Лондон, этот же вагон идет дальше, — сказал кондуктор удивленной старухе. — Торопитесь, вам следует идти вон туда.

Он указал на вагон, в котором сидел Валентино. Родлоун не успела опомниться, как кондуктор втолкнул ее в одно из купе, между тем локомотив довольно громко просвистел. Она едва успела сесть, как поезд с треском и шумом пришел в движение. Горбунья увидела, что Валентино сидел в другом купе, смотрел в окно и поэтому ее не заметил. Однако она села к нему спиной и согнулась, что ей легко было сделать, и высокая спинка полностью ее закрыла. Дорога до Лондона заняла не больше получаса. Старуха осторожно держала письмо под старым платком, боясь его помять и запачкать, и время от времени со стороны наблюдала за слугой Олимпио, который не мог ее заметить и даже не смотрел в ту сторону. Вагон был слабо освещен, но зоркие глаза старой Родлоун могли ясно различать лица людей, сидевших вдали.

Равномерно постукивали колеса вагонов, как будто напевая какую-то унылую песенку, мелькали станции, полустанки и наконец наши путешественники прибыли в Лондон.

Горбунья с большой поспешностью вышла из вагона и пробралась через толпу к выходу. Здесь она остановилась, держа письмо в руках, и смотрела на проходящих. Когда же Валентино приблизился к ней, она воскликнула:

— Слуга милорда Агуадо! Где слуга Агуадо?

Проходящие смотрели на маленькую горбунью и, конечно, не находили ничего подозрительного в поведении этой женщины, которая в толпе желала помочь себе своим громким, низким голосом. Как же иначе могла она найти того, кого искала!

Валентино остановился, услышав имя своего господина, недалеко от двери, посмотрел на беспрерывно и почти боязливо кричавшую и вдруг увидел совершенно незнакомую старуху, которая держала в руках письмо.

— Где слуга Агуадо? — громко послышалось снова.

— Что вам нужно от него, матушка? — спросил Валентино, подойдя к совершенно ему незнакомой Родлоун.

— А, слава Богу! Это вы! Это вы! Я узнаю вас по описанию! — воскликнула старуха и потащила Валентино в сторону от толпы.

— Однако скажите, что вам нужно, так как вы видите, что я тороплюсь, чтобы успеть на улицу Ватерлоо!

— Вам не нужно идти — не нужно, я для этого, собственно, и пришла! Милорда Агуадо нет дома! Хозяйка прислала меня сюда с этим письмом, она, наверное, знала, что вы приедете из Сутенда.

— Без сомнения, она это знала . — но что же нужно делать с этим письмом, которое вы принесли сюда?

— Слушайте внимательно, я ужасно устала, потому что торопилась, боясь вас пропустить! Это письмо было передано хозяйке и должно попасть в руки вашего господина раньше полуночи! Милорд же Агуадо находится теперь во дворце, на улице Оксфорд, № 10 — вот здесь хозяйка написала адрес.

— Однако это странная история!

— Да вы и не предполагаете, до чего она странная! Хозяйка мне сказала, чтобы вы как можно скорее выполнили это поручение, так как письмо, без сомнения, содержит важное известие. Милорд Агуадо, находится у герцога Медина, на улице Оксфорд, № 10.

— У герцога Медина? — удивленно переспросил Валентино. — По какому же случаю?

— Хозяйка думает, что это, должно быть, по всем признакам — тайна. Слуга же, который принес это письмо два часа тому назад на улицу Ватерлоо, сказал ей, что милорд Олимпио должен его получить во что бы то ни стало перед полуночью, так как оно содержит известие о личности, из-за которой милорд и поехал на улицу Оксфорд, № 10!

Наконец, дело, которое до сих пор казалось Валентино сомнительным, прояснилось. По всем признакам, его господин, пока Валентино был в Сутенде и там разыскивал Долорес, узнал адрес герцога, поспешно решил, как он обычно поступал в таких случаях, отправиться в замок герцога, чтобы от него добровольно или силой получить известие о Долорес. Хозяйка же, которая знала, как важно это письмо, послала старуху на станцию, чтобы Валентино не приходил напрасно на улицу Ватерлоо.

