— Так прошу вас, не медлите, доложите господину, который носит имя Агуадо, что я имею честь передать ему сведения о важном деле! Скажите ему, пожалуйста, что Валентино должен ему передать в руки письмо.

— Подождите немного здесь, — предложил швейцар, — я сейчас принесу вам ответ.

Несколько слуг, одетых в богатые ливреи, бегали взад и вперед, недоверчиво посматривая на Валентино. Его темный, поношенный плащ выдавал его за слугу незнатного дона. Валентино совсем не заботился о своем внешнем виде. Ему казалось, что вся цель его службы у господина — по возможности действовать быстро и честно выполнять свои обязанности, и поэтому он нисколько не беспокоился о своем плаще, который придавал ему вид странного подмастерья, имевшего дурные намерения.

Швейцар долго оставался в комнатах наверху, но Валентино утешал себя тем, что не так быстро можно вызвать господина из общества, и в особенности в том случае, когда ведется разговор, без сомнения, более чем напряженный.

Увидев, что взгляды слуг обращены на него, и услышав их насмешки, он пробормотал: «Глупые неопытные куклы». По его мнению, это были не слуги, а скорее пресмыкающиеся, умевшие только подавать устрицы и раскупоривать бутылки с вином, то есть такие существа, на которых Валентино смотрел как на вещи, и хоть их нужно признавать, но в глазах мыслящего человека они не имеют никакого достоинства.

Наконец, возвратился швейцар; он спустился по лестнице, на которой был постелен ковер, и потребовал, чтобы Валентино следовал за ним.

— Слава Богу, часы только что пробили полночь, — бормотал слуга Олимпио, поднимаясь по лестнице следом за швейцаром дворца.

Поднявшись наверх, они достигли передней, в которую швейцар попросил его войти.

— Дайте мне письмо, любезный друг, я отнесу его, ответ вы можете подождать здесь, — сказал швейцар таким прямодушным тоном, что Валентино не отважился отказать. Он передал письмо швейцару, который положил его на серебряный поднос и понес в соседнюю комнату.

В это время Эндемо находился в обществе нескольких мужчин, которые объедались за его счет и наслаждались с ним до глубокой ночи. Письмо, полученное им, доставило ему огромное удовольствие, так что он громко рассмеялся и пробормотал похвалу в адрес Годмотер Родлоу. Эндемо тут же понял, что должно было сообщить письмо, а вопрос швейцара о доне Агуадо не оставил никаких сомнений. Это был слуга последнего, который разыскал Долорес и был послан к нему горбуньей, чтобы его нейтрализовали. Эта проказа так превосходно удалась, что Эндемо пришел в веселое расположение духа и ни за что не желал, чтобы доверенный Олимпио ускользнул из его рук. Если новоиспеченный герцог, следуя намекам Годмотер Родлоун, заточит его во дворце, тогда Олимпио ничего не узнает о той тайне, которую уже открыл Валентино. Через несколько дней, наступит тот вечер, в который дон Агуадо должен будет прибыть на мост Цельзия. Относительно его все уже было решено, и теперь только необходимо было, чтобы слуга Агуадо до того времени не встретился со своим господином. Это было нетрудно устроить, если обманутого слугу, чтобы он не смог навредить намеченному плану, продержать в заключении.

Эндемо имел среди своих приближенных англичанина-камердинера, который в подобных случаях был всегда решительным и исполнительным. Джон был уже немолодой, но зато очень опытный малый, отличавшийся основательной силой и удивительной хитростью. Он был похож на бульдога, так как у него был широкий, длинный нос, который его уродовал, но при этом придавал лицу дикое, решительное выражение. Этот Джон был во многом похож на своего господина, ничто не могло его остановить, он всегда выполнял все, что ему было поручено, не заботясь о последствиях, — ему и хотел поручить мнимый герцог караулить слугу Олимпио.

Эндемо извинился перед гостями, сделал знак Джону и вышел с ним из зала в переднюю, где ожидал ответа Валентино.

