скрылся в низине, но уже спустя пару минут возник на гребне холма, плавно спускающегося к посту. Духи запрыгнули в него и с улюлюканьем покатились вниз.

Инспектор, только и дожидавшийся этого момента, закурил, вышел на середину дороги и картинно помахал жезлом — остановитесь, мол.

Духи взвыли, словно похотливые сатиры, узревшие на своем пути невинную девушку. Синяков даже ужаснулся, представив себе участь отчаянного инспектора. Как ни крути, а начальство было право, присвоив ему значок «Отличник милиции» посмертно. Однако все обернулось совсем иначе. Когда между одиноким человеком и кучей разъяренных духов осталось всего метров десять-двенадцать, инспектор метнул недокуренную самокрутку в лужицу бензина, образовавшуюся в том месте, где сходились две линии загадочной фигуры.

Фиолетовое пламя сначала шугануло вверх, а потом расползлось в стороны, нарисовав пятиконечную звезду, в самом центре которой оказался экипаж. Духи взвыли уже совсем другими голосами и посыпались на дорогу. Экипаж, потерявший управление, съехал в кювет и там перевернулся.

Бензин быстро догорел, но несчастные духи, по-видимому, не могли покинуть оставшуюся на асфальте магическую пентаграмму, веками отпугивавшую от людей нечистую силу, но так и не сумевшую спасти великую страну, символом которой являлась.

Духи чихали, кашляли и вполголоса кляли инспектора.

— Это самоуправство! — заявил один из них, больше похожий на хряка йоркширской породы. — Дорога не твоя!

— Моя, раз я здесь поставлен, — спокойно возразил инспектор. — Порядок везде должен быть. А на дороге в особенности.

— Почему ты нас задержал?! Мы домового хоронили! Ты что, поэта Пушкина не читал? — выкрикнул один из духов, забившийся в самую середину толпы. —У тебя совести нет, Решетняк!

— Не вам меня совестить, черти беспятые. — Инспектор снова закурил и стал так, чтобы едкий махорочный дым сносило на духов. — Вы знак «Гужевое движение запрещено» под горкой видели? А если видели, то почему нарушили? Движение у нас какое? Правостороннее. А вы как ехали? Правильно, по встречной полосе. Какая скорость допускается на этом участке? Не выше двадцати километров. Вы же с горки под все сорок перли. Мало вам нарушений? А про похороны и свадьбы вы мне даже не заикайтесь. В правилах дорожного движения никаких исключений не предусмотрено. Ни для покойников, ни для молодоженов, ни для тварей кромешных.

— Эй! — пленный дух заворочался в шкафу. — Послушай меня. Решетняк лекцию целый час читать будет. Я за это время до города доберусь. Отпусти меня, а?

— Не я тебя сажал, не мне тебя и выпускать, — ответил Синяков, хотя все его симпатии были на стороне узника.

— Решетняк меня без суда посадил! Самочинно! — взмолился дух. — Он штрафы незаконно вымогает. Всех кругом замучил, даже своих. Разве ты не понял, что это за тип? Его в Антарктиду зашли, он и там не пропадет. Пингвинов будет штрафовать за переход льдины в неположенном месте.

— Извини, не могу. Как я потом Решетняку в глаза глядеть буду? Он же подумает, что я