Хотя все это крайне удивило Валентино, но все же не возбудило в нем ни тени сомнения. План старой колдуньи, как мы увидим, прекрасно был исполнен.

— Мне совсем не следовало бы ехать к герцогу, — пробормотал, размышляя, слуга, но взял письмо. — Все уже и так выяснилось.

— Однако поспешите, чтобы скорее явиться к милорду Агуадо, — уговаривала старуха. — Я же вернусь на улицу Ватерлоо очень довольной, что мне удалось вас найти.

— Нельзя ли еще один вопрос? Почему маркиз не распечатал письмо и не прочитал его?

— Маркиз же ведь тоже уехал на улицу Оксфорд, № 10, — ответила с уверенностью горбунья.

— В самом деле, теперь мне все ясно.

— Торопитесь же, — просила старуха, внутренне радуясь, что задуманное ею там, в Сутенде, прекрасно исполнилось.

Она вышла со станции вместе с Валентино, осмотревшим письмо со всех сторон, и у ближайшего переулка старая Родлоун с ним рассталась и пошла вдоль Темзы по дороге на улицу Ватерлоо, Валентино направился на улицу Оксфорд. Сделав не больше двадцати шагов, она осторожно обернулась и возвратилась на угол, у которого рассталась со слугой, его уже не было видно, он поспешно шел в замок герцога Медина. Горбунья торжествовала и мечтала о золотых монетах, которые она должна получить за эту услугу!

Валентино шел и даже не предчувствовал, что обманут, так как до сих пор все ему превосходно удавалось. Очень может быть, этот успех и понуждал его выполнить поручение. Он желал скорее увидеть своего господина, чтобы сообщить тому радостное известие.

В то время, когда старуха шла к вокзалу, Валентино почти бежал по улице. Путь, который он должен был совершить, был очень длинным. Полночь уже приближалась, а между тем дон Олимпио должен был получить письмо, как говорила старуха, раньше полуночи. Горбунья до того торопила Валентино, что ему не пришло в голову, что эхо может быть обман. Кроме того, он был в радостном опьянении от успеха, которого добился сегодня вечером.

Пройдя же большую часть дороги и повернув на улицу Оксфорд, он вдруг остановился, как будто что-то удерживало его, но потом преодолел невольный страх и поспешно направился по указанному адресу.

По обеим сторонам улицы, которая прежде вела к виселице, возвышались ряды великолепных дворцов. Валентино перешел площадь цирка и вскоре нашел дом № 10. Он осмотрел здание, высокие окна которого были освещены внизу и вверху. Фонари у подъезда еще горели; экипажа дона Олимпио поблизости от дворца не было видно; но, может быть, кучер решил охладить пыл вспотевших лошадей, тихо проезжая по переулку, чтобы потом опять возвратиться к дворцу. Валентино предполагал, что встреча его господина с герцогом Медина не могла быть приятной. Он хорошо знал дона Олимпио. Насколько он был добросердечен и ласков с людьми, настолько же в подобных случаях вспыльчив и энергичен! Да, его гнева стоило бояться, так как, надеясь на свою могучую силу, Олимпио иногда прибегал к насилию, хотя потом часто раскаивался в этом.

Итак, узнав местопребывание ненавистного герцога, хозяин поспешил к нему и, можно предположить, что между ними произошла очень неприятная сцена. Одно только обстоятельство успокаивало слугу, а именно то, как утверждала горбунья, что его сопровождал маркиз де Монтолон.

Валентино остановился у подъезда, отворил высокую стеклянную дверь и вошел в ярко освещенную галерею, украшенную прекрасными статуями. Швейцар подошел к нему.

— Будьте так любезны, доложите немедленно обо мне дону Агуадо, — сказал Валентино, — который в настоящую минуту находится у герцога.

— Дон Агуадо? — повторил с удивлением швейцар.

— Разве вы не проводили двух незнакомых мужчин наверх к вашему господину? — спросил Валентино.

— В зале есть несколько мужчин.