— Вы слуга дона Агуадо? — спросил Эндемо с важной снисходительностью Валентино, который поклонился. — Так идите за моим камердинером. Ваш господин останется еще некоторое время в зале. Джон, угости твоего товарища в комнате около кухни, пока благородный дон Агуадо не покинет дворец!

Камердинер Эндемо моментально понял желание своего господина.

— Прочитал ли мой господин письмо? — спросил Валентино.

— Без сомнения, любезный друг! Он приказал вам подождать его, — сказал Эндемо и шепнул стоявшему возле него Джону: — Смотри, чтобы этот парень не ускользнул. Замани его вниз, в комнату около кухни, и запри его там!

Мнимый герцог возвратился к своим гостям, а его камердинер попросил Валентино следовать за ним. Он простодушно шутил по поводу того, что и слуги могли бы выпить бутылку вина, так как господа наверху пьют уже десятую.

Валентино немного удивили последние слова камердинера, так как он не мог себе объяснить, почему его господин вошел так быстро в столь близкие отношения с герцогом Медина и поэтому решил вести себя довольно осмотрительно, так как у него мелькнуло подозрение. Нет, подумал Валентино, здесь что-то неладно — и решил быть все время настороже.

Он спустился с Джоном, произведшим на него не совсем приятное впечатление, по задней лестнице и последовал за ним через кухню в комнату, которая не очень ему понравилась. Хотя камердинер объяснил, что эта комната предназначена для прислуги и в ней они обедают, но Валентино нашел, что она скорее похожа была на тюрьму.

Однако он должен был выглядеть веселым, несмотря на то, что в нем все больше и больше возрастало подозрение и несмотря на то, что он опять был обманут, когда спросил, находится ли его господин дон Агуадо все еще в зале и не уедет ли без него. Ему ответили, что все мужчины еще наверху и не думают отправляться домой.

— Должно быть, наверху очень весело, — проговорил камердинер, ставя лампу на стол. Сядьте рядом со мной. Вот бутылка, которая должна нам понравиться. За этот сорт вина я готов отдать свою жизнь.

Валентино смотрел, улыбаясь, на слугу с лицом бульдога, который, откупорив бутылку, поспешно принес несколько стаканов, разлил вино и чокнулся с ним; этот англичанин произвел особенное впечатление на испанца! Валентино должен был сознаться в душе, что отродясь еще не встречал такого неприятного лица.

— Да здравствуют наши лорды, — воскликнул Джон, садясь поудобнее на жесткий деревянный стул; он снова наполнил стаканы и, держа двумя пальцами стакан, поднял его по примеру английских джентльменов. — Да здравствуют наши лорды, разве вы не согласны со мной? Выпейте, если вы так же думаете об этом!

— За этим дело не станет, — пробормотал Валентино, который охотно пил хорошее вино. — Однако скажите, маркиз также еще находится в зале?

— Маркиз, дон, герцог и еще несколько лордов — все еще наверху, — воскликнул Джон.

Мы увидим, что этот Джон принадлежит к тем опасным и жалким людишкам, которых большое количество среди прислуги в Лондоне.

Пугающая наружность — сходство с бульдогом — производила на Валентино отрезвляющее действие, как будто природа нашла возможность поставить на его лбу печать подлости.

Но для целей благородного сеньора Эндемо, мнимого герцога, был необходим такой решительный, нечестивый парень. Валентино инстинктивно почувствовал, что ему грозит опасность и решил всеми силами ей сопротивляться. Он скоро заметил, что слуга герцога желал его напоить. Но Валентино был довольно осторожен и умен, для того чтобы не понять это намерение.

Во-первых, как истый испанец он не мог выпить много крепкого вина и поэтому нашел способ незаметно выливать из стакана, когда убедился, что не в состоянии больше пить.

Джон лишь удивлялся натуре своего гостя; он неутомимо наполнял стаканы, а тот не пьянел. Однако все-таки и англичанин должен был остановиться, так как почувствовал на себе действие вина, хотя выпил наполовину меньше того, что предлагал Валентино.

«Вино произведет свое действие, — говорил сам себе Джон. — Во всяком случае, я выполнил приказ господина и привел слугу дона Олимпио в комнату, которую удобно превратить в тюрьму, так как